— и другой отлетел. Так я летел, и орал, и брыкался до тех пор, пока не разбросал в разные стороны всех преследователей. Противники, не имевшие, конечно, никакого понятия о высшем пилотаже, опешили, совершенно растерялись и стали отставать, отставать, отставать…
Пользуясь замешательством воробьёв, мы, прибавив ходу, скрылись за деревьями и в изнеможении свалились на первую попавшуюся крышу.
От меня валил пар, а сердце прыгало, как крышка на кипящем чайнике.
— Конечно! — сказал Костя, еле переводя дух. — Ты как хочешь, а я ли-чно на-чи-рикался! Всё!
Малинин стукнул клювом по крыше и стал из последних сил ругать меня за то, что я всё ему наврал с три короба про замечательную жизнь воробьёв.
— А ещё целый месяц наблюдал за ними… — сказал Малинин, передразнивая мой голос: — «У них жизнь без забот! У них жизнь без хлопот»!..
— А что я, виноват, — сказал я, — если мне так показалось!..
А Костя Малинин сказал:
— Я говорил, что нам надо было сразу в бабочек превратиться. Бабочки и гнёзд не вьют, и кошки их не едят, и питаются они не овсом, а сладким нектаром. Ох, и вкусная, наверное, штука!..
Я промолчал. В жизни бабочек Костя Малинин, конечно, гораздо лучше меня разбирался. У него одно время даже была их целая коллекция, только он её променял на марки. Вероятно, Костя был прав и нам действительно следовало сразу же превратиться в бабочек. Заманчиво, конечно, целый день порхать с цветка на цветок и всё время есть сладкое…
И всё же, прежде чем начать превращаться в бабочек, я хотел расспросить Костю поподробнее об их жизни. А то как бы нам не напороться во второй раз…
— А помнишь, нам Нина Николаевна рассказывала, — сказал я, — что бабочки опыляют цветки…
— Ну и пусть опыляют себе! — сказал Костя. — А мы с тобой не будем! Дураков нет!
Несмотря на то что в Костином ответе была своя железная логика, я всё-таки решил ему задать ещё один вопрос:
— А как у бабочек в смысле учёбы? — спросил я. — Может, они тоже чему-нибудь учатся?
— Ты ещё долго мне будешь вопросы задавать? Вон уже кошки появились! — заорал на меня как очумелый Костя Малинин.
Я думал, он меня разыгрывает. Смотрю — из чердачного окна действительно вылезли три кошки, перемазанные углем, и уставились на нас с Костей. Две из них мне были совершенно незнакомы, а третья была наша Муська. Видно, она всё-таки окончательно решила меня съесть. Рассуждать больше было некогда.
— К перепревращению в бабочек приготовились! — скомандовал я лихорадочным шёпотом.
— Приготовились! — отозвался Малинин.
— На-чали! — сказал я.
— Как — на-чали? — сказал Костя Малинин, — А чего говорить? Какие слова?
Действительно, я совсем и забыл, что моё старое воробьиное заклинание совсем не годится для нового превращения в бабочек.
— Сейчас! — сказал я. — Сейчас! Сейчас переделаю…
— Скорей переделывай! — заорал Костя.
— Готово! — сказал я, — Повторяй за мной!.. «Не хочу быть воробьём! Хочу быть бабочкой!.. То есть мотыльком!..»
Я уверен, без забот
Мотылёк живёт!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!
— Нескладно получается! — сказал Костя, глядя в ужасе на приближающихся кошек.
— Вот очутишься в животе у кошки, — сказал я, — тогда складно получится! Повторяй скорее!
И Костя Малинин, закрыв от страха глаза, стал сыпать скороговоркой слова моего нескладного волшебного заклинания, обгоняя меня на каждом слове:
Я уверен, без забот
Мотылёк живёт!..
«Только бы успеть! — подумал я. — Только бы успеть превратиться до того, как нас сцапают кошки!..» Это была последняя мысль, мелькнувшая в моей измученной воробьиной голове, разрывавшейся от забот, тревог, ужаса и волнений…
Часть третья
Я - КАПУСТНИК И КОСТЯ - МАХАОН
Событие девятнадцатое
Вредитель, известный населению
Пока мы с Костей Малининым шептали наперегонки слова заклинания и сосредоточивались, кошки во главе с нашей Муськой тоже не теряли даром времени. Осторожно ступая на лапы, они подкрадывались к нам всё ближе.
«Ладно, Муська, — мелькнуло у меня в голове, — если я останусь в живых, я с тобой дома рассчитаюсь!»
Больше о кошках я решил не думать, так как это мне мешало превращаться в бабочку. Теперь я всё своё внимание сосредоточил на цветах, на жизни, в которой не надо вить гнёзд или драться за скворечники, а нужно только порхать с цветка на цветок, греться на солнце и есть один сладкий нектар, но вместо этого мне, как назло, в голову всё время лез проклятый овёс и перед глазами продолжали мелькать воробьи, кошки, Венька с рогаткой и всякая подобная чепуха из моей воробьиной жизни.
Я расстроился, открыл глаза и увидел, что расстояние между мною и кошками значительно сократилось, а я как был проклятым воробьём, так им и остался. Тогда я расстроился ещё сильнее и решил больше не закрывать глаза — будь что будет!
Сделав ещё несколько шагов, кошки вдруг остановились и стали о чём-то между собой фыркать и мяукать.
«Совещаются, кому кого есть, — подумал я, — делят двух воробьёв на трёх кошек. Ну и пусть… Теперь уж я наверняка не успею превратиться в бабочку…» На всякий случай я ещё несколько раз мысленно произнёс волшебное заклинание:
Я уверен, без забот
Мотылёк живёт!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!
Тем временем кошки разделились: одна стала подкрадываться к Косте, а Муська со своей подругой направилась ко мне. «Вот хитрюга! Знает, что она одна со мной всё равно не справится… И что я ей такого сделал, — подумал я, не сводя глаз с Муськи, — только один раз чернилами облил, и то нечаянно…»
В трёх шагах от меня Муська и её помощница замерли на месте. Они присели, выгнули спины трамвайной дугой и заурчали. Царапая железную крышу когтями, приготовились к прыжку. «Собираются прыгать! Значит, мы с Костей не превратились в бабочек, — подумал я, — Не успели! Значит, всё пропало!..» Мне стало холодно. По телу побежали мурашки. Очевидно, это были последние мурашки в
