Но самое интересное находилось прямо над ним. Посмотрев вверх, он заметил небольшую наблюдательную кабину с окнами на все стороны и двумя вращающимися креслами на платформе, забраться на которую можно было по приставленным лестницам.
– Это башня, – заметив его взгляд, сказал Стикс. – Мы сидим там, когда поезд подходит к станции или отходит от нее или переходит на другой путь, чтобы мы могли убедиться в том, что рельсы свободны.
Уилл подумал, что при других обстоятельствах он попросил бы разрешения залезть и посидеть в одном из кресел.
– Мы ужинать собирались. Ты голодный? – спросил Стикс.
– У нас тут не то, к чему ты в первом классе привык, – кисло заметил Маки.
Стикс снял с полки миски, поднял крышку самой большой кастрюли и половником зачерпнул жаркое, полное моркови, картошки, лука, пастернака, гороха и кубиков говядины. Он передал Уиллу миску и ложку. Уилл поставил еду на колени, разглядывая ее. Накануне он ел баранину в первом классе, но сейчас не был уверен, что когда-нибудь что-либо пахло столь же восхитительно. Он с жадностью начал есть.
– Похоже, не слишком хорошо их там, впереди, кормят, – сказал Маки.
– Помолчи, Маки, – со спокойным превосходством ответил ему Стикс. Он отломил большой кусок хлеба от темной буханки и передал его Уиллу. – Этим вытирай.
Уилл вытер хлебом всю миску и съел все до крошки. Он чувствовал вкус с остротой, которой никогда не знал в первом классе. Он ощутил все: и зернистую плотность пищи, и привкус дрожжей.
– Большое спасибо, – сказал он с чувством.
Вдруг раздался нежный мелодичный звук, и Уилл с любопытством огляделся.
– Это звенят мои колокольчики на ветру, – объяснил Стикс. – Сзади подвешены. А теперь, Уильям Эверетт, может быть, ты расскажешь нам, как ты оказался в моем служебном вагоне?
Насытившись, Уилл почувствовал, как восстанавливаются его силы. Он начал рассказывать свою историю, избегая смотреть во враждебные глаза Маки и глядя только на Стикса, который терпеливо слушал его, иногда кивал и даже тихо посмеялся над покупкой мочи сасквоча.
Когда Уилл дошел до того, как увидел в лесу пьяного охранника вагона-мавзолея, он помедлил и не упомянул о потерянном ключе. Он знал, что именно отпирал этот ключ, и доверял Стиксу, но не Маки. Ключ все еще лежал у него в кармане, и мальчик чувствовал его тяжесть. Он рассказал Стиксу о том, что охранника зарезали, и заметил, что Маки слегка наклонился вперед.
– Этот человек с ножом, – мягко начал Стикс, – ты хорошо его рассмотрел?
Уилл представил окровавленный нож в сжатом кулаке Брогана и почувствовал в животе неприятный комок.
– Он был в кондукторской форме. Его фамилия Броган.
– На поезде Брогана нет, – сказал Маки Стиксу.
– Ты уверен, что это была форма кондуктора? – спросил Стикс Уилла.
– Ну, это был комбинезон, – ответил тот уже не столь уверенно.
– Его любой может надеть, – заметил Маки.
– Опиши его, – попросил Стикс.
– Крупный, но не слишком высокий, волосы светлые, и нос у него странный, как будто был сломан и сросся криво. Глаза голубые, – добавил Уилл.
– Ты даже цвет глаз заметил? – удивился Маки.
– Я его раньше встречал.
– Где? – Глаза Стикса округлились.
– В горах. Он пытался украсть последний костыль. Маки захохотал.
– А ты, я полагаю, и последний костыль тоже забил?
– Забил, – сказал Уилл, устав от насмешек Маки.
– Да он сумасшедший. И лгун к тому же, – заключил Маки. – Я видел фотографию с последним костылем, и молоток держал не ты!
– На фото меня не было, потому что…
– Потому что Дональд Смит погнул костыль, – продолжил Стикс, кивая. – Я знаю эту историю. Говорили, что костыль забил мальчишка. Стало быть, – он поглядел на Уилла, – это был ты.
Уилл кивнул.
– А этот Броган, – продолжил Стикс, – что там с ним произошло?
– Его схватил сасквоч. Сбросил с обрыва. Все думали, что он погиб.
– Так ты веришь во все это? – спросил Стикса Маки.
– Я давно живу среди людей и достаточно разбираюсь в них, чтобы отличить лжеца. Этот мальчик не врет.
– Ну, это мы еще посмотрим, – отозвался Маки.
– Я сомневаюсь, однако, что этот Броган работает на поезде, – продолжил Стикс. – У развилки крутится множество подозрительного сброда.
Уилл посмотрел на часы.
– А как же мне попасть обратно?
– Смотри, – начал Стикс, – в «Бесконечном» больше девятисот вагонов, и отсюда добрых пять миль только до класса переселенцев. И, если только у тебя нет особого таланта к прыжкам в темноте, идти по крышам товарных вагонов не так-то легко.
Уилл знал, что до следующего вечера у «Бесконечного» не было запланировано ни одной остановки.
– Если твой отец главный управляющий, – спросил Маки, – почему же он не остановил поезд из-за тебя?
– Он не знает, что меня нет, – ответил Уилл, понимая это. – Он ведет «Бесконечный».
– Тогда он знает, что вслед за нами идет товарный, а там и межколониальный недалеко, – произнес Стикс. – Остановка невозможна. Не можем же мы тормозить все движение. А ответвления, достаточно длинного для нас, нигде нет. Похоже, ты у нас застрял до завтра.
– Вот уж повезло, – пробормотал Маки.
– Маки, – оборвал его Стикс, – скажешь еще одну гадость, и будешь сегодня спать на крыше.
– Лучше уж там, чем нюхать вонь от этого мальчишки.
– Вымой посуду. А затем неплохо бы было, чтобы ты передал наверх письмо и сказал ребятам, чтобы передали его вперед. – Уиллу он объяснил: – Мы можем через кондукторов передать сообщение вперед, проводнику. Кондуктор есть через каждые двадцать вагонов.
– Ребятам это не понравится, – отозвался Маки. – Темно ведь.
– Дорога тут еще долго прямая, – сказал Стикс.
– Тебе легко говорить. Не ты же наверх полезешь. Да еще и дождь, похоже, пойдет.
– Сейчас полнолуние. Света предостаточно. В любом случае это важно. Если убит охранник, они должны об этом знать. Особенно если убийца на борту.
У Уилла внутри все похолодело.
– Думаете, он может быть в поезде?
– Возможно. Но на борту полицейский, который со всем разберется.
– Это Сэм Стил, – произнес Уилл, успокаивая себя.
– Вот видишь. Нет никого лучше Сэмюэла Стила.
Стикс подошел к своему письменному столу, взял ручку и начал писать письмо. Маки неохотно поднялся и накачал воду в раковину, залив грязные миски и ложки. Уилл вспомнил такую же раковину в их старой квартире, где они жили до того, как разбогатели. Он заметил кухонное полотенце и подошел помочь с уборкой.
– Мой отец раньше был кондуктором, – сказал он Маки.
– Ну, тогда ты знаешь, что это самая опасная в мире работа, – хмыкнул тот, – особенно в плохую погоду. Доски дорожки становятся скользкими, дождь бьет в лицо. Малейшая дрожь или поворот рельсов – и все, ты поскальзываешься, и тебя сбрасывает.
Не сдержавшись, Уилл бросил взгляд на деревяшку, торчавшую из пустой штанины мистера Чана. Он сразу же отвел глаза, но Маки уже заметил его замешательство.
– Не, он не падал, – сказал Маки. – В горах взрывал, с нитроглицерином. Ногу подчистую оторвало. Хорошо хоть сам выжил. Работает в помещении теперь, не то что мы. Ты знаешь, что каждый день на этом континенте погибает пять кондукторов?
– Мальчику не нужны твои жалостные истории, – резко сказал Стикс, – да и мне тоже. На каждую милю пути, проложенного через горы, погибли четверо моих соотечественников. – Стикс протянул Маки конверт с гербом «Бесконечного». – Иди и передай это вперед.
– Посмотрим, может, кто-то слышал об этом мавзолейном охраннике, – сказал Маки.
Он стянул с крючков свои куртку и фуражку, взял лампу и вышел через переднюю дверь.
– Не обращай на него внимания, – сказал Стикс Уиллу. – У него несварение души. Был бы он моим сыном, я б его волкам отдал на воспитание.
Уилл улыбнулся. Он почувствовал себя гораздо лучше, уверившись, что отец теперь получит письмо о нем и об охраннике и что Сэм Стил тоже узнает обо всем. Он снова обвел взглядом служебный вагон и через окна башни заметил полную луну. Мысль о том, чтобы провести день в этом вагоне, уже не пугала его, а скорее даже радовала мальчика. Лучше бы, конечно, без Маки. Но скольким людям выпадает возможность пересечь континент в служебном вагоне? Это почти так же здорово, как ехать в локомотиве. Уилл даже не заметил, как стали закрываться его глаза, пока не услышал от Стикса:
– Почему бы тебе не отдохнуть?
Уилл лишь кивнул, чувствуя страшную тяжесть во всем теле.
– Ложись на мой топчан, – сказал Стикс. – Только, если не возражаешь, умойся сначала. Эта моча сасквоча – крепкая штука.
– Извините, – сказал Уилл и неуверенно пошел к двери в конце вагона.
За дверью он нашел крошечный умывальник и кусок твердого мыла и принялся яростно тереть лицо и за ушами, пока кожа не покраснела.
– Вот сюда, – сказал Стикс, показав ему на топчан.
Уилл с благодарностью заметил, что постель уже была расстелена. Он снял куртку и жилет, сел на топчан и стянул с ноги единственный ботинок. Чувствуя себя немного неловко, он лег в чужую постель и натянул одеяло до шеи. Голова его утонула в подушке. От печки шло ласковое тепло, снаружи доносился перезвон колокольчиков на ветру. Матрас немного проваливался – эта койка не шла ни в какое сравнение с его роскошной кроватью в первом классе. Но тут движение поезда убаюкало Уилла, и уже через мгновение он заснул.
