— По-моему, нам надо позаботиться о тете Чобан, верно? — спросил Габи.
Господин Шербан кивнул головой, дал Габи денег и согнул указательный палец. Габи сделал то же самое и, хотя на лестнице не было ни души, прошептал:
— Ребята не подведут!
— Ребята не подведут! — отозвался доктор Шербан и ушел.
Габи сел на лестницу и принялся пересчитывать деньги, которые дал ему доктор. Не прошло и минуты, как прибежал Денеш, сжимая в руке какие-то деньги. Он с гордостью сообщил, что на втором этаже собрал двенадцать пенге двадцать шесть филлеров и одну пуговицу, которую дал ему Дюрика, и добавил с радостным видом, что тетя Чобан тоже дала тридцать четыре филлера.
— Ну и осел же ты! — разозлился Габи. — Зачем ты у нее просил? Ведь деньги-то мы собираем как раз для нее.
— Знаю. Поэтому я и попросил, — упрямо ответил Денеш. — Если мы собираем для тети Чобан, значит, она получит их обратно. Она могла бы дать и десять пенге. Разницы никакой.
Габи записал в тетрадь для домашних заданий, сколько получено денег от господина Шербана и сколько собрал Денеш, а потом приплюсовал принесенное Шефчиками. Ица крепко зажала в своей загорелой ручке деньги, заявив, что отдаст их лично тете Чобан. Габи с большим трудом растолковал ей, что этого делать нельзя, что тетя Чобан не должна знать, от кого получит деньги — ведь группа-то их секретная и рисковать поэтому нельзя. Мица, в отличие от своей сестры, с милой улыбкой передала деньги, полученные от жильцов первого этажа, и тут же вздохнула:
— Ой, сколько денег! Вот бы купить мороженое.
— Ишь чего захотела! — возмутился председатель. — Эти деньги не наши, а тети Чобан.
— Но тетя Чобан все равно не знает, сколько их, — заупрямилась Мица. — Но если не хочешь, я могу сама попросить тетю Чобан дать мне денег на мороженое.
— Они ей нужны не на мороженое, а на еду, понятно? — отрезал Габи и старательно вывел в тетради: «Мица, первый этаж, шесть пенге тридцать шесть филлеров». Потом спросил:
— А сколько дал зеленорубашечник?
Выяснилось, что зеленорубашечник ничего не дал. Он захлопнул дверь перед самым носом Денеша и закричал, что ему нет дела до голодранцев, пусть, мол, они обращаются за помощью к властям да еще и гордятся тем, что терпят лишения во имя окончательной победы. Денеш сказал также, что, когда он заглянул в окно, зеленорубашечник в это время завтракал и Денеш сам видел, как тот ел ветчину и еще какие-то лакомства, но какие именно — он не разглядел, потому что зеленорубашечник прогнал его.
— И мороженое было? — спросила Мица.
Чтобы не разжигать страстей, Денеш утвердительно мотнул головой и сказал Мице, что видел у зеленорубашечника такие огромные трубочки с мороженым, в которых запросто может поместиться даже Мица.
Мица сразу притихла, представив себе огромную трубочку с мороженым, и больше уже не мешала заседанию группы, обсуждавшей важные дела.
Теперь нужно было написать письмо тете Чобан, потому что без письма деньги посылать нельзя, а написать такое письмо — дело не шуточное. Кроме того, нельзя давать поблажку и зеленорубашечнику. Хочет он того или не хочет, а деньги все-таки должен заплатить.
Разумеется, сначала составили письмо. Долго совещались, какое же выбрать обращение. Петер Шефчик, вычитав, видимо, где-то понравившиеся ему слова, предложил начать так: «Уважаемая дама». Но предложение его отклонили: ведь каждому ясно, что тетя Чобан вовсе не дама, а просто тетя и если бы она была дамой, то деньги для нее не пришлось бы собирать. Кстати, они бы и не стали собирать для дамы, потому что дамы даже летом носят шляпы и перчатки, у них накрашенные ногти и, завидев, например, Мицу, они вечно восторгаются: «Ах, какая миленькая замарашка!»
Денеш предложил написать коротко и просто: «Дорогая тетя Чобан». Но в таком обращении не было ничего таинственного, и Денеша никто не поддержал.
Габи утверждал, что лучше всего начать письмо словами: «Выше голову!»
После долгих споров все же составили черновик, и Янчи Шефчик, у которого была пятерка по чистописанию, написал прописными буквами на листке из тетради:
ЧОБАН АНДРАШНЕ В СОБСТВЕННЫЕ РУКИ!
МЕСТНОЕ!
ДОРОГАЯ СОСЕДКА!
ВЫШЕ ГОЛОВУ!
ЭТИ ДЕНЬГИ ВСЕ ВАШИ, ТРАТЬТЕ.
С ПОЧТЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ, ТАИНСТВЕННАЯ ЧЕРНАЯ РУКА.
Деньги тщательно завернули в другой листок и вместе с письмом вручили Денешу, который незаметно прошмыгнул на второй этаж, позвонил к Чобанам и умчался прочь. Когда дверь открылась, Денеш был уже на лестничной площадке и подглядывал, как дальше развернутся события.
Тетя Чобан выглянула из-за двери и, никого не увидев, собиралась было уже захлопнуть дверь, как вдруг заметила на полу листок из тетради, а на нем — маленький пакетик. Осторожно, словно опасаясь, что пакетик взорвется, она взяла его двумя пальцами. Разглядев наконец, что на листке что-то написано, она извлекла из кармана фартука очки и принялась читать. На лице ее застыло сначала удивление, потом радость. Покачав головой, она развернула пакетик, сосчитала деньги и, держа листок и деньги в руке, позвонила к Денешам. Стоя в дверях, она показала Денешам таинственную посылку и о чем-то спросила — наверно, о тайных благодетелях. Мама Денеша пожала плечами: дескать, она не знает ни о каких благодетелях. После этого тетя Чобан позвонила к Шефчикам, и там повторилась предыдущая сцена. Так тетя Чобан обошла весь дом и даже позвонила к зеленорубашечнику, но тот ей не открыл. Кончилось тем, что тетя Чобан прослезилась, а Габина мама сказала тете Варьяш:
— Глядите-ка, Варьяшне, стыд какой! Нам бы самим следовало додуматься до этого, а не полагаться на детей.
И ее слова слышали все члены группы.
В тот вечер никто из родителей не ругал своих детей. А досадно! Особенно жалели об этом миролюбии братья Шефчики. Да и как не жалеть, если в этот самый день никто из них не ушиб себе голову, ни у кого из них не оторвалась подошва на ботинках, никто из них не разбил, пусть даже крохотного, окошка… Действительно жаль!
А Габи в тот вечер написал свое второе донесение:
«Доношу, что мы собрали деньги для тети Чобан, у которой взяли мужа в солдаты, но собрали их тайно и не истратили ни филлера, хотя на улице было очень жарко и хотелось мороженого. Один только зеленорубашечник не дал ни гроша, но мы сразу же осудили его, потому что плохо не помочь бедной женщине. За это он вскоре поплатится.
Возмездие его постигло вчера. И все говорят, что так ему и надо.
Вчера вечером зеленорубашечник пришел домой очень поздно, и когда он пришел, у его дверей раздался звонок. Он открыл дверь и увидел мальчика, очень похожего на Шмыгалу. Мальчик сказал, что принес пакет для Комлошей и показал его зеленорубашечнику. Пакет был очень красивый — какой мог сделать только старший Шефчик. Зеленорубашечнику понравился пакет, и он сказал, что Комлошей нет дома, но пакет можно оставить. Мальчик сказал ему, что оставить он не может, потому что пакет очень ценный, и, кроме того, ему велено получить 50 пенге. Зеленорубашечник спросил, что находится в пакете. Мальчик сначала отнекивался, что это, мол, тайна, но зеленорубашечник принялся его уверять, что доверить пакет ему можно, поскольку он близкий друг Комлошей и по их просьбе присматривает за квартирой. Тогда мальчик под большим секретом шепнул ему, что в пакете золото, которое Комлоши дали его хозяину переплавить в слитки, и за эту работу ему полагается 50 пенге. Зеленорубашечник осмотрелся, нет ли кого поблизости и хотел было вырвать у мальчика пакет, но тот успел отскочить, а зеленорубашечник засмеялся: «Хе-хе-хе, сынок, это я пошутил, вот тебе 50 пенге, а пакет я передам Комлошам, даже не распечатывая».
Мальчик взял деньги, быстро спустился по лестнице и убежал. И когда он выбежал на улицу, всем стало совсем ясно, что это Шмыгало. Зеленорубашечник сразу же начал развертывать пакет, но тот был завернут в несколько листов. Когда же он развернул последний лист, то в его руках оказался большой кусок железа. Можете представить, какие дела творятся на этом свете! Зеленорубашечник выбежал на веранду, но мальчика и след простыл. А вечером тетя Чобан рассказывала всем, что она получила еще 50 пенге, но не знает, кого ей благодарить. Только в одном она уверена, что не от зеленорубашечника. Доносит движению председатель группы Габи».
Но зеленорубашечник глубоко заблуждался, если считал, что на этом его беды закончились.
Откровенно говоря, он даже и не обратил внимания, что во время бомбежки у него вылетело стекло и после отбоя обнаружил в своей комнате огромный стальной осколок. Подозрительно было лишь то, что в ту ночь, судя по отблескам пожаров, бомбили чепельский завод, а Чепель расположен так далеко от Андяльфельда, что вряд ли мог залететь оттуда осколок в комнату зеленорубашечника. Больше того, на осколке уже проступила ржавчина, и хорошо было видно, что ржавчину эту кто-то пытался соскоблить.
