Ознакомительная версия.
Взять хотя бы музыку. В Клаудвью на этом уроке мы слушаем Бетховена, считаем такты и играем на пианино мистера О’Малли «Зеленые рукава». Здесь на музыке нас учат свистеть, не шевеля губами. Этим мы недавно занимались. Два часа подряд.
Другие уроки такие же чудные. На физкультуре мы бегаем по кампусу, а старшие студенты притворяются взрослыми и догоняют нас. На развитии речи мы совершенствуемся в поросячьей латыни [3] и учим поросячий французский; это то же самое, что поросячья латынь, только в каждом слове ударение надо ставить на последний слог. На изобразительном искусстве мы рисуем страшные рисунки — в идеале при взгляде на них родителей должны целую неделю мучить кошмары.
Я до сих пор не понимаю, как эти навыки пригодятся мне в реальной жизни, но я принял правила игры. Потому что это радует моих учителей. И потому что когда-нибудь семестр закончится. Я поеду домой. Родители будут думать, что я исправился, и я сделаю все, чтобы доказать им, что они не ошибаются. А Килтер останется просто странным местом вблизи Северного полюса, где я когда-то провел несколько недель.
По крайней мере, я на это надеюсь.
С уважением, Симус Хинкль
— Любовное письмо?
Я подпрыгиваю. Килтер-планшет выскальзывает у меня из рук и падает на пол. Айк быстро нагибается и успевает его подхватить.
— Девчонки тащатся от романтичных парней. — Он ухмыляется и протягивает мне планшет. — Кто она?
Я собираюсь было объяснить, но останавливаюсь. Я правда хочу рассказывать своему куратору по хулиганству, что пишу умершей учительнице письма, которые никогда не смогу отправить? Не напомнит ли это ему о том, что я убийца, — о той единственной вещи, которую всем лучше бы забыть?
— Элинор, — говорю я. Это первое имя, которое приходит мне в голову.
— Снежная королева? — спрашивает Айк, поежившись. — Укутайся получше.
— Что это? — Я киваю на продолговатый серебристый футляр у него на поясе. Что бы это ни было, я лучше поговорю об этом, чем о чувствах, которые я испытываю — или не испытываю — к самой симпатичной однокласснице.
Айк снимает футляр с пояса и протягивает мне:
— Подарок.
Я улыбаюсь:
— За что?
— За то, что ты — это ты.
Это не кажется мне достойной причиной, но я не хочу показаться грубым. Так что я принимаю футляр и расстегиваю липучку посередине. Я вижу тонкий ствол, курок в форме запятой, свое отражение, белеющее в отполированной стали, — и мне приходится сжать подарок обеими руками, чтобы тут же не вернуть его Айку.
— Ружье? — спрашиваю я.
— Не совсем. Килтерская красящая винтовка — 1000. Лучшее тренировочное оружие для пейнтбола, какое только можно купить за кредиты.
Ружье для пейнтбола. Я слегка ослабляю хватку.
— А как же лук? И стрелы с присосками?
— Они вернулись в ящик с игрушками. Ты их перерос.
— Всего за одну тренировку?
— Тебе этого хватило. К тому же арсенал любого великого стрелка состоит из разнообразного оружия. Если мы зациклимся на луках со стрелами, ты станешь лучником. А это, сам знаешь, не твое призвание.
Айк выглядит таким же взволнованным, как папа в рождественское утро, когда он вручает мне единственный подарок, выбранный без маминой помощи. Папа — бухгалтер, так что обычно этот подарок оказывается какой-нибудь офисной принадлежностью. Не то чтобы мне были сильно нужны скрепки в экономичной упаковке или резиночки для денег, но он любит их дарить, поэтому я люблю их получать.
Именно об этом я думаю, когда похлопываю по винтовке и говорю:
— Здорово. Спасибо.
— Пока не надо благодарить. Сначала посмотри, что она умеет.
— Здесь? — Я снова сжимаю пальцы. — Прямо сейчас?
— Разве можно найти место и время лучше?
Да. Огромное поле с манекенами. Моя пустая спальня. Кафетерий — сейчас два часа дня, и там перерыв. Любое другое место в полночь, когда дети и сотрудники крепко спят и не могут попасть под удар.
Только не здесь, в актовом зале. И не сейчас, когда мои одноклассники-хулиганы находятся на встрече со своими группами.
— Не знаю… тут какая-то слишком серьезная обстановка.
Мы в подсобке, где договорились встретиться с Айком. Он вытягивает шею и смотрит в окошко, которое выходит на сцену.
— Они просто болтают, вот и все. Старшие хулиганы хвастаются перед младшими своими подвигами. — Он поворачивается обратно. — Это, увы, известный побочный эффект обучения в Килтер: все считают себя крутыми. Будь молодцом, следи за самооценкой.
Это будет несложно.
— Вот почему ты здесь, наверху, а не внизу вместе со всеми? — спрашиваю я. — Хочешь держаться от этого всего в стороне?
Меня и раньше интересовало, почему Айк так отдален от прочих хулиганов. Он участвовал в церемонии назначения кураторов, но не тусовался с остальными после торжества. Он носит черную куртку вместо серебристой. На левом рукаве у нее нашивка, но она пустая — ни эмблемы, ни букв «АК». И хотя каждый мой одноклассник на церемонии получил куртку, мне ее не досталось. Я не жалуюсь — здесь со мной и так незаслуженно случилось много всего хорошего. Но мне интересно, почему так.
— Я здесь, наверху, а не внизу, потому что я не такой, как они. — Он делает паузу и добавляет: — И ты тоже.
Я широко распахиваю глаза. Значит, он… он тоже?..
— Формально мы из команды Снайперов, — говорит он. — Из группы, члены которой хулиганят при помощи оружия. Каждый специализируется на каком-то одном виде оружия — кроме меня. Я умею стрелять из всего. Когда ты закончишь обучение, ты станешь таким же.
Вот и ответ. Если только Айк не использовал свои навыки в каком-то деле, о котором Анника не слышала, я по-прежнему единственный убийца в Килтер.
— Приступим? — спрашивает он.
Не желая быть замеченным, я все двадцать минут с тех пор, как мы сюда пришли, сижу спиной к стене. Теперь я приподнимаюсь и смотрю вниз через стекло. Группы рассыпались по сцене; младшие хулиганы внимательно слушают рассказы старших. То и дело раздаются смех и аплодисменты.
Айк подталкивает меня. Заставляет разжать пальцы и кладет мне на ладонь пять серебряных шариков.
— Это не похоже на шарики для пейнтбола, — шепчу я. Они маленькие, тяжелые и напоминают пули.
— Металлическая оболочка, — шепчет в ответ Айк. — Для скорости. Распадается сразу после выстрела. Сами шарики из пенопласта.
Должно быть, у меня в глазах читается недоверие, потому что Айк садится на корточки, расстегивает куртку и ударяет себя в грудь.
— Давай. Покажи мне, что ты умеешь.
Я смотрю ему в глаза:
— Что?
— Ты не веришь, что шарики сделаны из пенопласта. Думаешь, что кого-нибудь поранишь. А я хочу доказать тебе, что ты не прав.
— Но ты всего в полуметре!
— Именно. Не поранишь меня — не поранишь никого.
Это разумно, но мне все равно не нравится эта затея.
— Я могу выстрелить тебе в ногу? Или, например, в…
— Все или ничего, Симус. Остальное не имеет смысла.
Его голос звучит так уверенно, что я достаю ружье из чехла и заправляю пять шариков в щель с надписью «патроны». Я поднимаю ружье, целюсь ему в грудь и закрываю глаза:
— Не говори, что я не предлагал.
Раздается глухой хлопок. Я открываю глаза — и чуть не падаю.
Потому что Айк ошибся. Он поранился. Пуля поразила его в грудь, и теперь у него по футболке расплывается темно-красное пятно.
— Это краска, — напоминает он, когда я пытаюсь к нему наклониться. Он кивает на пол, где валяются зазубренные серебристые осколки.
Я останавливаюсь и хмурюсь:
— Ты мог выбрать другой цвет?
— Этот сразу бросается в глаза. И люди с ума сходят, прежде чем понимают, что перед ними не кровь. — Он снова садится возле меня на колени. — За каждую часть тела ты получаешь определенное количество очков. За руки и ноги — пять, за кисти и ступни — десять, за грудь и спину — пятнадцать. За голову — двадцать. Твоя цель — набрать сто очков. Понял?
— Да. Но как же окно?
Не представляю, как он мог об этом забыть, но это все равно внушает надежду. Не так-то просто попасть из ружья в цель, когда между тобой и целью — толстая стеклянная преграда.
Однако надежда быстро рассеивается. Айк нажимает на кнопку в стене, и стекло отползает в сторону.
— Что-нибудь еще? — спрашивает он.
Ничего — по крайней мере, ничего такого, что помогло бы мне отмазаться.
— Хорошо, — кивает Айк. — А теперь давай повеселимся.
Я делаю глубокий вдох и поднимаю ружье. Зажмуриваю один глаз. Опускаю указательный палец на курок. И нажимаю.
Пум.
Шарик врезается в спину Крису Фишеру, первогоднику из группы Драматургов. Он вздрагивает и начинает вертеться, пытаясь разглядеть, где его задело. Но ему не удается увидеть красное пятно на спине. Шарик тихо подпрыгивает у него под стулом, не привлекая внимания. Через секунду Крис успокаивается, удивленный, но уж точно не раненый.
Ознакомительная версия.
