для чего перетаскивают эти вещи, но все равно очень интересно.
И, облокотившись на перила, Сяопо стал смотреть. С парохода далекие горы и море казались гораздо красивее, чем с берега!
Раздался гудок. Это отчаливал какой-то пароход. За ним фонтаном взлетели в воздух серебряные брызги.
Сяопо показалось, что пассажиры машут ему руками, и он тоже им помахал. А чайки по-прежнему кружили над пароходом.
В тот самый момент, когда Сяопо с восторгом смотрел на море, чьи-то сильные руки схватили его за курточку. Он обернулся: это был тот самый злой дядька, который стоял у трапа. Не говоря ни слова, он потащил Сяопо за собой. Сяопо не упирался, ноги его болтались в воздухе, и это было даже интересно.
Спустившись с Сяопо по трапу, человек разжал руки, и Сяопо грохнулся на землю. Но, несмотря на это, он был так доволен, что поклонился злому дядьке и сказал:
— Большое вам спасибо!
Было воскресенье, и Сяопо проснулся несколько позднее обычного. Только открыл глаза, как увидел на пологе очень большую и очень красивую ночную бабочку. Сяопо легонько качнул полог, однако бабочка не улетела.
— Ты еще спишь, бабочка? — тихонько спросил Сяопо.— Вставай, уже утро!
Бабочка слегка пошевелила усиками, будто хотела сказать: «Я посплю еще немножко!»
Сяньпо тоже еще спала. Ее маленькая пухленькая ножка высунулась из-под полога и безмятежно лежала на одеяле, коротенькие пальчики растопырились и стали похожи на лепестки. На ножке уселась красная стрекоза, она, видно, подумала, что это — цветок. Сяопо приподнял полог, взглянул на сестренку, но будить не стал, а прошептал лишь:
— Стрекоза, стрекоза, проглоти всех комаров, чтобы они не кусали мою сестричку.
Сяопо вскочил с постели и побежал умываться. Он умылся, а Сяньпо все еще спала. Тогда он взял грифельную доску и грифель и решил что-нибудь нарисовать, пока сестренка спит, чтобы потом, когда она проснется, показать ей свой рисунок. Что же нарисовать? Может, зайчика? Нет! Надоело! Он каждый раз рисует зайцев. Придумал! Придумал! Он нарисует сестренкину ножку. Вот будет здорово! Сяопо взял доску и, то и дело поглядывая на ножку сестренки, начал рисовать. Он очень старался, но ничего не получилось. Надо скорее стереть, а то проснется сестренка, увидит и обязательно рассердится! Ну что это такое?! На ножке у Сяньпо пять пальчиков, а он нарисовал четыре! Пятый на доске не поместился.
Так нельзя! Лучше он нарисует зайчика! Зайчик у него хорошо получается. Сяопо стер ногу с четырьмя пальчиками, присел на край кроватки и стал старательно рисовать зайца. Рисовал, стирал, снова рисовал, снова стирал. От усердия на носу у него даже выступили капельки пота. Наконец закончил. Он нарисовал зайца так, как если бы видел его сбоку.
Заяц как заяц! Уши торчат, сам кругленький, с двумя ногами, и рот тоже получился! Словом, все как надо. Плохо только, что глаз один. Что бы такое придумать? Можно, конечно, нарисовать и нос, и оба глаза, но как тогда быть с туловищем! Это человеку можно подрисовать туловище, ноги, руки, а зайцу не подрисуешь. Ничего не поделаешь! Придется рисовать зайца сбоку. Пусть с одним глазом, зато с туловищем.
И все же Сяопо остался недоволен собой. Он прижал к себе грифельную доску и стал думать. Думал, думал и наконец придумал. А что, если второй глаз нарисовать на обратной стороне доски?! Вот и будет два глаза! Сяопо так и сделал. Он перевернул доску и нарисовал глаз — круглый-круглый, как конфетка.
После этого Сяопо поставил доску на пол, стал на четвереньки и решил поиграть в зайца: прыгнет вправо, принюхается, потом — влево, потом дернет себя за одно ухо, затем за другое — уши ведь у зайца шевелятся. Прыгал-прыгал и разбудил сестренку.
— Ты что делаешь, Сяопо? — спросила она, отбросив полог.
— Я не Сяопо, я заяц. Смотри, как у меня шевелятся уши! — Сяопо несколько раз дернул себя за ухо.
— Покажи, как ты это делаешь! Я тоже хочу быть зайцем! — воскликнула Сяньпо, вскакивая с постели.
— Сянь, а сколько глаз у зайца?
— Два! — Сяньпо тоже присела на корточки, изображая зайца.
— Ну-ка иди сюда! Посмотри! — Сяопо показал сестренке зайца, которого нарисовал на грифельной доске.— Похож?
— Ну конечно, похож,— закивала головой сестренка.
— А ты посмотри еще раз! Внимательно посмотри! «Интересно, заметит Сяньпо, что у зайца один глаз, или не заметит?» — думал Сяопо. Но тут сестренка повторила:
— Правда же, очень похож!
— А сколько у него глаз?
— Один!
— Да разве бывают зайцы с одним глазом? Вот и попалась Сяньпо!
Но сестренка как ни в чем не бывало ответила:
— Бывают!
— В самом деле? — спросил Сяопо, а про себя подумал: «Какая же она у меня глупенькая!»
Но Сяньпо с уверенностью продолжала:
— Бывают же кошки с одним глазом, вот у Саньдо, например. А заяц чем хуже?
— А вот и не бывают! И кошки не бывают. Кошка с одним глазом — это вовсе даже не кошка, это…— Сяопо осекся, не зная, что сказать.
На его счастье, Сяньпо не стала продолжать этого разговора, только спросила:
— Тогда почему ты нарисовал один глаз, если у зайца их два?
— Я нарисовал один? Да кто тебе сказал? Я два нарисовал!
— Где же второй?
— Вот где! — Сяопо торжествующе перевернул доску: там действительно был нарисован глаз, похожий на маленькую кругленькую конфетку.
— Ой! В самом деле глаз! — Сяньпо запрыгала и заплясала от радости.
Но еще больше был доволен Сяопо. Он нарисовал на доске третий глаз и сказал сестренке:
— А этот глаз пусть будет для кошки Саньдо. Он ведь говорит, что у его кошки только один глаз, а мы ему скажем, что у нас есть еще один. Он, конечно, спросит: где этот глаз? А мы скажем ему: на доске! Ладно?
— Ладно! — согласилась Сяньпо и перестала прыгать.— Завтра я возьму эту доску, найду кошку Саньдо и скажу ей…— Сяньпо подумала минутку, потом закончила: — Скажу ей: «Слепая кошечка, подойди ко мне!»
— Слепая? Не надо! Она может обидеться! Лучше скажи: «Дорогая кошечка, подойди ко мне!»
— Верно! Так и сделаю. Я скажу ей: «Дорогая кошечка, подойди ко мне! Я не нашла для тебя ничего вкусненького, зато принесла тебе глаз. Скажи, нравится он тебе?»
— Не
