Лера выбрал себе небольшую, размером с телёнка, мушку. «Угости пирожным», – подумал вдруг он и спохватился – мысль была не его. «Конечно, не твоя, – потёрла передние лапки мушка-телёнок, – угости пирожным».
– Да у меня нет, – пробормотал растерянно Лера, протягивая телепатическому насекомому булочку.
– Жадные вы, – всё также телепатически сказала муха и откусила от угощения.
– Это почему же? – насупился Лера.
– Сами не едите и другим не даёте.
– Чего не даём?
– А всего.
– Нет, – спрятал булочку за спину Лера, – ты давай конкретно.
– А вот залетела я вчера в вашу столовую, а меня там – тряпкой. Чуть не убили! А за что? – с пафосом мысленно спросила муха и сама ответила: – За то, что я хотела свежих объедков покушать.
Лера почесал в затылке.
– Согласен, – кивнул он, – могли и убить. Но после мусорного ведра ты на бутерброд сядешь или на торт.
– И что же тут такого? – не поняла муха. – Я ведь всё не съем, разве только самую малость.
– Малость? – возмутился Лера. – Да плевать на это! Ты туда штук сто яиц отложишь, а из них личинки вылупятся – белые, противные, на червей похожие.
Муха обиделась.
– Между прочим, – подпрыгнула она, – наших детей используют в хирургии.
– Где-где? – от удивления Лера и сам чуть не подпрыгнул.
– В хирургии, – с довольным видом повторила муха. – Их в гниющие раны кладут, они оттуда весь гной выедают.
Лера скривился.
– Противно, да? Зато ни один врач так рану не вычистит. И когда наши противные червячки работают, рана ни капельки не болит. Наоборот, больному хочется смеяться, так в ране щекотно. А ещё наши червячки выделяют вещество, от которого ваши раны заживают быстрее.
– Погоди, – вспомнил Лера. – А при чём здесь комнатные мухи? Пантелеймон Юрьевич рассказывал, что раны от гноя чистят личинки мясных мух. Но перед этим их всё равно выдерживают на чистом мясе, чтобы микробы не попали.
– Микробы? – задумалась муха. – Это что такое?
– Без микроскопа не увидишь. Но умереть из-за них можно запросто. Вот у тебя в брюхе живёт почти 33 миллиона микробов и ещё полмиллиарда – на теле и на лапах. Ты во время еды слюну выделяешь?
– Бывает, – согласилась муха, пристально разглядывая надкушенную булочку.
– Вот с этой слюной на еду попадают миллионы бактерий. Среди них встречаются возбудители тифа[2], туберкулёза[3], дизентерии[4], холеры[5], полиомиелита[6], дифтерии[7], туляремии[8], трахомы[9] и даже проказы[10].
Муха внимательно осмотрела свои передние лапки.
– Не верю, – мрачно заявила она. – Откуда тебе знать?
– Да на спор, – забыв о микробной опасности, хлопнул её ладонью Лера. – У нас зоологию Пантелеймон Юрьевич ведёт. Самый классный учитель! Знаешь, как интересно рассказывает. Во!
– Это тот, от которого мелом воняет?
– Ну да.
Лера хотел рассказать мухе о средствах борьбы с микробами, но его прервал шум, возникший в туалете. В следующее мгновение на крышу из окна стали вываливаться одноклассницы, которых, надо заметить, была целая дюжина[11]. «Неужели богомол пробрался в школу?» – испугался Лера.
На самом деле это был не богомол, а директор школы Юлиан Сидорович Почёмбыт. Не зная о чрезвычайности ситуации, директор вошёл в туалет и с изумлением обнаружил там целую ораву восьмиклассниц. Сгрудившись у раскрытого окна, девчонки хлопали в ладоши от восторга, улавливая обрывки телепатических диалогов. Смущённый Юлиан Сидорович решил, что по рассеянности ошибся этажом и собрался было незаметно ретироваться. Но в последний момент увидел на крыше столовой гигантских мух, а рядом с ними – учителя биологии.
– Это что такое? – спросил тогда он.
Вот тут-то слабая половина 8 «Б» и принялась в панике сигать за окошко. Вслед за ними высунулась грозная физиономия Почёмбыта.
– Пантелеймон Юрьевич, – строго сказал он. – Что за эксперименты вы проводите? Кто разрешил?
Пантелеймон Юрьевич только руками развёл.
– Юлиан Сидорович! – закричали тогда мальчишки, спасая учителя. – На вашу «копейку» гигантский богомол напал. Как хлобыстнул по ней – один блин на колёсах остался!
– Мы не виноваты! – кричали они. – Насекомые сами по себе увеличились! Мухи вон какие стали!
Почёмбыт подошёл к краю крыши, но своего автомобиля, который стоял под самой стеной столовой, увидеть не смог.
– Неужели и вправду в блин? – посмотрел он на биолога.
Тот утвердительно кивнул.
– Даже баранка свинтилась, – заверил с улыбкой Курила. – Хотите, принесу?
И не дожидаясь ответа, вскочил своей мухе на спину. Муха обмахнула лапкой мордочку, словно осеняя себя крестом, зажужжала и, коротко разбежавшись, легко взмыла в небо вместе с седоком. Увидев это, учитель с директором замахали руками и чуть было сами не бросились вслед за ними с крыши.
– Осторожно! – закричали они в один голос.
– Ого-го! – отозвался радостно Курила и, описав дугу, приземлился в школьном дворе.
Не успели Юлиан Сидорович и Пантелеймон Юрьевич прийти в себя, как мушиный наездник вернулся в поле их зрения. Обхватив ногами муху за туловище, Курила обеими руками держал перед собой руль от «жигулёнка», воображая, что ведёт автомобиль. Муха точно следовала всем поворотам руля. «Сговорились», – понял Лера. Но ведь директор школы ещё не знал о мухотелепатии. Чувствуя, что сходит с ума, Почёмбыт схватился за голову. В этот момент из окна высунулась завуч Фаина Демьяновна, которую за нервозный характер все в школе звали за глаза Фенечкой.
– Юлиан Сидорович! – закричала она истошно. – Юлиан Сидорович!
Пролетавшая мимо муха от испуга резко взмыла вверх. Курила потерял равновесие и, сам того не желая, уронил рулевую баранку. Просвистев в воздухе наподобие лассо, баранка накрыла пышную причёску завуча. Голова Фаины Демьяновны легко проскочила между радиальными планками, и руль повис у неё на шее.
– Вася! Курильчик! – взвизгнула она. – Сними немедленно!
Но перепуганная муха рванула ещё выше и вместе с Курилой скрылась в синем поднебесье. На помощь к завучу поспешили директор с учителем биологии.
– Бедная машина, бедный мальчик, – вздохнул Юлиан Сидорович, взялся за рулевое колесо и попытался его снять.
Увы, как он ни вертел рулём, а Фенечка – головой, положения, при котором их можно было бы разъять, не находилось.
– Странно, – задумался Почёмбыт. – Как-то же она туда просунулась?
– Может быть, у Фаины Демьяновны во время испуга череп сжался? – предположил Пантелеймон Юрьевич. – Такое в животном мире встречается.
– Теперь я похожа на бездомную свинью, – заплакала Фенечка.
– Это почему же? – встревожился Почёмбыт, который вдруг решил, что завуч с перепугу повредилась в уме.
– Такие в грузинских деревнях по улицам бегают.
Директор припомнил давнишнюю школьную экскурсию по сказочно красивым предгорьям и долинам Грузии. Вспомнил мелких грузинских свиней, которые свободно бегали по узким кривым улочкам, словно бродячие собаки. Вспомнил, как эти пронырливые существа пытались подрыть землю и пролезть под забором в чей-нибудь огород. Лицо его просветлело.
– Вы знаете, похоже, – согласился он. – Только ярмо грузины делают из связанных крест-накрест палок.
– Это, – объяснил он подошедшим ученикам, – чтобы свиньи сквозь ограды не лазали и приусадебные участки не разоряли.
– Ой! – услышав это, схватилась за руль Фенечка. – Да ведь нашу столовую тоже разоряют. Вот прямо сейчас.
Выяснилось, что школьную столовую оккупировали рыжие и весьма нахальные муравьи.
– Тащат всё подряд, – рассказывала завуч. – Ведро с помоями и то уволокли. С ними старшеклассники из дежурного 11 «А» воюют.
– Скорее всего, это представители группы рыжих мирмик, – заявил Пантелеймон Юрьевич. – Мелкие, но сильно и неприятно жалящие муравьи.
– Да какие же мелкие? Во! – забыв про руль, широко развела руками завуч. – Здоровые, как собаки на Румынии[12].
Почёмбыт пригладил пушок на лысине.
– А ну, за мной! – приказал он негромко и полез через подоконник в школу.
Двумя рядами восьмиклассники дружно последовали за директором. Юлиан Сидорович привёл их в свой кабинет и распахнул дверь сейфа.
– Братцы, – молвил он дрогнувшим голосом. – Школа в опасности! Вооружайтесь!
Класс заглянул в сейф и ахнул. Там грудой лежали рогатки, плевательные трубки, пугачи и даже один самопал.
– Юлиан Сидорович, – поправила на шее руль Фенечка, – откуда у вас такое?
