Однако пугаться было некогда. Отчаянно работая веслом, охотник вывернул нос пироги в просвет между нижними сучьями и стволом старой полусгнившей сосны, резкими гребками протолкнул ее вперед, попытался так же резко отвернуть влево — но не успел, и течение прижало лодку бортом к обвисшим ветвям давно затонувшей ивы.
— Помогай! — крикнул он, опустив весло и цепляясь за сучки руками. Общими усилиями путникам удалось протолкнуть лодку вперед, до просвета под берегом. Оттолкнувшись от ствола, Камыш смог повернуть и на этот раз, проскочил между берегом и макушкой дерева, тут же с силой оттолкнулся от близкого дна. В этот раз ему повезло — выскочить на стремнину получилось с первой попытки. Правда — по днищу что-то опять жестко скребнуло.
— Держись, береста, держись, — вслух попросил он. — Еще чуть-чуть!
Духи реки наконец-то пожалели путников и сами провели пирогу между пышными березами, лежащими одна на другой. Могучий Саблезуб лишь немного подправил движение, скользя между ветками. Еще одна излучина — пирога нырнула под высоко лежащую сосну, раздвинула носом камыши и оказалась на вольготном просторе Большой Реки. Торопливыми гребками охотник перегнал лодку к родному берегу, на отмели развернул вдоль и спрыгнул за борт. По пояс в воде, удерживая лодку, обошел ее вокруг. Однако преодоление препятствий не оставило на хлипком сооружении заметных повреждений. Несколько длинных царапин, мелких вдавлений. Множество пупырышек от выпирающих изнутри изломов ивовых веток. На носу и корме застывшая живица держалась так крепко, словно впиталась в бересту.
— Кажется, до дома продержится. — Могучий Саблезуб оттянул лодку ближе на мелководье, забрался внутрь и снова взялся за весло. Теперь он пробивался против течения, но до поселка оставалось всего три излучины. Сущий пустяк.
Когда его лодка ткнулась носом в пляж под священной ивой, на дне лодки все же появилась лужица воды — но теперь это уже не имело никакого значения. Они добрались!
Могучий Саблезуб легко и непринужденно выпрыгнул на песок и под завистливыми взглядами купающейся детворы начал разгружать добычу. Корзины с нарезанным и обжаренным мясом, понятное дело — к костру, его еще сушить и сушить, корзину с запеченными заячьими тушками — в дом, шкуры — к порогу, их перед обработкой еще в квасную яму нужно на несколько дней заложить. Неосвежеванные туши — тоже к очагу, где их охраной со всей рьяностью занялся Пухлик, рыча на каждого, кто подходил ближе десяти шагов.
Весть о возвращении Могучего Саблезуба и Золотой Тени быстро облетела поселок, и очень многие вышли посмотреть: какой была охота у мужчины, какого зверья и сколько он взял? Кто хотел похвалить, кто — тихо позавидовать. Камыша внимание племени не смущало. Ему было чем гордиться. И даже не количеством добычи — в удачном месте и в хорошие дни куда более опытные Черный Стриж или Парящий Коршун могли бы наловить и больше. Но вот перевезти за один раз столько груза на одной лодке не смог бы никто! Долбленки слишком малы, чтобы принять столько шкур и корзин — даже если оставить на них по одному гребцу вместо двух.
Забрав со дна пироги мат и остатки шкур, Могучий Саблезуб наконец узнал, почему снова начала протекать его лодка: сразу в нескольких местах надломанные ивовые прутья, оплетающие еловые ребра, перетерли бересту насквозь. Дырочки были пока небольшими — но легко догадаться, что за день-два нового путешествия они будут разодраны куда сильнее, а новые пробоины появятся и в других местах. Сделанная Камышом лодка оказалась одноразовой.
Однако сейчас юному охотнику было не до нее. Ему еще нужно было развести костер в большом общем очаге, чтобы досушивать мясо, нужно было разделать последнюю добычу, нужно вычистить шкуры. Нужно, нужно, нужно…
— Тебе помочь? — остановился возле сына Грозный Вепрь.
— Да, — не стал противиться он. — Помочь.
Отец достал нож и, отодвинув в сторону злобно рычащего Пухлика, подтянул ближе одну из косуль, опять отпихнул волчонка:
— Как ты его терпишь? Давно пора съесть!
— Я не голодаю, пусть бегает, — ответил Могучий Саблезуб. — Он ведь не только на людей рычит, но и на зверей.
— Ну и что?
— В первую ночь росомаху учуял, когда она к мясу подбиралась. Во вторую — еще одну и выдр отогнал. Одну выдру даже успел подбить.
— Что же ты сам не заметил?
— Спал я, Грозный Вепрь, спал! Мы вдвоем со Золотой Тенью были. Я же ее не посажу ночью добытое мясо сторожить? Когда охотников несколько — это просто. А я, почитай, один отправился.
— Сам виноват. Нужно было позвать кого из охотников.
— Из вас никто моей лодке не верил. Кого же я позову? Вот и вышло, что одному пришлось. Но ничего, управился. Золотая Тень — самая лучшая из всех девушек племени, с ней не пропадешь.
Золотая Тень, что развешивала над огнем мясные полоски, сделала вид, что ничего не услышала. Однако заметно покраснела, губы ее тронула легкая улыбка.
— И как лодка?
— Мусор, — отмахнулся Могучий Саблезуб. — Только в костер и годится.
— А мы тебя предупреждали! — ответил из-за его спины Парящий Коршун. — Глупость все это, из бересты лодки не получится. Или сломается, или порвется. Но добычу ты взял хорошую, тут не поспоришь. Вижу, я доверил свою дочь в хорошие руки… Что же, давай помогу по-родственному.
Вслед за мужьями к костру подтянулись и их жены, взявшись за выскабливание шкур. В десять рук с работой управились легко, и мужчины даже успели до темноты сходить в лес и притащить недавно рухнувшую ольху, быстро разделали ее на ветки и дрова для очага. Недосохшая, даже сырая древесина горела плохо и отчаянно дымила — но при сушке мяса это было только на пользу. Закончив дело, все вместе, общей большой семьей и подкрепились, целиком зажарив косулю.
— Тебе повезло, Могучий Саблезуб, что ты успел на охоту, — признал Парящий Коршун, жмурясь у огня от тепла и сытости. — Упрямый Лось с сыном все еще не вернулись. Черный Стриж и Бельчонок отправились на их поиски. Думаю, нормальной лодки ты бы до дождей не дождался.
— Разве будет дождь? — вскинула голову Золотая Тень.
— Ветер переменился, туманы с реки пропали, ивы плачут, мокрицы цветки не открывают, кроты высокие горки делать начали, — с легкостью перечислил приметы опытный охотник. — Галки стаями залетали, фазаны в кроны прячутся. Стало быть, завтра или через день дожди зарядят. Вот… В общем, Могучий Саблезуб, духи добры к тебе и обратили в твою пользу даже явную глупость.
— Дождь? — забеспокоился Камыш, оценил количество недосушенного мяса. — Нет, тогда мою лодку жечь не надо. Нужно подвесить ее на дерево днищем вверх, а припасы снизу заложить. Тогда они и проветриваться будут, и от ливня не промокнут. Хотя, конечно, если надолго зарядит, мясо все равно отсыреет и протухнет.
— Если дождь зарядит, корзины снимать нужно и дома у очага припасы подсушивать, — поучительно посоветовала Полная Луна. — Но со своей негодной лодкой ты все равно хорошо придумал. В нее много спрятать можно.
— Только сегодня повесить не успеем, — добавил Парящий Коршун. — Темно уже. Давай завтра?
— Да, завтра, — поднимаясь, согласился Грозный Вепрь. — Пора спать. А то утром будет не подняться.
— Золотая Тень, ты тоже иди, — предложил Могучий Саблезуб. — Если завтра грозит дождь, я лучше ночью за огнем присмотрю. Пусть все сохнет. Дома у очага столько не поместится.
— Я с тобой останусь!
— Нет-нет, ты ложись. Утром вместо меня за огнем смотреть останешься.
Девочка послушалась. К удивлению охотника, Пухлик остался с ним. Щенок долго и терпеливо лежал рядом, смотря в огонь круглыми глазами, лишь иногда поднимался и обходил селение, к чему-то принюхиваясь. А потом возвращался назад и укладывался возле ног. На рассвете же, уступив место Золотой Тени, волчонок вместе с Камышом ушел в дом и заснул рядом на мягкой густой шкуре.
Когда они проснулись, снаружи уже шелестел теплый летний дождь, смывая пыль и паутину с травы и листвы, медленно скатываясь по камышовой крыше, омывая сложенные у очага камни, пропитывая пересохшую землю и покрывая Большую Реку мелкой рябью.
— У нас же все промокнет! — спохватился юный охотник, вскакивая с постели, и едва не сбил с ног Золотую Тень, которая перебирала стебли прошлогодней крапивы.
— Не промокнет, не бойся. Утром родители твою лодку на крайнюю сосну вздернули. Как небо затянуло, все наше мясо прямо в корзинах под нее запихали. Там еще столько места осталось, что половина племени сможет свои припасы спрятать. Тебя будить пожалели после бессонной-то ночи. Так что нет у нас больше пироги, ты уж прости. Не сердишься?
— Чего сердиться, об этом ведь и договаривались. — Зевнув, Могучий Саблезуб пробрался между пологами входа, поднялся наверх. Подставил лицо сыплющимся с неба каплям, подождал, пока оно хорошенько намокнет, протер. Сбежал по берегу вниз и с разбега влетел в воду. Нырнул, проплыл вдоль самого дна, поднялся к поверхности, не спеша вернулся к пляжу, вышел на песок. Свою пирогу он увидел сразу: трудно не заметить светло-коричневую махину, что покачивается под толстыми сучьями на высоте в два человеческих роста. А вот долбленки так и не появились. Либо Черный Стриж еще не нашел Упрямого Лося, либо они просто не успели вернуться.
