— Да ведь это целый дворец для Робинзона! — воскликнул Солнышкин.
— Во-первых, не для Робинзона, а для Мирона Ивановича, — сказал Моряков. — А во-вторых, нужно найти его самого, а потом уже думать о дворцах. Кажется, я слишком доверился вашим фантазиям: дворцы, дельфины, тарелки, плоты, жемчужины! И вот результат! — Неожиданно он рассмеялся и, повторив: «И вот результат!», протянул руки к лагуне: к берегу под весёлое хрюканье дельфинов катился плот, на котором размахивали руками мистер Понч и старый Робинзон.
— Мы, кажется, чуть-чуть задержались, — улыбнулся мистер Понч.
— У нас были причины, — сказал Робинзон. Из рукавов его кителя валил пар, и вокруг распространялся острый ароматный запах.
Ночь на плоту была великолепна. Сначала Робинзон прислушивался к плеску океана, и океан напевал старому инспектору свои самые добрые песни. О тёплых тропических ветрах, о неведомых берегах. Иногда он, правда, подбрасывал плотик, чтобы старик не заснул. Но Мирон Иваныч спать не собирался. Он думал о своих воспитанниках, которые плывут далёкими морями, и порой всплеск волны казался ему добрым дружеским приветом…
Мистер Понч не мешал ему думать. Он слушал, как попискивает рядом транзисторный приёмничек. И лошадка мистера Понча вела себя очень смирно.
Но на рассвете, когда старый Робинзон с разрешения Понча взял штурвал в свои руки, акула взвилась в воздух и потянула плот в сторону.
— Мы, кажется, резко меняем направление! — сказал Понч и поторопился Робинзону на помощь.
— Видимо, она ко мне не привыкла! — смутился Робинзон.
Но Понча лошадка тоже не признавала.
— Послушайте, уважаемая, посмотрите, какая прекрасная солонина! Будь я на вашем месте, я бы обязательно попробовал! — взмолился Понч, подсовывая акуле приманку. Но солонина привлекла её не больше, чем сытого кота съеденные вчера колбасные шкурки.
Хищница придерживалась какого-то точно заданного курса. И чем дальше, тем она летела быстрей.
— Такое впечатление, будто мы плывём над какой-то подводной рекой, — сказал Понч.
— Да-да, — согласился Робинзон, — да-да. — И протянул Пончу подзорную трубу.
За гребешками волн Понч увидел занятную картину: среди океана один за другим появлялись быстрые фонтаны, а около них клубились облака пара.
— Интересно, — сказал Понч, направляя окуляр. — Интересно. — Но смотрел он не вперёд, а вниз.
Акула мчалась по настоящей реке из ухи, глотая рыбные хрящики и крабьи лапки. А впереди булькала и пузырилась вода, будто там стоял гигантский котёл с ухой.
— Лево руля! — крикнул Понч. — Лево руля! Но он опоздал. Акула махом перелетела через какой-то подводный барьер и так подпрыгнула, что вокруг разлетелись горячие брызги. Над плотом пыхнул пар, и всё пропало из виду. Робинзон ухватился за мачту. Понча он не видел и только слышал его восклицания:
— Уха! Настоящая уха!
Наконец пар улетучился, и на краю плота снова показался Понч, который пробовал из ложки густой рыбный навар.
— Кажется, в этой ухе сварилась наша лошадка! — заметил Робинзон.
Акула медленно опускалась в глубину, а плотик по инерции бежал вперёд.
— Но целое озеро ухи, видимо, стоит этого! — заключил Понч, доставая маленькую солонку. Он потряс ею над дымящейся водой и потянулся за термосом, чтобы наполнить его ухой:
Пончу предстояла ещё очень дальняя дорога.
Вода вокруг забурлила, и струйки пара побежали веселей.
— Ого, кажется, моя фуражка пахнет сейчас повкусней, чем камбуз у Борщика! — сказал, обмахиваясь мичманкой, Робинзон,
— А подошвы моих ботинок могут быть самым вкусным блюдом в любом лондонском ресторане, — произнёс Понч и наклонился с термосом над кипящим озером.
Плот качнулся. И рядом с Пончем ударил ввысь такой фонтан, что мореплаватель отлетел прямо в руки старому Робинзону.
— Гейзер! — сказал он. — Настоящий гейзер. И кажется, нам пора немедленно выбираться. Мы находимся над кратером подводного вулкана!
Да, теперь можно было явственно различить окружающие плотик края вулкана, которые едва выступали из-под воды.
Озеро во многих местах начинало дымиться и клокотать.
— Быстрей! — энергично сказал Понч. — Парус! Выровнять парус!
Робинзон выполнил команду. Но ветра не было, и плотик тихо вертелся на месте. Положение становилось безвыходным. Наступила такая жара, что из рукавов струйками повалил пар.
Робинзон хотел снять китель и вдруг, озарённый мыслью, сказал:
— Мистер Понч, а почему бы нам не использовать паровой двигатель?
— Но где же он?
— Вот он. Китель. Обыкновенный китель!
— Здесь, кажется, не до шуток, мистер Робинзон, — сказал Понч.
— Но я не шучу. Смотрите! — Робинзон энергично снял свой кителёк и, распахнув, быстро его встряхнул.
Из рукавов, как из выхлопной трубы, мгновенно вырвались два облачка.
— А пожалуй, пожалуй! — подхватил Понч. — Подойдите к краю плота. Так!
Робинзон распахнул китель пошире. Понч взмахнул парусом и погнал к Мирону Иванычу облако пара. Рукава кителя распрямились, из них ударили две паровые струи. Плотик качнулся и дрогнул.
— Тронулись! Тронулись! — закричал Робинзон.
Мистер Понч заработал парусом ещё быстрей, пар стал плотней, и плотик побежал к выходу из озера.
Вода взбугрилась, заклокотала, и из глубины один за другим стали подниматься вверх горячие фонтаны.
— Лево рукав! — скомандовал себе Робинзон, и плот увернулся от обжигающей струи.
— Право рукав! — скомандовал через несколько секунд Понч.
Гейзеры, шипя и взрываясь, били чуть не под облака. Но маленький плот ловко лавировал между ними. Он почти перевалил за жерло вулкана, когда Робинзон вдруг опустил китель.
— Мистер Понч, кажется, вы хотели запастись ухой?
— О да, — спохватился Понч, — одну секунду! — Он достал из кармана крохотную перечницу, потрусил ею над озером, потом взялся за солонку, но вдруг схватился за голову.
— Что случилось? — тревожно спросил Робинзон.
— Я ч-чуть, — задохнулся Понч: перчинка попала ему в нос, — я чуть не посолил озеро дважды.
Потом он завернул крышку наполненного термоса и отчаянно чихнул.
От энергичного рывка плот перевалил за кратер. И, к полной неожиданности стариков, его подхватило на спины появившееся откуда-то стадо дельфинов.
Гейзеры взлетали и дымились далеко позади. Робинзон встряхнул китель и, надев, аккуратно застегнул его на все пуговицы. Понч снова сел в кресло и положил ногу на ногу. Дельфины неслись прямо к острову. Запахи ухи постепенно таяли, и вокруг всё больше пахло глубинной солью, йодом и вольными морскими травами.
— Знаете, мистер Робинзон, — сказал Понч, прижимая к себе термос, — я вас буду всё время вспоминать.
— Я вас тоже, — взволнованно ответил Мирон Иваныч.
— Я охотно совершил бы с вами кругосветное плавание, — признался Понч.
— И я с вами тоже, — мечтательно произнёс старый инспектор Океанского пароходства.
— Так в чём дело? — воскликнул Понч. — Давайте отправимся сегодня же, сейчас!
На это Мирон Иваныч ничего не ответил. Он смотрел, как вдали возникает берег, над которым уже поднималась могучая фигура Морякова.
КАК ЖЕ ТАК, МИРОН ИВАНЫЧ?
— Но как же вы теперь обойдётесь без вашей лошадки? — спросил Моряков, как только Понч закончил рассказывать эту маленькую историю.
— О, за лакомый кусочек нам послужит ещё не одна пегая! — сказал Понч, кивнув на кусок солонины, и спрыгнул на песок.
Следом за ним, высоко подняв голову, на берег сошёл Робинзон.
— Теперь нам остаётся пополнить запасы фруктов, и мы можем отправляться в путь!
Моряков исподлобья посмотрел на Понча, потом на Робинзона и спросил:
— О ком вы говорите, мистер Понч?
— О нас с мистером Робинзоном! Моряков был потрясён и обижен.
— Как же так, Мирон Иваныч? — сказал он. Но Робинзон мягким движением руки успокоил его. Конечно, путешествие с Пончем было очень заманчивым, но он не собирался покидать товарищей. Просто мистер Понч поторопился принять за него решение.
И когда увешанный бананами мореход сел в своё кресло, Робинзон обнял его на прощание. Понч понимающе кивнул головой.
— Мистер Робинзон, — сказал он, — я буду вас помнить, и, если вы соберётесь в следующее плавание, вас на моём плоту всегда будет ждать лучшее место.
Робинзон кивнул головой. Ему было грустно расставаться с новым товарищем и с пахнущим ухой плотиком, на котором он совершил маленькое, но удивительное плавание.
— Ну что же, пора собираться и нам, — сказал Моряков.
— А жемчужина? — подскочил Солнышкин.
— Но её никто не видел, — сказал Моряков.
— Никто не видел! — пробормотал Стёпка.
— Я видел! — крикнул Солнышкин.
— Но ведь нас ждут в Антарктиде! Что же нам дороже? — сказал капитан, окинув Солнышкина суровым взглядом.
