Мы с Димкой жалели дядю Колю. Но что мы могли поделать, чем ему помочь?
— А ну, пацаны, за дровами! — распорядился Серега.
— Да, шуруйте тут, а я пойду взгляну на балочку… — Дядя Коля прошелся по довольно широкой и торной тропе — зимой здесь проезжали на санях, — постоял на берегу пруда и подался вверх по ручью.
Мы с Димкой притащили по охапке сушняка и, оставив Серегу шуровать, то есть разжигать костер и проворить ужин, тоже подались вверх по ручью. Это был ручей метра два шириной. Берега его кое-где обнажились, выставили напоказ песок и гальку. На одном таком прогале мы и увидели дядю Колю. Золотоискатель и здесь остался верен себе — вооружился обломком сухой березовой коры и принялся мыть песок. Когда мы приблизились, он оторвался от лотка, глянул через плечо:
— Вот люди, на золоте сидят, а золота не видят!
«Люди» — это, конечно, здешние жители, которые поставили здесь избушку, соорудили плотину, живут на заимке днями и неделями, ковыряются в земле, а главного богатства, которое в ней зарыто, и не видят.
— А вы что, намыли?
— Смотрите… — Дядя Коля показал две или три золотинки.
По сравнению с тем богатством, которое у нас стащил Федька, это было так ничтожно мало, что мы с Димкой невольно усмехнулись. Дядя же Коля и эти золотинки ссыпал в пустой, похожий на кисет, кожаный мешочек.
— Тут надо бы походить, пошарить, шурфы пробить, да поздно… Осень — смотрите, сколько сетей развесила… — Он показал на паутину. — Это она тепло ловит, не хочет упускать. Но — лови не лови, а от зимы никуда не денешься. Вон и птицы подались на юг. Вы как учитесь-то, ничего? Правильно, учитесь, ребятки. Война войной, а учиться надо, я так понимаю. Как там сейчас наши? Дюжат или отступают? Жалко — отступать-то!..
Солнце уже завалилось за вершины обсыпанных шишками елей, когда мы воротились к избушке. Серега разжег костер и ладил чай. Мы расселись кто где. Помолчали. Настроение у всех было неважное, хуже некуда. И тут услыхали стук лошадиных копыт по мягкому грунту. Не успели мы подумать, кто бы это мог быть, как на тропе показались всадники в военной форме.
— А вот нам и подкрепление! — весело сказал Серега и, вскочив на ноги, подался навстречу.
Дядя Коля тоже поднялся, но с места не стронулся. Только по еще недавно тоскующему лицу золотоискателя скользнула довольная улыбка. Мы с Димкой встали, потоптались на месте, ожидая, когда всадники подъедут к избушке. Расстояние быстро сокращалось, и мы уже видели их лица.
Впереди ехал на резвом чалом меринке невысокий, широкоплечий, с утиным, казалось, расплющенным носом майор. Видно, начальник. В седле он сидел как-то мешковато, расслабленно, — чувствовалось, устал за дорогу.
Следом за ним, на расстоянии всего нескольких шагов, держался молоденький, лет двадцати трех, лейтенант. В отличие от майора, человека уже пожилого, лейтенант сидел на коне прямо и от этого казался длиннее, чем был на самом деле. Гнедой жеребчик под ним так и пританцовывал.
Замыкал вереницу рядовой боец, как говорили тогда, на вид чуть старше лейтенанта, но моложе майора.
— Здравствуйте! — поздоровался майор, натягивая поводья.
Он спешился, кивнул своим подчиненным, те тоже спрыгнули на землю. Передав повод уздечки бойцу, подошел к нам. Испытующе посмотрел на старших, задержал взгляд на Сереге и, ткнув пальцем в его сторону, с хрипотцой в голосе произнес:
— Если не ошибаюсь, ты и есть Сергей… забыл фамилию! — Он полез было в планшет за блокнотом, где у него, наверное, была записана Серегина фамилия, но тут вперед выступил спешившийся лейтенант.
— Кочемасов, — подсказал он.
— Кочемасов, да? — повторил майор, продолжая вприщур смотреть на Серегу:
— Так точно, товарищ начальник, — Кочемасов, — неожиданно по-военному четко и громко отрапортовал Серега. При этом он стал по стойке «смирно» и опустил руки по швам.
— Геолог?
— Так точно, геолог, — опять отрапортовал Серега.
Дядя Коля стоял, ожидая, что майор и его назовет по фамилии, спросит, чем он занимается. Признаться, этого ждали и мы с Димкой. Однако ничего подобного не произошло. Можно было подумать, что мы для него не существуем.
— Будем знакомы — майор Загородько… А это, — показал на своих подчиненных, — члены, так сказать, боевого отряда — лейтенант Мальцев и боец Коноплин. Слушай, Коноплин, — обратился к бойцу, — расседлывай коней и пускай их пастись. Здесь мы заночуем. До деревни отсюда далеко?
— Километров десять-двенадцать, — ответил дядя Коля каким-то упавшим голосом.
Но майор даже не взглянул на него. Не спеша снял плащ, аккуратно повесил его при входе в избушку на крюк, вбитый в стену, походил, чуть-чуть приседая и работая руками.
— Как вода?
— Что вы, товарищ майор, — удивился Серега.
— А что? — Майор подошел к подмытой глинистой кромке берега, сунул руку в воду. — Здесь что, ключи? — спросил, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— Мужики ручей запрудили… — опять как-то робко подал голос дядя Коля.
— Мужики знали, что делают, — по-прежнему не глядя на золотоискателя, как будто его и не было здесь вовсе, сказал майор. — Смотрите, какая красотища. И вода и кедрачи рядом. А где кедрачи, там всякое зверье. Зимой здесь охотники капканами ловят и из ружей постреливают.
— Вы что, бывали в этих местах, товарищ майор? — спросил Мальцев.
— Давно, еще в коллективизацию. Раскулачивать пришлось. Ну, приехал, посмотрел… Кулаков высылали на север, чтобы они там отучались от эксплуатации. А из этой дыры куда высылать? Пожил я здесь с недельку, колхоз, понятное дело, на рельсы поставил… Когда уезжал, так знаешь, как меня провожали? Суют — кто мед, кто сало, насилу отбился.
— Медку-то могли бы и взять, товарищ майор, сейчас бы пригодился, — смеясь, пошучивая, сказал лейтенант.
— Нельзя, Мальцев, нельзя. Я тогда приехал как представитель власти. И от того, как бы я повел себя, зависел не только мой личный авторитет, моя репутация, но и авторитет, репутация всей политической ситуации.
— Сколько же вам тогда было, товарищ майор?
— Я был ненамного старше тебя, Мальцев, а кумекал, что к чему.
Коноплин между тем спутал лошадей и вернулся к избушке.
— Что, дядя, рыбки-то наловили? — подмигнул дяде Коле.
Тот махнул рукой: до рыбки ли здесь… Зато Серега отнесся к словам Коноплина вполне серьезно.
— А у тебя что, неводок с собой? Так давай, мы это живо!
— Я думал, неводок-то здесь найдется, чалдоны — они на каждой заимке, где есть озерцо или пруд, держат неводок, бредешок. Народец практичный, расчетливый. Ну, рыбки не наловили, так, может, рябчиков настреляли? Вон у вас какая пушка… — Он показал на Димкину одностволку.
— Слишком многого ты захотел, Коноплин, — сказал майор, заглядывая в избушку. — Они даже сена не догадались натаскать. На чем же вы спать собираетесь? На этой трухе? — И, как бы впервые обратив внимание на нас с Димкой, в упор спросил — Ну, а вы? Вы-то что здесь болтаетесь? Через три дня в школе, понимаете, первый звонок, а они по тайге шатаются, ну огольцы!
Новый человек, тем более если этот человек облечен властью, неизбежно несет с собой и новые порядки.
Сено в избушке, действительно, давно превратилось в труху. Мы с Димкой вынесли его и сложили на кострище. Оно вспыхнуло, обдавая жаром.
Здесь же, у порога, нашелся и веник-голик.
— Давай, а я схожу за сеном, — показал на веник Димка.
Я принялся мести. Сначала смел отруски и осечки с нар, потом вымел из-под нар и подмел пол. Окошки были маленькие, но света хватало. Я видел печку — настоящую русскую печку, — видел нары, лавки. На печке лежали распялки. Наверное, зимой охотники промышляли здесь белку, куницу и колонка.
— Ну как, подмел? — ввалился в избушку Димка, неся охапку сухого сена.
— Как видишь…
— А майор-то, а? Ты только глянь, глянь!
Мы вышли посмотреть.
Майор Загородько и лейтенант Мальцев нагишом вошли в пруд до пояса и плескались, тряся головой и пофыркивая.
— Ты сплавай, Мальцев, сплавай, — подзадоривал майор.
Дядя Коля сидел на корточках у костра и, казалось, не смотрел на купальщиков. А Серегу, судя по всему, одолевала зависть. Он то расстегивал, то снова застегивал рубаху, наконец, не выдержал — быстренько скинул с себя все верхнее и нижнее и с разбега бултыхнулся в воду.
— А-а… Бр-р…
— Что, хороша водичка? — засмеялся майор.
— Х-холодная, х-холера… — через силу проговорил Серега.
— То-то же! — захохотал довольный майор. Он окунулся с головой и опять стал подзадоривать Мальцева — А ну сплавай, сплавай! Покажи, на что ты способен.
Лейтенант оттолкнулся, точно хотел выскочить из воды, как выскакивает карась, когда за ним гонится щука, и поплыл наискосок через пруд. На середине сложил руки лодочкой, пошел вниз и тотчас же пробкой вылетел на поверхность.
