луна, как рассветы и как закаты, как упавшая с неба звезда, как цветок, цветущий раз в сотню лет, как прозрачное, хрустальное озеро в камышах, как облако, плачущее над лесом … Вместо этого он глупо спросил:
— А что ты здесь делаешь?
— Что я делаю? — Мелесандра гордо вздёрнула ус. — Собираюсь увести свою дочь от тебя подальше.
— Но она ведь и моя дочь, — возразил Барсук. — Я уже её полюбил.
— Барсук Старший. — Она грустно его оглядела. — Ты не умеешь любить.
— Нет, умею, Мелли! Я изменился.
— О да. Изменился. Потолстел. Потерял свою зверскую форму. Не вычёсываешь линялую шерсть. Но в душе ты такой же, как раньше, я в этом не сомневаюсь. У тебя есть одна любовь — работа в полиции. Остальное — второстепенно.
— Дай мне шанс! — вдруг быстро сказал Барсук и сам удивился своей зверской наглости. — Последний шанс, Мелесандра! Ты как облако, упавшее с неба, как звезда, застрявшая в камышах, как хрусталь, который цветёт раз в сто … тьфу! Подожди, постой. Я люблю тебя! Ну вот, я это сказал. Ты единственная любовь моей жизни, и я хочу начать всё сначала. Обещаю: такого, как раньше, не повторится! Я никогда не подвергну тебя и Барбару риску. Я буду о вас заботиться. Я хочу, чтобы мы жили втроём как нормальные звери. А работа — к сычам работу! Я на днях выхожу на пенсию с позором … ой, то есть с почётом! Вот закрою своё последнее дело — и сразу …
— Какое дело? — тихо спросила Мелли и покосилась на налапники.
— Э-э-э, какое?.. Да совсем незначительное. Такое скучное, что не стоит и говорить. Его нужно просто закончить. Пустая формальность. А потом — на пенсию. Счастливая пенсия вместе! Я, ты и Барбара … А там и внуки пойдут. Я прошу тебя, Мелесандра! Подумай. Просто подумай, ладно? Ничего не отвечай мне сейчас!
* * *
Барсук Старший подобрал с пола налапники, с неожиданной прытью метнулся к ней, быстро поцеловал в гладкий мех — такой родной, такой тёплый, так знакомо и терпко пахнувший мех за ухом — и выбежал вон из участка.
Глава 18, в которой псих играет с психологом
— Понимаете, я не чувствую себя цельным. — Яшка Юркий лежал лапками вверх на подстилке из мягкого моха, глаза его были закрыты, короткий хвост, ещё не вполне отросший, чуть заметно подрагивал.
— Понимаю. Вы не чувствуете себя одним целым. — Мышь Психолог сделала пометку на бересте. — Как давно у вас это чувство?
— Всю мою жизнь. Но в последнее время оно усилилось. С тех пор, как в Дальнем Лесу появился Щипач.
— Вас расстраивает, что в Дальнем Лесу появился маньяк, — понимающе кивнула Мышь Психолог.
— Постоянное чувство раздвоенности! Чувство потери! Это так тяжело!
— Да, всегда тяжело терять часть себя, — согласилась Мышь.
— Особенно если эта часть — твой собственный хвост!
— Хвост так важен для зверя …
— Почему вы всё время за мной повторяете? — Яшка Юркий открыл глаза.
— Как зачем повторяю? Чтобы помочь вам разобраться в себе. Закройте глаза …
— Да нормально я в себе разбираюсь. — Яшка послушно закрыл глаза. — Я хочу, чтобы вы помогли мне избавиться от этого чувства. Что я теряю себя.
— Вы хотите снова стать одним целым и больше не терять часть себя. И для этого … ой-й-й … ой-ой-ой! Вы пришли, чтобы меня ощипать?
— С какой стати мне вас ощипывать? Я не маньяк. А что я у вас в прошлый раз украл пару шишей, так это на нервной почве, из-за отсутствия цельности. Я вам … ай! Зачем вы меня царапаете? — Яшка открыл глаза.
Над его моховой подстилкой, над беззащитным его животом стоял с занесённой лапой, с выпущенными обломками когтей, с оскаленной пастью, раздувшийся в грязный шар Барсукот. Мышь Психолог тряслась мелкой дрожью в дальнем углу кабинета.
— Здравствуй, Яша, — прошипел Барсукот. — Неожиданная, но приятная встреча.
— Да, я тоже ужасно рад. — Яшка быстро перевернулся со спины на живот и юркнул под моховую подстилку.
— Признавайся, гад, у кого ты украл молоко. — Барсукот придавил подстилку лапой.
— Какое молоко? — придушенно пискнул Яшка.
— Такое молоко, птичье молоко! Которое год назад у тебя конфисковала полиция! У какой птицы ты его спёр? А ну, говори, змеюка лапастая! — Барсукот резко отбросил подстилку и вцепился в Яшку лапой. — Лягуха хвостатая!
— Вот опять! — Яшка с визгом метнулся прочь, оставив хвост в когтистой лапе Барсукота. — Опять это ужасное чувство! Совсем как в детстве!
Юркий юркнул в щель за плинтусом, появился в противоположном конце кабинета, протопотал короткими лапками по стене и скрылся в окне.
— Чувство потери! — донёсся его голос уже из леса. — Мучительное чувство раздвоенности!..
Потом всё стихло. Барсукот разжал лапу: хвост Яшки Юркого шмякнулся на пол, пару раз дёрнулся — и застыл. Барсукот с интересом потеребил его когтем, но хвост больше не двигался. Он перешагнул через него и направился в угол. Туда, где дрожала Мышь.
— В-вы … ы-ы-и … будете меня … ощи-пи-пи-пи-пи — пывать?
— Посмотрим, — зрачки Барсукота азартно расширились. — Для начала давайте просто поиграем. В психолога и психа. Я буду псих, вы — психолог. Я пришёл к вам на консультацию. Начинайте!
— Что начинать? — пискнула Мышь.
— Как что? — Барсукот подошёл к ней вплотную. — Консультируйте меня. Вы же психолог!
— Хорошо. Лягте на спи-пи-пи-пи-ну …
— Нет уж. Я лучше так постою.
— Закройте глаза.
— Ещё чего. — Барсукот дотронулся мягкой лапкой до кончика её носа. — Лучше вы закройте глаза.
— Но психолог не закрывает глаза!
— В моей игре — закрывает.
Мышь покорно закрыла глаза:
— Чем я могу вам помочь?
— Ничем.
— Тогда зачем вы пришли?
— Потому что я псих, а психи ходят к психологу.
— Вам кажется, что вы псих, — нерешительно ввернула Мышь.
— Мне не кажется! Я, видите ли, свихнулся. У меня есть воображаемый друг Крысун. Иногда я с ним разговариваю. А ещё я ощипываю птиц и сжигаю их перья. Потому что мне приказывает луна. А потом я забываю, как их ощипал. Но меня это не оправдывает. А мышей я до сих пор не ощипывал, но ведь никогда не позд …
Что-то тяжёлое глухо ударилось в дверь кабинета.
— Ав! Ав! А вот и он! — Охотничий пёс вышиб дверь головой и, ощерившись, медленно пошёл на Барсукота. — Р-р-ребята! Он здесь! Застигнут в момент пр-р-р-реступления! Подкр-р-р-репление, быстр-р-р-ро!
С неба раздался вой полицеской сирены. Ещё две собаки ворвались в кабинет Мыши Психолога с бешеным лаем. Барсукот выпустил когти на всех четырёх лапах и вздыбил шерсть. А потом
