— Капитан, — сказал Кассиан. — Они высадились.
— Прошу меня извинить, — сказал папа Крошки голосом человека, признавшего свое поражение.
— Присмотрите за ним, — сказала Капитан.
Маргаритка и Примула проследовали за папой к уборным Лагеря Благонравия. Папа Крошки открыл дверь с надписью ЗАКРЫТО НА УБОРКУ, вошел в кабинку и вытащил конверт.
— Ну? — с вызовом сказал он. — Где еще спрятать документ, а?
— Тонкая выдумка, — сказала Маргаритка. — Пойдем, папа.
Когда они вернулись на террасу, многие суда уже уткнулись в берег и спустили аппарели для съезда машин — ржавые суда с квадратными носами. В синем чаде, с утробным ревом экскаваторы, бульдозеры, самосвалы и грузовики с бетономешалками сползали на берег и разъезжались в разные стороны. Вслед за ними на берег высыпали отряды землемеров, вооруженные нивелирами и полосатыми шестами, разбежались по песку и стали размечать площадки для прибрежных ресторанов и автостоянок. Одновременно элитные подразделения лесорубов принялись помечать пальмы красной краской из баллончиков.
— Кассиан? — сказала Капитан.
— Мальчик-дикарь Дин? — сказал Кассиан.
Мальчик-дикарь Дин дернул шнур. Это был очень длинный шнур, один из многих. Он тянулся через кокосовую рощу в долину, змейкой взбегал по склону Череп-горы и маленьким, но крепким узлом был привязан к полену, которое удерживало на самой крутой части склона средних размеров валун. Выше него, расширяющимся треугольником, лежали другие камни. Много других камней. Короче говоря, в принципе это была Домашняя Лавина профессора Квимби, но, благодаря изобретательности Кассиана, силе грабителей и умелому руководству Мальчика Дина, прекрасно знавшего местность, сильно увеличенная. Очень сильно.
Когда Мальчик-дикарь Дин дернул шнур, полено выскочило из-под валуна. Валун покатился по склону. Другие камни, опиравшиеся на него, покатились тоже. Сперва они катились медленно, потом всё быстрее и быстрее. Некоторые были размером с легковую машину, другие — величиной с дом. Они катились все вместе, набирая скорость, потом перепрыгнули через обрыв и, весело подскакивая, словно резиновые глыбы, покатились еще быстрее.
Но они были не резиновые. Они были каменные, чрезвычайно твердые и очень тяжелые.
Бульдозерист, увлеченно крушивший две кокосовые пальмы, поднял голову, увидел, как с грохотом катится на него смерть, и сказал: «Ой, ой». Больше он ничего не сказал, потому что в нож его бульдозера врезалась каменная глыба. Машина и человек отлетели в море, упали со сложным двойным всплеском и были таковы.
Везде происходило примерно то же самое.
— Будут знать, — сказала Капитан, отпивая коктейль. — Молодцом, Кассиан.
— Это всё больше Дин, — слегка зардевшись, ответил Кассиан.
— Но подумайте о последствия для здоровья и безопасности! — сказал папа Крошки, совсем бледный, несмотря на загар.
— Ты еще здесь? — спросила Капитан.
Пыль рассеялась, но земля продолжала дрожать. В сбивалке для коктейлей позвякивали кубики льда.
— Я же сказала, тебе пора вступить в переговоры. Предложение такое. По твоим словам, половина «Колоссальной Недвижимости» — это мистер Бурбонски. Так вот, мы меняем остров на яхту мистера Бурбонски, и безотлагательно.
— Но…
— Ты нас в это втравил, — угрюмо сказала Капитан. — Ты нас теперь и вытаскивай.
Папа Крошки поплелся к десантному судну, приткнувшему к берегу.
— Добрый день, — услышали они его голос. — Отведите меня к вашему руководителю. Я уполномочен провести содержательное обсуждение возможности освоения этой привлекательной местности и подвести черту под дальнейшими мероприятиями, могущими неблагоприятно сказаться на ходе строительных работ.
— Чего? — сказал один из уцелевших бульдозеристов.
— С боссом хочет говорить, — сказал человек с блокнотом.
— Пускай лучше с ним, чем со мной, — сказал бульдозерист. — Садись вон в тот катер. С белыми кожаными креслами.
Папа Крошки с гордым видом забрался на катер. Ступив на палубу, он услышал за собой легкие, но решительные шаги. Он обернулся и посмотрел.
На него смотрели Маргаритка, Кассиан и Примула.
— Одного мы тебя отпускать боимся, не доверяем, — сказала Маргаритка. Она постучала башмаком по палубе. — Так мы едем встречаться с Гомесом Элеганте или подождем еще недельку-другую?
Наступило молчание. Дети уселись в белые кожаные кресла.
— Вперед, — сказал папа Крошки.
* * *
Катер промчался по грязной воде и подвалил к самой большой из ржавых посудин. По ржавым крошащимся ступенькам Маргаритка, Кассиан, Примула и папа Крошки забрались на палубу. На палубе стоял черный вертолет с витиеватыми инициалами Г. Э.
— Ага, — сказала Маргаритка. — Гомес здесь.
— Не робеть, — сказала Примула.
— Не волноваться, — сказал Кассиан. Но он прекрасно понимал, как себя чувствуют сестры.
Маленькие люди в черных пиджаках провели их по пузырчатой палубе в надстройку. За ними лязгнула стальная дверь. Воздух был холодный, вонял трюмной водой и немного пачулями. Пиджаки погнали их наверх. Папа шел деловито, дети изображали на лицах веселый интерес, как на скучной школьной экскурсии. Но в каждой груди стучался мучительный вопрос, тот же самый вопрос, который, дорогой читатель, задаешь себе и ты: мы в недрах вражеского судна, во власти множества мелких людей в черных пиджаках и с большими разделочными ножами в карманах. Как мы, во имя всего святого, из этого выпутаемся?
Честно говоря, вполне возможно, что и не выпутаемся. Счастливые развязки обычны. Но отнюдь не гарантированы…
Так что заранее извините.
Дети, папа Крошки и пиджаки поднялись наверх. Стальная дверь со скрежетом открылась. Они вошли.
Мостик заливало яркое тропическое солнце, но Гомес Элеганте умудрился найти тень и встать там.
— Добрый день! — воскликнул неунывающий папа Крошки и, протягивая руку, направился к мистеру Элеганте. — Исключительно приятно возобновить знакомство с вами. Уф, — добавил он, наткнувшись животом на два маленьких черных пиджака, которые преградили ему дорогу к Шефу.
— Чего надо? — спросил Гомес Элеганте, сосредоточенно подпиливая ноготь.
— Я полагаю, что в настоящее время вы и мистер Недвижимость Бурбонски владеете «Колоссальной Недвижимостью».
— Ну? — сказал Гомес Элеганте.
— Прежде, чем вы начнете асфальтировать этот остров, вам понадобится документ, который лежит у меня в кармане.
— Так я его возьму, — сказал Гомес Элеганте, переходя к следующему ногтю.
— Только с тем условием, что вы заставите вашего партнера мистера Бурбонски отдать нам свою яхту «Большой Куш».
— А почему это я его заставлю? — сказал Гомес Элеганте.
— А почему бы вам его не заставить? — сказал папа Крошки.
Маргаритка отметила, что уже некоторое время папа Крошки говорит на нормальном человеческом языке. То есть, наверное, нервничает. Она испугалась. Она перестала дышать. Гомес Элеганте, может, и взрослый, но в глубине души он испорченный ребенок. А по опыту общения с испорченными детьми Маргаритка знала — обращаться к их разуму бесполезно.
И в самом деле, Гомес Элеганте снова сказал:
— А почему это я его заставлю?
Папа Крошки растерялся. Наступило молчание.
Потом Кассиан сказал:
— Потому что иначе вы не получите клад.
Глаза Гомеса Элеганте, похожие на два шарика замерзших чернил, уставились на Кассиана:
— Клад?
— Он на карте, — сказал Кассиан. — Место отмечено крестиком. Можете получить ее. И не обязательно говорить Бурбонски.
— А где эта карта?
— Сперва подпишите бумагу, — сказал Кассиан.
Глаза не отпускали его.
— А что на ней будет сказано? — спросил Элеганте, вынимая ручку и блокнот.
Папа Крошки откашлялся.
— Заголовок. «Находясь в здравом уме и твердой памяти, я, нижеподписавшийся…»
— Попробуйте так, — сказал Кассиан. — «Мы получаем остров и карту, а вы — корабль. С любовью, Колоссальная Недвижимость».
— Я никого не люблю, — сказал Гомес Элеганте. — Я подпишусь: «Искренне Ваш». Годится?
— Искренне ваш — отлично.
Ручка забегала по бумаге.
— Переходим к приему-передаче, — сказал Гомес Элеганте и подул на листок.
Папа Крошки вынул из кармана карту. Элеганте протянул записку. Они обменялись бумажками.
— Место помечено буквой «X», как принято, — сказал папа. — Мы уходим.
Крошки повернулись к двери. Все остальные не двинулись с места. Повисло молчание. Потом молчание затянулось.
— Дверь? — сказал, наконец, папа Крошки.
— Нет, — сказал Гомес Элеганте и улыбнулся неприятной ледяной улыбкой. Потом скосился одним глазом на главного пиджака.
— Свяжите их, — сказал он. — И бросьте в море. Можете привязать к ним железки.
