Мальчики шли молча, не оглядываясь по сторонам. Ребята пялили глаза на Данькины пластыри и шушукались:
– В боксёрской секции занимается…
– Кто это? Кто это?
– Генка Ломунов, вот кто… В районном первенстве участвовал.
– Ломунов? Брось трепаться! Будто я Генку не знаю! Он со мной в одном доме живёт, только в другом подъезде. Это Сенька Костяшкин, он с кошкой сцепился, она его и оцарапала.
– Не с кошкой, а вон с этой козявкой – видишь, фонарь у неё…
– Ой, ха-ха!
Рыжая девочка, услышав эти слова, замахнулась портфелем.
– Дураки! – огрызнулась она.
– Ты помалкивай, цыплёнок, а то получишь фингаля! Мало тебе навесили? Ещё можно добавить!
Девочка нырнула сквозь ребячью толпу, чтобы не упустить из виду Даньку и Сашку, которые уже поднимались по лестнице на второй этаж, где находился буфет. Она прошмыгнула первой за стеклянную дверь и остановилась, глядя на тётю Полю, которая разнимала двух младшеклассников.
– Ты уходи совсем, уходи! – кричала тётя Поля. – Всё равно ничего не дам. А ты – на вот возьми! Бери, бери, деньги потом отдашь!
– У-у-у-у! Я в очереди стоял…
– Видела, как ты в очереди стоял! Я тебя, конопатого, давно приметила! Ишь расхулиганился! Становись последним, а то совсем прогоню. Не думай, что я добренькая!
Но конопатый в очередь не стал. Он упрямо смотрел на счастливчика, получившего без очереди три тёплых пирожка с мясом. Да ещё в кредит. Он вышел за ним в коридор, зажал его в угол и стал отбирать пирожки. В это время на них наткнулись Данька и Сашка Диоген.
– Здравствуй, Боря! Здравствуй, Юра! – Данька навис над драчунами. – Что случилось?
Мальчишки оторопело уставились на Данъку. И сразу же, забыв о ссоре, заулыбались. Они узнали Даньку. Одно время, правда недолго, он был в их классе вожатым. Это было давно, но они всё же узнали его, несмотря на разбойничий вид, который придавал ему пластырь.
– Да брось ты с детсадом возиться! – сказал Сашка Диоген, но Данька не отозвался и, улыбаясь, разглядывал ребят. – Ну ладно, давай денежки, я очередь займу…
Данька вытряхнул Диогену всю мелочь.
– Хотите ещё пирожков? – спросил он у ребят.
– Не надо, – сказал Юра, тот, у кого было три пирожка, и вдруг протянул пирожок своему врагу. – На. Сейчас ещё половинку дам…
– Значит, всё в порядке? А я думал, вы чего-то не поделили. До свиданья, мальчики!
Данька потрепал голову одному и другому, и малыши, довольные, побежали рядышком, охваченные чувством благодарности к своему бывшему вожатому. Рыжая девочка между тем не сводила с Даньки своих внимательных глаз. Мальчишки были из одного с ней класса, но это её мало сейчас занимало. Как только они убежали, она схватила Даньку за руку и потащила его к столику, за которым доедал винегрет Венька Махоркин, напустивший кепчонку низко на лоб.
– Вот он! Вот он! – закричала она.
Но Венька ладонью сгрёб винегрет прямо в рот и так, с полным ртом, пустился наутёк, только его и видели!
Данька же растерянно смотрел на котлеты, сосиски, винегрет, две тарелки с квашеной капустой, четыре стакана киселя – всё это Сашка Диоген-переносил на стол.
– Сколько же это вас?-удивилась тётя Поля.
– Я – раз. Да он – два. Да мы с ним – четыре. И она вот ещё пятая, – подмигнув рыжей девочке, доложил Диоген и унёс последний поднос. – Садись! – громко крикнул он девочке, а когда она и в самом деле робко пристроилась рядом, тихо добавил : – Посиди немного, а потом потихонечку катись. Поняла? Русский язык ферштее?
– Ох-хапкин, прекрати! – заикаясь, сказал Данька (он всегда заикался, когда сердился). – Разве можно всё это съесть вдвоём?
– А как же! Ведь у нас же урока нет, столько времени – ещё мало взяли. А тебе поправляться надо – смотри, на кого ты похож, шкилет!..
– Вот тебе, девочка, сосиска, вот тебе хлеб, вот тебе капуста и вот тебе кисель, – сказал Данька, пропуская «шкилета» мимо ушей. – Тебя как зовут?.. Надя? Ешь, Надя, не стесняйся, не обращай внимания на этого обжору. А что у тебя на лбу? Ушиблась?
Надя, положившая было в рот сосиску, чуть не поперхнулась – ведь это же она, та самая Надя Воробышева, которую он спас от хулигана Веньки Махоркина! У неё даже слёзы выступили на глазах оттого, что он не узнавал её или не хотел узнавать. Может, он просто стыдился, что заступился за девочку? Надя склонилась к тарелке, чтобы не видели, как она плачет.
Данька погладил её по голове и стал успокаивать:
– Ну ладно, ешь, до свадьбы заживёт! Ведь ты когда ушиблась? Давно уже, правда? Так зачем же плакать сейчас?
Пока он так успокаивал девочку, Сашка Диоген подгребал остатки капусты, винегрета и допивал из двух стаканов кисель. Он был весь сосредоточен на еде, а поскольку девочка не ела ни капусты, ни винегрета и не притронулась к киселю, он придвинул всё её хозяйство к себе, ласково кивнул, словно благодарил за просьбу доесть.
– Стоп! – сказал Данька. – А Мурзаю?
– Всё в порядке. Вот, даже пакет прихватил! – Сашка вытащил из кармана целлофановый пакет и сгреб туда всё, что оставалось на столе, а потом посмотрел на недопитый кисель, хотел вылить и его в пакет, но передумал и выпил сам.
– Спасибо, тётя Поля! – крикнул он, похлопывая себя по животу.
– Ремня на вас нет!
Когда ребята проходили мимо стола, за которым только что сидел Венька Махоркин, Надя дернула Даньку за рукав:
– А здесь Венька Махоркин был. Как тебя увидел, так сразу и удрал.
– Кто-кто?
– Венька.
– Какой Венька?
– Ну, тот самый… Ну как же… Он тебя испугался и убежал.
– А почему же испугался?
– Как почему? – удивилась Надя.
– Пойдём, чего ты с ней тут канителишься!
– Ой, извини, нам некогда, понимаешь…
– Гуд бай, – помахал рукой Диоген.
Мальчишки убежали, оставив девочку в полном недоумении. Данька так и не узнал её. А ей так хотелось иметь защитника – всё равно что брата. Надя стояла у окна, плакала ине хотела идти домой. Во дворе шла футбольная игра, там бегал по площадке Венька Махоркин. Она стояла и всхлипывала, пережидая, когда же закончится этот отвратительный матч, когда же устанут наконец эти противные футболисты и уйдут домой!
А ей так хотелось, чтобы Данька проводил её. И чтобы хулиган Венька видел это и боялся её. Ах, как ей хотелось, чтобы у неё был такой защитник! Но разве такую пигалицу, да ещё рыжую вдобавок, кто-нибудь станет защищать!
Глава 4. ПЕC НАХОДИТ СЕБЕ ХОЗЯЕВ
Едва только ребята спустились в подвал, как Мурзай бросился навстречу Сашке Диогену. Нет, он не сбил его с ног, не бросился на грудь, не стал целоваться, как это делают все нормальные домашние собаки. Он нервно заплясал, дрожа поджилками, нетерпеливо и в то же время покорно дожидаясь, пока Сашка выложит в эмалированную миску винегрет, сосиски, капусту и хлеб. Пёс явно не был избалован вниманием и лаской.
– У, бродяга! – Сашка потрепал его по тощему хребту. – Зря только продукт переводишь.
Обязанность кормить пса безоговорочно взял на себя Сашка. Он клялся, что кормит Мурзая не меньше двух раз в день и что не бывало случая, чтобы он забыл его покормить. Данька стоял у двери и поглядывал в замочную скважину: не заметил ли кто-нибудь, как они скрылись в подвале, где устроено жильё для Мурзая? Тайну его местопребывания приходилось хранить по очень простой причине: мальчики ещё не чувствовали себя законными хозяевами пса. Вот уже три недели Мурзай жил в своей подвальной квартире, но они всё ещё не решались вывести его погулять.
Как же попал он к ребятам? Как-то в воскресенье мать послала Даньку в магазин. Выбив чек и став в очередь, Данька обратил внимание на поджарого, тёмно-золотистой масти пса у прилавка.
Данька подумал, что пёс ждёт хозяина, который стоит в очереди. Но поведение пса было странным. Когда продавщица отпускала покупателя, пёс придвигался навстречу и осторожно приплясывал, стараясь попасться на глаза. Покупатель, однако, не замечал его заискивающих взглядов, шёл себе из магазина или в другие отделы, и пёс деликатно плёлся за ним. Но спустя какое-то время пёс снова вырастал у прилавка, робко и сконфуженно моргая глазами. Тонкое брюхо его подрагивало, глаза стыдливо смотрели на прилавок. Весь он был в непрерывном движении, как бы переливался, чутко отзываясь на любой жест покупателя. Когда покупатель забирал с прилавка продукты, пёс вытягивался и замирал, словно делал стойку перед дичью. Стоило покупателю опустить продукты в сумку, пёс расслаблялся и снова начинал свой мелкий танец надежды. Если покупатель делал резкое движение, пёс деликатно откатывался на приличное расстояние и приближался только тогда, когда тот отходил от прилавка. Некоторые небрежно отпихивали его, и тогда он выбегал из магазина, воспитанно пережидая на улице, пока покупатель уйдёт, и только после этого снова пристраивался на своём посту у прилавка.
