Игорю неохота рыбачить. Настроен он благодушно, и ни червей колоть, ни рыбешек ни в чем не повинных губить ему не хочется. И, ко всему этому, просто крепко клонит мальчика ко сну.
Удочку свою он все разматывает (у него одна удочка — она и окуневая, и пескариная, и щучья), забрасывает её, не измеряя глубины дна и не передвигая поплавка, — захочет рыба клюнуть, и так клюнет.
И бывает же! Не пошла рыба к умельцу — пошла к неумелому: пяти минут не прошло — утонул поплавок Игоревой удочки. А ещё через миг и удилище затряслось как в лихорадке, крутой дугой изогнулось. Видно, схватила червяка крупная рыбина, дернула, укололась, шарахнулась с испугу, да и засекла сама себя. Тоже бывает.
— Игорь!
А горе-рыболов на сухом бугорке возле всаженного в землю толстого конца удилища уронил голову в колени и спит.
— Игорь! Взяла у тебя! Здоровенная!
— А? Что? — встрепенулся Игорь. Отгоняя сон, заморгал глазами, увидал, как трясется и дергается его удочка, схватил её в руки. Но рвануло вдруг опять бамбуковый хлыст, да так рвануло, что Игорек не удержал спросонок удилище, и оно резво нырнуло в воду.
Через несколько секунд толстый конец удилища вытанцовывал на середине реки какой-то издевательский дикий танец, убегая вниз по течению. Видно, действительно крупная рыба позарилась на червяка и теперь, обезумев от страха, уносила Игореву снасть.
Мальчик быстро разделся и побежал вслед, царапая колени и бока о густые приречные кусты. Глеб, бросив свои удочки на произвол судьбы, последовал за товарищем.
— Вперед забегай! — крикнул он.
Расчет был правильным. Игорь метров на тридцать опередил рыбу, вошел в воду, стараясь не очень плескать, и поплыл наперерез, навстречу удилищу. Скоро он схватил бамбуковое древко и, преодолевая заметное сопротивление крупной добычи, повернул к берегу. Теперь и его сердце кипело сладким охотничьим азартом.
— Есть! — кричал он, отдуваясь и рискуя хлебнуть речной воды. — Теперь наша! С ухой, Глебушка!
Глеб хотел остановить товарища, сказать, чтобы не торжествовал заранее, предупредить, что впереди ещё жестокая борьба (сачка ребята с собой не взяли), но смолчал: не хотел каркать — накликать беду. У охотников и рыболовов, юны они или седовласы, есть такой предрассудок.
Вот Игорь подплыл ближе с обещанной ухой на буксире, встал (у камышового берега было ему по пояс) и начал перебирать руками удилище, подбираясь к тонкому концу.
— Не надо! — предостерегает с берега осторожный Глеб. — Испугаешь — рванет. Дай мне удилище. Надо поводить, измучить.
— Не бойся! У меня не уйдет! — Игорю не терпится. Да и не хочется самую интересную часть ловли переуступить товарищу. Он продолжает перебирать руками всё ближе к рыбине. Леса натянулась и дрожит, как струна.
— Не делай, — кричит опять Глеб, — упустишь!
— Всё в порядке! Теперь наша! — Игорь ещё ближе подтягивает крепкую леску и для верности трижды обматывает её вокруг левой руки. Видна уже широколобая упрямая голова и толстая крутая спина рыбы.
— Сазан! — громко шепчет Глеб. — Осторожнее, он сильнющий… За глаза его бери пальцами, а то под жабры. Осторожнее только!
— Здравствуй, уха! — приветствует Игорек добычу. — Давай-ка я тебя… под жабры, так под жабры…
В это время сазан, тоже увидавший своего противника, делает отчаянный резкий рывок назад.
Игорек чувствует, как сразу ослабевает натянутая леса, конец её с кусками широких сазаньих губ на крючке на миг выскакивает из воды… Все!
Выдержала крепкая леса — не выдержали рыбьи губы.
— Килограмма три в нём было, не меньше, — сокрушенно произносит Глеб. — Да… улыбнулась…
Игорек в отчаянии и злобе швыряет злосчастную удочку на середину реки.
Ловля совершенно перестала интересовать Игоря. Всё равно в один день такая удача дважды не придет, а ловить мелочь, после того как почти держал в руках такую великолепную добычу, было бы просто обидно.
Мальчик, на всех и на всё сердитый, ушел вверх по берегу. Правду сказать, чувствовал, что ни на кого, кроме себя да на свою нетерпеливость, сердиться нечего; стыдно было и перед Глебом, что не сдержался, бросил в воду удочку, и жаль было удочки, да лезть за ней было уже стыдно. Увы, порой нам не так стыдно сделать глупость, как исправить её. Конечно, это ребячество, бесхарактерность, но… словом — ушел Игорек.
Глеб разделся, достал из воды удочку товарища, — она недалеко уплыла, запутавшись крючком в тине, и стояла теперь как конь на привязи у заросшего высоким камышом берега.
Потом стал проверять, не склевала ли рыба наживку, пока он отлучался. Обнаружил, что на одном крючке сидел флегматичный бычок. Даже поплавка не тревожил — спокойно, тихо ждал рыболова.
То в одном, то в другом краю речного плеса хороводила и билась щука — видимо, крупная. Как стало пригревать, появились у речной поверхности стаи голавлей, плотичек, мелкой верховодки.
Один за другим позарились на красного червяка три окунька. Всех трёх мальчик благополучно вытащил из воды. Окунь берет добросовестно — заглатывает. Не нужно только торопиться, следует дать рыбе увести поплавок под воду. Ну, а у Глеба хватает и выдержки и рыбацкой сноровки.
И всё же хорошей добычи сегодня нет! Уха пока не получается, а время идёт, лучшие клевные часы уже позади.
«Всё равно, — решает Глеб, — посижу ещё часа два, нет, три часа. Что-нибудь да попадется же ещё…»
Скоро четвертый окунек угодил на кукан, потом ладный голавлик, граммов на двести.
«Ничего, — думает мальчик, — курочка по зернышку клюет, а сыта бывает, — наберу и я как-нибудь на уху».
Только снял с крючка голавлика, не успел ещё перенаживить удочку, видит — пошел вдруг в сторону его щучий поплавок, склонился, вот совсем набок лег… плывет всё быстрее и уходит под воду… Это уже не живец играет!
Через секунду Глеб держит в руке крепкое удилище и тянет вперед руку, давая больше лесы поплавку. Сомнений у него уже нет: окунек и крючок во рту у щуки. Но Глеб знает: нельзя торопиться. Зубастая хищница не заглатывает добычу сразу, а сперва ведет, держа в пасти. Поплавок уходит всё дальше. Мальчик лег на ствол дерева, хватается за ветви левой рукой и, сколько может, тянет вперед правую руку с удилищем. Дальше уже невозможно. Глеб резко подсекает и чувствует, что зацепил, что жало крючка вонзилось в пасть рыбы.
Щука заметалась на леске. Рыболов распрямился, твердо встал на берегу и заставил рыбу «ходить на кругах» — колесом плыть по реке, сгибая упругое удилище и расходуя в неравной борьбе свои силы. Теперь только надо, чтобы леса все время была туго натянута, иначе рыба вытолкнет крючок изо рта.
Вот щука, ударив хвостом о поверхность воды, вся выскочила из реки. Ловец и добыча встречаются взглядами. Глаза у хищницы маленькие, злые, а рыба большая, не меньше Игорева сазана.
Борьба длится минут пять, может быть даже меньше. Потом обессиленная щука пластом ложится на воду и дает мальчику подтянуть себя к самому берегу.
Ещё через минуту она, привязанная за продетый под жабры кусок крепкого телефонного провода, плавает у самого берега у ног своего победителя.
Теперь и без Игорева сазана будет уха.
А ещё через пять минут до мальчика донеслись один за другим три глухих взрыва.
Опять! Глеб невольно сжал кулаки. Хотел было идти туда, откуда послышались взрывы, но безнадежно махнул рукой.
Скоро мимо проплыла рыба. Сотни мальков, десятки серебристых плотичек, верховодок, несколько довольно крупных голавликов. Некоторые из рыб были ещё живы, слабо двигали хвостами и жабрами, бессильные уже бороться с течением.
Сколько рыбы гибнет!
Глеб невольно вспомнил: в прошлом году хорек забрался в колхозный птичник и передушил больше сотни цыплят. Мальчик видел эту груду загубленной птичьей молоди. Горько смотреть было.
Но то наразбойничал зверь. А здесь?
В эту минуту вернулся Игорь, веселый и возбужденный.
— Гляди, удильщик! Это тебе не над поплавком киснуть! Я вот руками больше твоего наловил — килограмма два, не меньше!
Он расстелил на траве мокрую рубаху. Действительно, в ней завернуто было несколько десятков небольших рыбок.
Глеб молча сворачивал удочки.
— Понимаешь? — рассказывал Игорь. — Приехали какие-то двое на велосипедах… они не первый раз уже. У них тол и самодельные взрыватели. Вот, я тебе скажу, хитрая механика: бросают в воду плитку тола с длинной веревочкой, потом под водой за веревочку дергают, чеку из взрывателя выдергивают и — взрыв. Я им рыбу помогал собирать… Они и мне дали раз швырнуть — вот бабахнуло! Меня всего водой забрызгало… Килограммов пять хорошей рыбы набрали, а то и больше. А мне мелочь за работу дали. Теперь мы с ухой! И завтра они будут. Мы договорились. Я им такое рыбное место показал — помнишь, самый омут… Мы бы ещё сегодня в него саданули, да взрывчатки у них с собой больше не было.
