— Ну вот мы и на месте, — сказала она, и все трое покинули кают-компанию и прошли по коридору, где с потолка капала вода, в помещение, через которое в своё время Бодлеры впервые попали на борт субмарины.
— Клапан? — спросила Солнышко.
— Нам не нужно приводить его в действие, — ответила Вайолет. — В перископ видно Брайни-Бич. Мы можем просто подняться по трапу…
— И очутиться там, где были когда-то, — подхватил Клаус.
И без дальнейших разговоров Бодлеры стали подниматься по лесенке. Шаги их гулко отдавались в узком проходе. Наконец они достигли люка, Вайолет схватилась за ручку и увидела, что брат и сестра тоже схватились за ручку, и так они все вместе открыли люк и выбрались наружу, потом спустились по стенке субмарины и ступили на пляж Брайни-Бич. Было утро — в точности то же время, когда они были здесь в последний раз и услыхали страшную весть о пожаре. И сейчас, как в тот страшный день, тоже стоял серый туман. Под ногами Вайолет опять разглядела гладкий плоский камешек на песке и подобрала его, как тогда, давным-давно, когда бросала камешки в море, не подозревая, что вскоре будет исследовать его неизведанные глубины. Дети сощурились от света встающего солнца. У них возникло ощущение, будто весь цикл начнётся снова: они снова получат ужасное известие, снова попадут в чужой дом, снова будут постоянно оказываться в окружении негодяев. Возможно, и вы тоже гадаете, начнётся ли для вас история бодлеровских несчастий с самого начала и буду ли я снова предупреждать, что если вы любите хорошие концовки, то куда лучше выбрать какую-нибудь другую книгу. Не слишком приятно представлять, что декорации никогда не переменятся и весь нудный процесс начнётся с самого начала, поэтому Бодлеры впали в пассивное состояние, как уже было с ними в Порченом Потоке, то есть они принимали все происходящее, не пытаясь что-то делать сами, и только оглядывали ничуть не изменившийся берег.
— Гак! — выкрикнула Солнышко, что означало «Смотрите, какая странная фигура показалась из тумана!»
И Бодлеры и впрямь увидели, что некто знакомый остановился прямо перед ними, снял шляпу с высокой тульей и стал кашлять в белый платок.
— Бодлеры! — воскликнул мистер По, кончив кашлять. — Ну и ну! Не могу поверить! Прямо не могу поверить, что вы здесь!
— Вы? — Клаус в изумлении воззрился на банкира. — Так это с вами мы должны встретиться?
— Видимо, да. — Мистер По нахмурился и достал из кармана мятый листок. — Я получил сообщение, где говорится, что сегодня вы будете здесь на пляже Брайни-Бич.
— И кто его прислал? — спросил Клаус.
Мистер По закашлялся и устало пожал плечами. Дети заметили, что он выглядит намного старше, чем когда они видели его в последний раз, и задумались, насколько же старше выглядят они сами.
— Сообщение подписано буквами «Ж. С.», — сказал он. — Предполагаю, это та репортёрша из «Дейли пунктилио», Джералдина Жульен. Но каким образом вы здесь очутились? Где вы пропадали до сих пор? Должен признаться, Бодлеры, я отчаялся вас найти! Досадно было думать, что наследство Бодлеров так и останется в банке накапливать пыль и проценты. Ну хорошо, теперь это дело прошлое. Идёте со мной — мой автомобиль припаркован неподалёку. Вы должны многое объяснить.
— Нет, — сказала Вайолет.
— Нет? — поразился мистер По и яростно закашлял в платок. — Ну разумеется должны! Вы очень долго отсутствовали, дети! Очень нечутко с вашей стороны убежать и ни разу не сообщить, где вы, тем более когда вас обвиняют в убийстве, поджоге, похищении детей и ряде других проступков! Мы садимся в мой автомобиль, я везу вас в полицию и…
— Нет, — повторила Вайолет и сунула руку в карман комбинезона. Она достала телеграмму и прочла её вслух: — «В багровый час, когда глаза и спины из-за конторок поднимаются, когда людская машина в ожидании дрожит, как пони на морозе…» — так написано здесь. — Вайолет замолчала и пристально всмотрелась в даль. Что-то привлекло её внимание, и она слегка улыбнулась младшим. — А по-настоящему в поэме говорится: «В лиловый час, когда глаза и спины из-за конторок поднимаются, когда людская машина в ожидании дрожит, как таксомотор…»[38]
— Головоломный Подменный Вариант, — сказал Клаус.
— Код, — добавила Солнышко.
— О чем вы толкуете? — возмутился мистер По. — Что происходит?
— Ключевые слова, — продолжала Вайолет, не обращая внимания на кашляющего банкира, — «лиловый», «такси» «в ожидании». Нам не следует ехать с мистером По. Мы должны сесть в такси.
Она вытянула руку вдоль пляжа, показывая на какую-то точку вдали, и младшие разглядели еле видное в тумане жёлтое такси, стоящее на обочине дороги. Бодлеры кивнули, а Вайолет повернулась наконец к мистеру По со словами: «Мы не можем ехать с вами. У нас есть ещё кое-какие дела».
— Какие глупости! — рассердился мистер По. — Мне неизвестно, где вы были, как вы очутились здесь, почему на груди у вас изображение Санта-Клауса, но я…
— Это Герман Мелвилл, — сказал Клаус. — До свидания, мистер По.
— Сайонара, — попрощалась Солнышко, и трое Бодлеров быстро зашагали по песку, оставив изумлённого банкира кашлять.
— Стойте! — приказал он, как только отнял платок ото рта. — Вернитесь, Бодлеры! Вы — дети! Вы — несовершеннолетние! Вы — сироты!
Голос мистера По звучал все тише и глуше по мере того, как Бодлеры удалялись по пляжу.
— Как ты думаешь, что значит слово «лиловый»? — спросил у сестры Клаус. — Такси не лилового цвета.
— Опять код, — высказала догадку Солнышко.
— Может быть, — согласилась Вайолет. — А может быть, Куигли просто захотелось написать моё имя[39].
— Бодлеры! — донеслось до них. Голос мистера По звучал так, как будто банкир только примерещился детям.
— Думаешь, он ждёт нас в такси? — спросил Клаус.
— Надеюсь, — ответила Вайолет и бросилась бежать бегом. Младшие помчались за ней. Она бежала, с каждым шагом взметая песок. — Куигли! — проговорила она тихо, словно про себя, а потом громче: — Куигли! Куигли!
Наконец дети добежали до такси, но стекла были тонированы, то есть «затемнены», так что дети не разглядели, кто там сидит.
— Куигли? — спросила Вайолет и распахнула дверцу. Но их друга там не оказалось. На водительском месте сидела женщина, которой Бодлеры никогда не видели. Она была в длинном чёрном пальто, застёгнутом до самого подбородка, в белых бумажных перчатках, а на коленях у неё лежали две тоненькие книжки, возможно, чтобы скоротать время ожидания. Женщина отпрянула, когда дверца распахнулась, но, увидев детей, вежливо кивнула и еле заметно улыбнулась, как улыбаются не совсем посторонние, но и не близкие люди. Такой улыбкой одаряют коллегу или члена организации, к которой принадлежите и вы.
— Привет, Бодлеры, — сказала она и поманила их рукой. — Влезайте.
Бодлеры неуверенно переглянулись. Они, разумеется, знали, что никогда не надо садиться в машину к незнакомым людям, но они знали также, что это не обязательно относится к таксистам, хотя водитель такси всегда незнакомец. А кроме того, когда незнакомка подняла руку и махнула им, они заметили названия книг, которые она читала, поджидая их. Названия были такие: «„Морж и плотник" и другие стихи Льюиса Кэрролла» и «Мёртвая земля» Томаса Элиота. Возможно, если хотя бы на одной книге стояло «Эдгар Гест», дети повернулись бы и бросились назад, к мистеру По. Но на свете редко попадаются люди, ценящие хорошую поэзию, поэтому дети позволили себе заколебаться.
— Кто вы? — наконец спросила Вайолет.
Женщина заморгала и снова слегка улыбнулась, как будто она ждала, что Бодлеры сами могут ответить на этот вопрос.
— Я — Кит Сникет, — сказала она.
И бодлеровские сироты влезли в машину, благодаря чему декорации все-таки переменились и цикл следующих друг за другом несчастий прервался.
Приветствие на иврите. — Здесь и далее прим. пер.
Начало французского слова «cuisine» — кухня.
Саботаж — намеренный срыв работы, противодействие осуществлению чего-либо.
Искаженное silentium — молчание (лат.).
Миколог — ботаник, изучающий грибы.
Акватикс — водяная (лат.), относится обычно к растениям и животным.
Ихнолог — палеонтолог, изучающий следы передвижения и жизнедеятельности вымерших организмов
