и старался поступать так же.
Жак как-то сказал ей это совсем по другому поводу. Но Мадлен верила в то, что иначе он себя в таких трудных обстоятельствах вести не мог.
— Вот это жизнь! — с завистью сказал Толя. — Люди там борются, а мы бездельничаем… — и он махнул рукой.
— У кого есть вопросы? — спросил Алеша.
Света, вся порозовев, придвинулась к столу.
— У вас девочки носят косички?
— Некоторые носят! — сказала Мадлен и тряхнула своими длинными волосами.
— А вас в школе за такие прически не ругают?.. — подала голос девочка в красной кофточке и дотронулась до волос Мадлен.
— Нет! — ответила Мадлен и протянула руки к ножу, которым Толя готовился резать торт. — Можно, это сделаю я?..
О, мадам Элен!.. Если бы она только узнала, что ее воспитанница способна на такую бестактность! Хозяйничать в чужом доме, когда тебя об этом не просят!.. Но резать торт для Мадлен всегда было удовольствием. Она гордилась тем, что умеет делать это очень искусно: дольки у нее всегда получаются ровные, красивые, и украшения из крема не портятся.
Взяв в свои руки нож, Мадлен с ловкой стремительностью погрузила нож в крем. А затем стала быстро-быстро резать, поворачивая его по часовой стрелке.
— Здорово! Кто тебя этому научил? — спросил Алеша.
— Мадам Элен!
— Это кто такая?..
— Учительница!.. Она учит нас готовить. А разве вас в школе этому не учат?!.
— Нет! — ответила Света. — И вы сами готовите обед?
— Конечно.
— А откуда берете продукты?..
— Приносим из дома.
— А потом куда обед деваете? — спросил Толя.
— Съедаем.
— И мясные щи варить умеете? — спросила девочка в красной кофточке.
— Нет, щи мы не проходили, — ответила Мадлен. — Я умею варить луковый суп!..
Полюбовавшись немного на дело своих рук, Мадлен выдвинула торт на середину стола.
— Ну, ребята, смелее! — сказал Алеша и протянул Мадлен кусок торта.
— Теперь у меня есть вопрос, — сказала Мадлен и смутилась, ей показалось, что она выбрала не совсем удачный момент. — Когда я уезжала, одна женщина, ее зовут Мария, дала мне поручение…
— Какое поручение? — Ребята сразу загорелись любопытством и перестали шуметь.
— Мария живет со мной в одном доме, она русская. Родилась в Одессе. Немцы вывезли ее в Мюнхен, когда она была еще девочкой. Она работала там на подземном заводе.
— А как же она попала в Париж? — спросил Толя.
— Это из-за Шарля! Он спас ее от голодной смерти. А потом она вышла за него замуж. У нее сейчас уже две маленькие девочки, — и Мадлен улыбнулась. — Очень хорошенькие девочки. Мария не помнит отца. Она говорила, что он оставался в Одессе, чтобы бороться с немцами… Был в маки… Как это по-русски…
— Партизан, наверно, — крикнули сразу несколько голосов. И Мадлен в ответ кивнула головой.
— А как его фамилия? — спросил Алеша.
Мадлен достала из кармана записку. Мария, когда ее писала, торопилась и волновалась, и некоторые буквы было трудно разобрать.
— Курбатов, Василий Игнатьевич… — медленно, по слогам прочитала Мадлен.
Из того, что рассказала Мадлен ребятам, не посвященным в события тех давних дней, когда в Одессу пришли враги, трудно было бы что-либо понять. Ведь никого из ребят, собравшихся в этой комнате, тогда еще не было на свете. Но с самого раннего детства они слышали разговоры взрослых о том, как оставшиеся в городе подпольщики боролись против гитлеровцев. И воображение ребят дополняло рассказ Мадлен, он становился для них достоверным и правдивым.
Они представляли себе ту глухую, тревожную ночь, когда, по неведомым им причинам, Василий Курбатов должен был покинуть свой дом. Возможно, он уходил на опасное задание, а может быть, узнал, что его выследило гестапо и надо было спасаться. Никто из них не знал Василия Курбатова и ничего о нем не слышал, но они уже не сомневались в том, что он существует.
Может быть, им удастся не только помочь Марии, но и многое узнать о борьбе подпольщиков против врагов, узнать то, что еще никому не известно!..
Алеша взял из руки Мадлен записку Марии и долго ее рассматривал.
— Она жила на Пушкинской, двадцать семь, — наконец сказал он, — так что адрес известен… А она не говорила, кто еще у нее в Одессе оставался?
— Мать и сестра. Она писала им письма! Но они не ответили.
— А еще что-нибудь помнит Мария? — спросил Алеша.
Мадлен дотронулась рукой до лба.
— Да, да!.. Она что-то мне еще сказала… Кажется, важное…
За столом пронесся вздох.
— Как же это ты так?! — спросил Алеша. — Вспомни, пожалуйста.
— Обязательно вспомню! — виновато прошептала Мадлен. — Я все время помнила… Еще утром помнила…
В это время Толя вдруг бросил взгляд в окно.
— Мадлен! Там как будто за тобой пришли! — сказал он.
Мадлен привстала и увидела в проеме арки Грегуара. Он пристально вглядывался в окна и пальцами правой руки нетерпеливо постукивал по запястью левой, где находились часы.
— Мне пора! — с сожалением сказала Мадлен. — Меня ждет бабушка!
— Ждет бабушка — это для тебя магические слова!.. А завтра она тебя пустит? Мы постараемся до завтра что-нибудь разузнать про Курбатова.
— Если я сегодня приду вовремя — пустит!
— Ну и дисциплина у вас! — усмехнулся Алеша.
Через минуту Мадлен уже бежала к Грегуару.
— Уже без пяти восемь! — сказал он. — Пойдем скорее!..
Когда они выходили из ворот, их догнал Толя.
— Мадлен! — сказал он быстро. — Можно вас спросить?.. Как теперь будет с Жаком?.. Его могут опять украсть?..
Мадлен не сразу нашлась, что ответить.
— Наверно, больше не будут красть, ведь забастовка кончилась, — проговорила она. И уже двинулась с места, но Толя снова остановил ее:
— А если опять забастуют? Тогда как?
— Не знаю!.. — растерянно сказала Мадлен. — Очень трудно сказать, что еще придумают ультра!..
— О, ультра! — воскликнул Грегуар. Толя с Мадлен говорили по-русски, и из их разговора он понял только одно это слово. — Ультра — фашист!.. Гитлер!.. — Он сжал кулаки и сделал ими несколько движений, показывая, что бьет кого-то кулаками и валит на землю. — Comme са!.. [9] — добавил он, крепко пожал Толе руку, схватил Мадлен за рукав и потащил за собой.
Вскоре они скрылись за углом. И Толя остался один раздумывать над тем, какие еще беды могут грозить незнакомому мальчику Жаку, судьба которого всецело зависит от политической борьбы.
Опоздав всего на две минуты, Грегуар и Мадлен, запыхавшись от быстрого шага, вошли в гостиницу. В холле их ждала мадам Жубер, чем-то крайне расстроенная.
— Спасибо, Грегуар, — сказала она. — Вы оправдали мое доверие!..
— Всегда рад служить, мадам! — галантно ответил Грегуар. — На два дня я уезжаю в Ильичевск!.. Посмотрю на новый
