— Придется… И выучусь я, братцы, на инженера. Буду дома строить, большие, красивые. Построю — живи кто хочешь и вспоминай Лешку Соловьева.
— Он залился счастливым смехом, предвкушая радость того далекого дня.
Кеша сбегал к разведчикам за ужином для Соловьева. Соловьев с аппетитом ел похлебку и расспрашивал:
— Ну, а ты, Лева, кем быть хочешь?
— Моряком!
— Хорошее дело. Ну, а ты, Сун?
— Я тоже моряком или доктором…
— Значит, быть тебе морским лекпомом, — решил Соловьев.
— А я механиком буду, — не дожидаясь вопроса, сказал Кеша.
— Замечательно! Механик — это почти что инженер! Ну, а ты, Николай?
— Я буду генералом, — уверенно ответил Коля.
— Генералов нам тоже надо. Что ж, от адъютанта до генерала не так уж далеко…
Беседу прервал дядюшка Ван Фу.
— Ребята, идите сюда — кухню будем заряжать. Завтра кухня тоже будет воевать!
Сун умоляюще посмотрел на повара. Взгляд повара смягчился.
— Тебе чего? — спросил он.
— Совсем ничего. Мы тут думали, кто кем будет после войны.
Повар присел на корточки, всем своим видом выражая любопытство. А когда Сун передал ему содержание разговора, то повар одобрительно засмеялся.
— Это прямо очень хорошо, ребята. Кто моряк, кто доктор, кто механик! Это очень хорошо! Николай будет сердитым генералом! О, я знаю!
Коля шмыгнул носом. Ему очень не нравилось, что повар, говоря о его мечте, лукаво поглядывает на окружающих.
— Ну и буду! Вот увидишь, буду генералом. А вот ты, Ван Фу, интересно, что будешь делать после войны? Буржуев-то не будет? Некому станет парить да жарить!
Повар и виду не подал, что заметил раздражение будущего генерала.
— И-и, Коля! Люди всегда будут кушать. Повар не пропадет без работы.
Кеша ухмыльнулся:
— Вот станешь, ты, Колька, генералом и возьмешь его к себе щи варить.
— Тебя не спрошу!
— Ну-ну! — примирительно сказал Соловьев.
— Да я ничего! — Коля бросил сердитый взгляд на Кешу.
— И я ничего! — ответил Кеша.
Повар выжидательно помолчал, а потом изумил всех, сказав:
— Когда здесь войну кончим, поеду опять воевать!
Ребята удивились:
— Воевать?
— С кем же?
— Куда же ты поедешь?
— Домой поеду. На свою родину! Там тоже надо, чтобы мало-мало порядок был. Ну, пошли кухню заряжать!
Коля проснулся, разбуженный громкими голосами. Левка и Сун что-то наперебой рассказывали дядюшке Ван Фу.
Коля проснулся, открыл глаза и снова закрыл их, ослепленный ярким солнцем. Страшная мысль промелькнула в Колиной голове: «А вдруг проспал?» Но он отогнал ее: «Ничего не проспал, им хорошо лясы точить, спят всю ночь, а тут ни днем ни ночью покоя нет…»
Но заснуть Коля больше уже не мог. Он встал. В десяти шагах, возле дымящей кухни, стоял Левка с новой кожаной сумкой через плечо. Рядом с ним стоял Сун и показывал повару офицерскую саблю в блестящих никелированных ножнах.
— О, это очень страшный ножик! — сказал Ван Фу, притрагиваясь к ножнам и тут же с комическим страхом отдергивая руку.
— Вы не смейтесь! Такой саблей можно что угодно срубить. — Сун с трудом вытащил клинок и стал им наносить удары по кустам, что росли вокруг кухни. Сабля оказалась тупой. Она только сбивала листья да сдирала кору с ветвей.
Повар со смехом спрятался за кухню и, высовываясь из-за нее, говорил при каждом взмахе сабли:
— Ух, как страшно!
— Да ты не умеешь, дай-ка я, — сказал Левка, но и он, взмахнув раза два клинком, с презрением произнес: — Ну и сабля!
Сун подмигнул Левке и, показывая глазами на повара, предложил:
— Давай подарим саблю дядюшке Ван Фу.
— Вот это правильно! А то у него нет никакого оружия… вдруг белые нападут, — и Левка протянул повару блестящий клинок. — Нате, товарищ Ван Фу. Награждаем вас за храбрость!
— Зачем мне такой длинный ножик? — взмолился повар, обеими руками отстраняя саблю.
— Ты его обломай! — засмеялся Сун. — Будешь мясо резать!
Повар взял у Левки саблю, положил ее на железный обод колеса, взмахнул топором, и на землю со звоном полетел обломок клинка.
— Правда, хороший будет ножик, только поточить мало-мало надо! — сказал повар, любуясь своим приобретением.
«Эх, добрую саблю загубили! Как бы она мне пригодилась», — подумал Коля и подошел к товарищам.
— Доброе утро! Выспался? — встретил его Левка.
В глазах у Коли блестели слезы:
— Разбудить не могли… Что теперь про меня подумают?
— Ну не сердись. Богатырев приказал тебя не будить. Хочешь, подарю? Офицерская! — И Левка протянул товарищу сумку.
Коля быстро взял сумку, опасаясь, как бы Левка не передумал. По правде говоря, сумка ему понравилась даже больше, чем сабля. Он быстро надел подарок через плечо и, оправляя, спросил деловито:
— Ну, как там, в засаде?
— Дедушка рассказывал: только один взвод вошел в ловушку, как кто-то без команды взял да и пальнул из винтовки! Беляки назад повернули. Ну, их все равно почти всех положили. Две повозки захватили с консервами да с патронами. Они вон там за кустами стоят. Беляки теперь на той стороне речки окопались и стреляют. Слышишь? Как гвозди заколачивают!
— Из пулемета строчат, — с видом знатока определил Коля. — Пошли посмотрим.
Заботливый дядюшка Ван Фу поманил Колю рукой.
— Пожалуйста, генерал, завтрак готов, только маленько холодный! Извините!
— Не буду я есть, не хочу, пошли скорей, вот напиться бы… — И, хотя ручей журчал в трех шагах, Коля, махнув нетерпеливо рукой, добавил: — Ничего, пошли, потом напьюсь!
— Идем напрямую, через сопку. Тут совсем рядом, — предложил Левка и, не дожидаясь согласия Коли, исчез в кустарнике. За ним юркнул в зеленую чащу Коля и Сун.
Перевалив через гребень невысокой сопки, мальчики очутились в Каменной пади. Коля тщетно искал глазами следы сражения. Казалось, это был самый мирный уголок на земле: здесь все цвело, тянулось к солнцу, гудели шмели, неподвижно застыла листва на ветвях деревьев.
Коля вопросительно посмотрел на Левку, тот понял и показал головой чуть вперед:
— Там. Смотри.
Коля взглянул и остановился пораженный: из травы возле дороги виднелись босые ноги с ярко-желтыми пятками.
— Пошли, не бойся, тут их по кустам много лежит…
Позади послышались шаги. Мальчики оглянулись. По дороге, о чем-то тихо разговаривая, шли Лука Лукич и Максим Петрович — оба с винтовками, по-охотничьи заброшенными за спину. Глядя на них, Левка вспомнил совсем недавние времена, когда отец с дедом брали его с собой на охоту.
— Вы что здесь делаете? — строго спросил Лука Лукич.
— Наганы пришли искать, — ответил Левка.
— Без вас уже все подобрали. Марш на кухню, а то еще на пулю наткнетесь.
Максим Петрович, увидав пятки убитого, поморщился, словно от зубной боли, и тоже сказал:
— Идите-ка вы, ребята, лучше к дяде Ване да помогите ему. Надо, чтобы обед вовремя поспел.
— Мне в штаб надо… — И Коля рванулся было вперед, но его остановил Лука Лукич.
— Никаких штабов! Будь под Левкиным начальством. А ты, Левка, отвечаешь за свой народ головой. Чтобы духу вашего здесь не было.
Коля насупился:
— Кешке можно… он даже пулеметчик. А мы чем хуже?
— Кеша сейчас тоже к вам явится. Ну-ка, — уже мягко добавил Лука Лукич,
— идите к своему шеф-повару и готовьте обед. Да получше!
Когда старики скрылись из виду, Коля предложил:
— Вот что, ребята. Мы тоже не маленькие! Давайте все обследуем и тогда уйдем.
Сун вопросительно посмотрел на Левку. Левка также считал несправедливым приказание деда, но он понимал, что такое дисциплина.
— Нельзя, ребята. Что мы, маленькие? Ведь мы бойцы! А раз так, надо подчиняться приказанию. Что будет, если каждый станет делать, что ему вздумается? И еще: ведь мы пошли и не спросились у Ван Фу.
Сун согласно закивал головой.
— А ну вас, — Коля махнул рукой, — с вами не сговоришься. Пошли уж! Стойте-ка… Слышь, вроде кто-то идет…
Вдали показалось несколько партизан. Среди них шагал Кеша Пушкарев. У двоих партизан болтались разрезанные рукава рубах. Один из них был ранен в плечо, другой — в руку. У Кеши на левой руке тоже белела повязка. За ними ковылял, опираясь на огромную дубину, раненный в ногу Гриша Полторы бродяги. Левка, Коля и Сун побежали навстречу раненым.
Кешу засыпали вопросами:
— Ранили?
— Больно?
— Кто ранил?
— Пустяки, ладошку пробило, — ответил Кеша. — Когда мы отсюда беляков выбили, Богатырев приказал переменить позицию: залечь по-над речкой. Ну, мы и заняли новую позицию. Вот там и царапнуло. Я сразу даже не почувствовал. Поднял руку ветку сломать, а пуля как кольнет… Смотрю, кровь. Потом ныть стала.
Кеша и партизаны всю дорогу до самой кухни возбужденно делились впечатлениями о ходе боя.
Вскоре вернулись Лука Лукич с Максимом Петровичем. Лука Лукич приказал немедленно запрягать кухню и вместе с ранеными отходить к Коптяевской заимке.
