— Мама, а это ещё зачем? — возмутилась Клавдия, глядя, как Антонина Павловна раскладывает возле каждой тарелки по три вилки: для мяса, рыбы и сыра. — Савва очень простой.
— Прямо наваждение какое-то. Почему нашей семье всегда попадаются очень простые молодые люди? — сказала Антонина Павловна. — Надеюсь, он ножом и вилкой пользоваться умеет?
— Зря иронизируешь. Он образованнее многих, — надулась Клавдия.
— Тогда в чём же дело? Тебе не кажется, что ты создаёшь проблему на пустом месте? Если бы я никак не готовилась к встрече твоего кавалера, ты обиделась бы, что я недостаточно гостеприимна.
— Он мне не кавалер. Сколько раз тебе повторять.
— Вот и славно. Тогда перестань дёргаться и дёргать меня.
Видя, что маму не переубедить, Клавдия удалилась к себе.
Когда в дверь позвонили, стол стоял во всём великолепии. Судя по сервировке и количеству закусок, Антонина Павловна, как минимум, ожидала зарубежного посла. Это было так не похоже на посиделки у Саввы, где они ели с разномастных тарелок и ничуть не заботились, каким ножом намазывать масло. В мамином гротескном гостеприимстве было что-то вычурное и постыдное, как будто она хотела унизить Савву.
Он появился на пороге с завёрнутым в газету букетом цветов.
— Это твоей маме, — пояснил он.
Его торжественный вид был немного комичным. Клавдия молилась, чтобы Савва с мамой понравились друг другу.
Антонина Павловна вышла в прихожую встречать гостя. При виде Саввы она испытала лёгкое разочарование. Она представляла ухажёра Клавдии более представительным. Парень поспешно высвободил букет из газеты и протянул цветы.
— Это вам.
— Спасибо. Мило с вашей стороны, — сказала Антонина Павловна. — Клюшка, будь добра, поставь цветы в вазу.
— Мам, ну я же просила тебя не называть меня так.
— Прости.
Савва комкал в руках газету, не зная, куда её деть. Антонина Павловна недоумевала, что в нём нашла Клавдия? Не дурён, но ничего особенного. А главное, они же почти одного роста. Она была о вкусе дочери лучшего мнения.
— Давай, я поставлю цветы, а ты займись гостем, — предложила она.
За столом все сидели чопорно, как того требовала сервировка. Ели молча. Даже Савва, кладезь по части интересных историй, был скован и не походил сам на себя. Клавдия винила в этом маму, которая вела себя, как на официальном приёме. Она пыталась разрядить обстановку, болтала о всякой чепухе, но Савву будто подменили. Куда делся эрудит и блестящий рассказчик?
— Расскажи что-нибудь. Ты ведь интересно рассказываешь, — наконец не выдержала Клавдия.
— Я не знаю о чём, — сказал Савва.
— Например, чем вы занимаетесь? — спросила Антонина Павловна.
— Учусь в театральном училище.
Антонина Павловна удивлённо вскинула брови. Никогда бы не подумала, что этот парень актёр. Неужели Клюшку привлекла его причастность к богеме?
— Собираетесь сниматься в кино или играть в театре?
— Ни то, ни другое. Я гримёр, — улыбнулся Савва. — Хочу стать стилистом.
Судя по выражению лица Антонины Павловны, она относилась к его будущей профессии так же, как его родители.
— А цепочку Клавочке вы со стипендии купили? — не без язвительности спросила она.
— Мам, — недовольно одёрнула её дочь.
— А что? Я не могу поинтересоваться?
Антонина Павловна воззрилась на дочь самым невинным взглядом, на какой была способна.
— Я подрабатываю. Наработал небольшую клиентуру. В общем, деньги не проблема, — сказал Савва.
— А родители у вас тоже... стилисты?
— Нет.
— А чем они занимаются?
— Мама, какая разница! — прервала допрос Клавдия.
— Мне просто интересно, почему человек выбрал такую профессию.
— Она ничуть не хуже любой другой, — сказал Савва.
— Я и не говорю, что она плоха. А живёте вы с родителями?
— Нет. Раньше в общежитии, а сейчас у друга.
— Так родители у вас не в Москве?
— В Подмосковье.
Чем дальше, тем меньше нравился Антонине Павловне этот парень. Во всяком случае, ей стало понятно, почему он прицепился к Клавдии. У девочки и московская прописка, и квартира, и достаток. Хитрый малый. Делает подарки, чтобы показать, какой он состоятельный и бескорыстный, а сам уже наверняка всё просчитал.
— И какие же у вас планы по поводу Клавочки? — спросила Антонина Павловна.
— Мама, ну какие могут быть планы! Мы просто дружим, — не выдержала Клавдия.
Ей было стыдно за маму и за дурацкий допрос. Она жалела, что пригласила Савву домой.
— Клавдия, не встревай. Это серьёзный вопрос, — сказала Антонина Павловна и пристально уставилась на Савву.
— Я хочу жениться на вашей дочери, — выпалил Савва.
— Савва, прекрати! — одёрнула его Клавдия.
Тоже приколист нашёлся! Как будто не видит, что её мама шуток не понимает.
— Меня просили честно ответить на вопрос, я ответил, — пожал плечами Савва.
Клавдия не нашлась, что на это сказать. Она готова была убить его. Своими шуточками он как будто нарочно раззадоривал маму.
Как и следовало ожидать, Антонина Павловна приняла его слова за чистую монету.
— Вот так, ни больше ни меньше, — сказала она. — Не рано ли? Она ведь только на втором курсе. Ей ещё три с половиной года учиться.
— Я подожду, — ответил Савва.
— Вы просто нахал, — возмутилась Антонина Павловна.
— Почему? Разве это нахальство, если мне нравится ваша дочь?
Клавдия чувствовала, что скандала не избежать. Нашла коса на камень. Мама завела извечную пластинку об ужасных парнях, а Савва ей в пику стал блистать своим остроумием. Клавдия пыталась вклиниться в диалог, но её уже никто не слушал.
— Давайте будем предельно откровенны, — сказала Антонина Павловна, не обращая внимания на потуги дочери прервать разговор. — Вам нравится её прописка. И квартира.
— Мама! — воскликнула Клавдия.
Она сгорала от стыда за маму. Кто бы мог подумать, что встреча примет такой уродливый характер?
— Что «мама»? Я достаточно пожила и повидала людей, чтобы судить об их мотивах.
— Мне жаль, что вы видели только таких людей, — сказал Савва и обернулся к Клавдии. — Пожалуй, я пойду. Извини. Я не хотел.
Савва встал из-за стола и направился в прихожую. Клавдия бросилась за ним.
— Я уйду с тобой!
Слова дочери обожгли Антонину Павловну. Случилось то, чего она боялась. Девочка готова была бросить всё ради этого недомерка со средним образованием, у которого даже не было московской прописки. Но не это было главным. Ведь девочка по своей наивности верила в его искренность. Она была также слепа, как миллионы других девчонок при первой влюблённости. Бедные дурочки думают, что это серьёзно и навсегда, и слишком поздно осознают, что любовь — не более чем выдумка, мираж. Она сама прошла через это и не хотела такой участи для дочери.
— Нет! Только не это! Не пущу! — крикнула Антонина Павловна, выбегая в прихожую.
— Мама, не надо, — отстранилась дочь и достала с полки сапоги.
— Клавушка, прости меня. Останься, я очень тебя прошу.
— Не дури. Ты ведь только после болезни, — мягко сказал Савва.
— Мне плевать, — отрезала Клавдия.
— А мне нет.
Он отобрал у неё сапоги, поставил на место и взял её за руки. Они стояли друг напротив друга, глаза в глаза. В этот миг Клавдия поняла, насколько он ей дорог. Она готова была сорваться и уйти с ним, потому что жизнь без него будет пустой и никчёмной. Теперь ей были безразличны запреты мамы. Антонина Павловна жила со своими призраками, Клавдия не собиралась позволить фобиям матери разрушить собственную жизнь.
Антонина Павловна остро почувствовала опасность. Сейчас в одно мгновение она могла потерять дочь. Ради кого? И ради чего? В душе всё клокотало от возмущения, когда она видела, какими глазами Клавушка смотрит на этого ловкача. Она вспоминала себя и свою наивную веру в любовь и искренность. Пробуждение оказалось слишком горьким. А теперь её девочка идёт тем же путём.
— Я тебя очень прошу, не уходи, — попросила она и, превозмогая себя, добавила: — Прости меня. Я была не права.
Это была ложь, но ложь во спасение. У Антонины Павловны в горле стоял ком. Она чувствовала себя тысячу раз правой, но лучше было отступить, чем проиграть битву.
Клавдия, казалось, не слышала её, как будто для неё существовал только Савва. Он сжал руки Клавдии в своих ладонях.
— Будь хорошей девочкой. Во-первых, на улице слишком холодно. Тебе нельзя выходить.
— А во-вторых?
— Во-вторых, никогда не совершай поступков, о которых можешь пожалеть.
Даже в том, что Савва убеждает Клавдию остаться, Антонина Павловна углядела его выгоду. В какое-то мгновение у неё мелькнула мысль, что было бы лучше, если бы Клавдия ушла. Тогда охотник за пропиской раскрыл бы свои истинные намерения. Чем раньше девочка узнает цену ухаживаниям и заверениям в любви, тем меньше боли будет потом. Но Антонина Павловна тотчас отмела эту мысль. Она не могла потерять Клюшку даже ненадолго.
Клавдия кивнула:
— Хорошо, раз ты так хочешь, я останусь.
