Пожилая женщина с хозяйственной сумкой, стоявшая на остановке, рассмеялась.
— Город у нас подальше, — сказала она. — Автобусом быстро доберетесь.
И впрямь, через четверть часа они уже катили по утопающим в зелени улицам Кременчуга, мимо новостроек и мемориального комплекса «Вечно живым», где в годы войны фашисты устроили концентрационный лагерь, в котором погибли 97 тысяч военнопленных и местных жителей.
Мемориальный комплекс создан на средства, заработанные трудящимися города в субботники и воскресники. И каждый час здесь звучит торжественная и печальная мелодия реквиема.
* * *
Следующий день был объявлен выходным. Саша, Женя и Маша с утра пораньше отправились с удочками к устью Псела. Таня с Сережей и Володей поехали в близлежащую Полтаву, в музей исторической Полтавской битвы. Нина Николаевна и Алла остались дежурными по лагерю, посвятив день хозяйственным заботам. Компанию им составил Дружок.
Время близилось к полудню, когда в лагерь заглянул невысокий кряжистый мужчина лет пятидесяти с обветренным морщинистым лицом.
— Ваши? — спросил он, кивнув на вытащенные из воды ушкуи.
— Да. Мы туристы из Ленинграда. Плывем по древнему торговому пути «из варяг в греки», — ответила возившаяся у костра Алла.
— Что ж, дело доброе и интересное весьма, — заметил незнакомец, доставая из пачки сигарету и поудобнее устраиваясь на бревне. — Я вот тоже люблю путешествовать. Сейчас возвращаюсь в Киев после поездки по притокам Днепра — речкам Самаре и Волчьей.
— Позвольте, — удивилась подошедшая Нина Николаевна. — Ведь Самара — приток Волги.
— Верно, — улыбнулся мужчина. — Только у нас, в Приднепровье, своя Самара имеется. И по берегам ее вековые дубравы голубого леса растут.
— Голубого? — переспросила Алла.
— А как же. В нем осокорь, ива, верба. От них и голубой оттенок. И деревня, что там стоит, Голубовкой зовется… В 1187 году киевские князья туда походом против половцев хаживали… Да-а, велик наш Днепр. Колыбель культуры отечественной, — продолжал задумчиво мужчина. — Вот, к примеру, вы Черкассы прошли, так? А ведь, наверно, и не ведаете, что в далеком прошлом на месте города был огромный остров…
Энтузиаст водного туризма посмотрел в сторону пристани, затем перевел взгляд на наручные часы.
— Да уж ладно, времени у меня малость есть, и коли вы стариной интересуетесь и даже по варяжскому торговому пути пустились, расскажу я вам, пожалуй, одну занятную историю, имеющую к этому самому пути прямое отношение.
Нина Николаевна присела рядом с Аллой и приготовилась внимательно слушать.
— Так вот, — начал турист, — имеются сведения, — что где-то здесь, на Днепре, находился большой остров «в три дня пути». Он служил местом сбора княжеских дружин, когда им предстояло, выступить в поход на врага.
Ученые тщетно пытались обнаружить этот остров. Решили уже, что он существовал только в легендах. Однако в последние годы розысками его занялись местные краеведы. И представьте себе, таинственный остров нашелся. Обследуя окрестности, краеведы натолкнулись на следы второго рукава Днепра. Сейчас это речки Ирдынь и Тясмин, которые берут начало из Ирдынского болота. В прошлом уровень воды в Днепре был гораздо выше нынешнего, и они, сливаясь в своих верховьях, образовывали этот рукав. А между ним и основным руслом Днепра как раз и лежал тот самый остров.
Он не имел названия, но был обширен — до 130 километров в длину. Останавливались на нем со своими «воями» Олег и Святослав, Владимир и Игорь. Приставали к острову и плывшие вверх и вниз по Днепру купеческие караваны.
Оживали тогда угрюмые берега. Среди вытащенных на мокрый песок стругов и ладей слышалась разноязыкая речь, раздавалось пронзительное конское ржание, звучала удалая песня. При свете костров чинили дорожную утварь и снаряжение, торговали.
С севера везли в Византию балтийский янтарь и поморский жемчуг, пушистые мягкие меха, «чистейшую» приильменскую соль, воск, тонкие льняные ткани. Поднимавшиеся же с юга по Днепру суда доставляли в Киев предметы роскоши из средиземноморских стран. Были тут и узорчатая, расшитая золотой нитью парча, и тяжелый шелк, запечатанные амфоры с вином и благовониями. В кованых сундуках покоились золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, разноцветный бисер, сафьян, финикийское цветное стекло…
Тогда-то, а возможно и раньше, возникло здесь селение Черкассы, что означает «ратные люди». Название это, по всей видимости, связано с походами киевских князей: в северо-западной части острова располагались на отдых отряды пешей рати, двигавшиеся обычно водой, в боевых ладьях. А расположенное к югу от Черкасс, вблизи второго рукава Днепра, селение Славянская поляна наводит на мысль о том, что в глубине острова были пастбища и конные дружинники разбивали там свои походные шатры.
Остальная часть острова, судя по названию села Боровица, была покрыта лесом и неудобна для размещения войска. Отдохнувшие ратники грузились у Черкасс в ладьи, а конница у южной оконечности острова переправлялась вброд через второй рукав Днепра, напротив поселка Чигирин («выход»). Дальше она двигалась берегом, вдоль основного днепровского русла, по которому плыли ладьи с пешей ратью.
Вот такая история. Ну как, интересно? — закончил свой рассказ неожиданный гость.
— Еще бы! Спасибо вам большое.
— Что ж, очень рад. А теперь мне пора. Вон моя «Ракета» подходит. Желаю счастливого пути!
* * *
К вечеру, когда все собрались, Нина Николаевна пересказала ребятам то, что они с Аллой услышали от местного туриста.
— Жаль, не знали об этом раньше, — сказал Саша. — Могли бы увидеть все своими глазами.
— Да, а теперь уже поздно, — вздохнул Сережа.
— Ничего, зато эта история останется в нашем походном дневнике, — утешила их Нина Николаевна, — в будущем древний остров может явиться целью нового интересного путешествия.
Потом Сережа рассказал о Полтаве.
— Вы знаете, там сохранилась масса достопримечательностей. Я проверял по карте, мы будем плыть мимо того места, откуда Карл XII после поражения бежал за Днепр в Турцию. Тогда ведь граница России проходила по Днепру.
— В Кишенках и специальный музей есть, — добавила Таня.
— Что это еще за Кишенки?
— Деревня у Переволочной, там, где когда-то переправа была. Обязательно надо остановиться.
— Сейчас посмотрим, — потянулся к сумке Саша, не очень, впрочем, доверяя уже своей карте. — Это старое название, может, оно сохранилось… Как ты сказала, Переволочная?.. Да, она тут есть. Вот, за устьем Ворсклы. Примерно около сотни километров будет. С попутным ветром за день, пожалуй, дойдем…
— Между прочим, утверждают, что название реки еще от Петра пошло, — сообщила Нина Николаевна.
— Как так?
— А очень просто. Когда Петр I плыл по этой реке, он рассматривал в подзорную трубу ее берега и вдруг, оступившись, уронил трубу в воду. Она сразу пошла ко дну. Петр рассердился и назвал реку воровкой. С тех пор ее так и прозвали — Ворскла.
— Совсем как Охта в Ленинграде, — вспомнил Женя. — Название это тоже с Петром связывают. В устье Охты, впадающей в Неву, шведы построили крепость Ниеншанц. Во время Северной войны под ее стенами полегло много русских, но в конце концов она была взята Шереметьевым. Тогда-то Петр покачал головой и произнес: «Ох, та сторона». Так и закрепилось за рекой и пригородом столицы прозвище Охта.
…Долго бы еще судачили ребята, но Володя решительно разогнал всех по палаткам. Из транзистора доносился полночный бой кремлевских курантов.
Глава 11. На юг, к Днепропетровску
Новое море! Встреча с шаровой молнией. Музей в Кишенках. Здравствуй, Переволочное! Днепропетровский музей. У диорамы. Судьба монумента.
Все дальше и дальше на юг плывут по днепровской воде ушкуи. Все короче становится голубая прожилка на карте, ведущая к Черному морю, все ближе конец долгого пути.
Впереди Днепропетровск. А пока по левому берегу встают многоэтажные корпуса, заводские трубы и линии электропередачи молодого города Комсомольска. Днепр здесь вновь разливается до самого горизонта и усеян множеством больших и малых островов.
Возле камышей важно вышагивает голенастая цапля, время от времени опуская свой длинный клюв в воду. Рядом неспешно прогуливается другая.
Попросив Женю, сидевшего на руле, направить ушкуй ближе к острову, Сережа схватил кинокамеру. Но только он вскочил со скамьи, птицы плавно взмахнули широкими крыльями и поднялись в воздух.
Сережа чуть не заплакал от досады.
— Не расстраивайся, еще встретим, — утешала его Таня. — Надо просто спокойно себя вести, не делать резких движений, вскакивать. А ты их распугал.
