Наташа увидела, что ни просьбы ее, ни требования не помогают. Тогда она пошла на крайнее и совершенно неожиданное средство: схватила Володю под бока. Володя страшно боялся щекотки, вздрагивал при одной мысли о ней. И на этот раз он рванулся от Наташи и неистово загоготал. На смех это, конечно, походило мало. Помогло эхо. Оно откликнулось на голос Володи из всех уголков пещеры, ближних и дальних — захохотало, застонало, заухало…
Барбос не выдержал, схватил подвернувшийся под руку камень и запустил его в сторону пленников.
— Легче там, бандит! — крикнула Наташа. — Убить хочешь — так стреляй. А камнями баловаться нечего.
Опять «бандит»! Проклятое слово и без напоминаний Наташи не давало покоя Барбосу. С трудом сдержался он, чтобы не ответить ей привычной руганью и угрозами; теперь он понимал: в крике и брани пленники видят лишь проявление его слабости, страха.
— Так как же, Барбос? — не унималась Наташа. — Будешь ты стрелять или нет? Я лично тебе не советую. Серьезно! Если б ты разделался с нами в горах… Ну, это еще можно было понять. Там у тебя оставалась какая-то надежда удрать, отсидеться в кустах…
— Все же там тебя не сразу поймали бы, — вставил Володя…
— А тут? — Наташа сделала значительную паузу и продолжала по-прежнему неторопливо и рассудительно. — Сазонова уже забрали. Заберут и тебя с Немым. Наши не торопятся. Знают, что отсюда никуда вам не уйти. В тундре вы были, как в мешке. А тут завязочка уже затянулась — не выскочишь. Стрелять теперь… просто глупо.
Из сказанного Наташей особенно болезненно воспринял Барбос слова о Сазонове. Он и сам подозревал неладное. Почему не вернулся Сазонов? Мог же он выйти, осмотреть берег и вернуться, не задерживаясь. Что случилось с ним? В бегство главаря Барбос не верил. Красный кисет остался в пещере. Никуда от него Сазонов не уйдет. В особенности теперь. После похищения новоселов вернуться в поселок он больше не мог. Все надежды Сазонова, его будущее — в красном кисете…
А Наташа продолжала теребить своего тюремщика.
— Барбос!.. А Барбос!
Нет! Надо заставить ее замолчать. Любой ценой! Барбос выхватил пистолет и выстрелил над головами задержанных. Ослепительно белая вспышка и громовые раскаты взбодрили его, заглушили терзающие рассудок мысли. Но ненадолго. Еще не отзвучало эхо, как он снова услышал Наташу.
— Уточняю свою мысль, — голос девушки звучал ровно и спокойно, будто она не слышала выстрела. — Убьешь ты нас, Барбос, — за это тебя расстреляют. Не думай, что я тебя пугаю. Ты не из робких. Это видно. Да ведь не смерть страшна. Умереть можно по-всякому. Свалился ты, скажем, в пропасть. Сломал шею. Ну и дело с концом!.. Страшно, Барбос, ожидание казни. Вот! Водят тебя на допросы. Пишут протоколы какие-то. А ты знаешь: надеяться не на что. И следователь, который тебя допрашивает, и конвоиры, что водят тебя, и судья, и адвокат… тоже знают: конец твой один. И все же ты будешь артачиться, спорить, что-то доказывать. Вынесет суд приговор — ты не выдержишь, подашь на помилование. Там… — Наташа показала пальцем куда-то вверх, — прочтут твое письмо и скажут: «Новоселов убил? К ногтю такого гада!» Вынести все это — никаких сил не хватит…
— Слушай!.. — Барбос ожесточенно ударил себя кулаком в грудь. — Девять граммов свинца приму… но тебя порешу!
— Валяй! — по-прежнему спокойно ответила Наташа. — Если тебе очень уж хочется с нами на тот свет. Мы не против. Только помни: я тебе и на том свете покоя не дам.
Все же она отметила про себя: пружина завернута до отказа, может лопнуть. Девушка притихла. Но ненадолго. Перепалка с Барбосом снова подняла боевой дух задержанных. И Наташа принялась рассказывать какой-то смешной случай. Рассказывая, она часто вздыхала и как-то очень по-девчоночьи чмокала губами, вставляя к месту и ни к месту свое любимое «вот!». Это короткое словечко выражало у нее самые разнообразные чувства. Оно звучало в зависимости от обстоятельств — весело и удивленно, насмешливо и грустно, даже назидательно.
Но Барбосу слышалось в голосе и восклицаниях девушки только одно — торжество. А торжество Наташи ничего хорошего не могло предвещать ему, хищнику. Хотелось махнуть на все рукой и исчезнуть из пещеры. Но если и выберешься отсюда — опять же прячься и прячься от всех. Трудно в одиночку. Наградила же его судьба мордой! Не морда, а сплошная особая примета!..
Рассказ Наташи оборвался неожиданно. В шею ей ткнулось что-то холодное, влажное и косматое. И девушка, бесстрашно боровшаяся с преступниками, не дрогнувшая от блеснувшего ей в лицо выстрела, невольно вскрикнула и прижалась к Володе.
— Тихо! — шепнул он. — Чего испугалась?
Наташа увидела, кто так напугал ее, и облегченно вздохнула. Небольшой черный пес бесцеремонно втиснулся между ней и Володей. Деловито подгреб он под себя мягкий мох и улегся, положив голову на вытянутые вперед толстые лапы. Тол честно выполнил свой долг и теперь ждал хозяина, похвалы, обещанной вкусной косточки.
— Откуда он? — удивленно и радостно шепнула Наташа. — Как попала сюда собака?
— Ход к нам один, — ответил Володя. — Гротом.
— Это ихняя собака, — еле слышно прошептал Васька. — С воли.
— Ничего не понимаю! — Наташа угловато, по-детски развела руками. — Почему собака пришла одна? А где люди, ее хозяева?
И затихла, стараясь не выдать усиливающегося с каждой минутой волнения. Сознание подсказало: появился пес — жди людей. И вдруг с такой силой охватило девушку стремление поскорей выбраться из пещеры. На волю, к солнцу, к морю! А главное — к людям…
Ох, как нужно было сейчас затеять что-нибудь, пошуметь, отвлечь на себя внимание Барбоса. Но сделать этого Наташа не могла. Сознание, что помощь близка, быть может, чьи-то дружеские глаза уже следят за ними — сковало девушку: руки и ноги стали тяжелыми, неповоротливыми, как чужие.
В наступившей тишине отчетливо и громко цокали о камень падающие с потолка редкие тяжелые капли.
…Барбос проглядел Тола. Черный пес незаметно проскользнул по темному базальту. И все-таки Барбос встревожился. Внезапная тишина насторожила его, обострила подозрительность.
— А ну там!.. Не расползаться! — крикнул он, хоть и видел, что задержанные сбились в плотную кучку. — Я, кажется, поползаю кому-то!
— Сиди! — ответила Наташа, прикрывая дерзостью свое смятение. Голос ее прозвучал неожиданно твердо. Это ободрило девушку, и она насмешливо бросила: — Три вершка осталось до тюремной решетки, а туда же… разговаривает!
До тюремной решетки! Барбос нащупал рядом с собой камень. От камня не помрут, потише станут. Поймут, что и у него есть предел терпению. Не успел он замахнуться, как от входа в пещеру отделились два темных силуэта.
— Руки вверх! — приказал Прохор Петрович и прикрикнул, как на лошадь: — Стоять!
Барбос увидел холодно блеснувший в его сторону ствол карабина, темный глазок дула… и выпустил камень. Руки его невольно поднялись над головой. Вот он… карабин!
Сонный Немой приподнял голову со шкуры. Федя успел предупредить его. Одной рукой он схватился за кобуру Немого, а другой завернул его правую кисть за спину.
Властный окрик Прохора Петровича словно встряхнул замерших в ожидании пленников. Володя бросился на помощь к Феде. Наташа схватила посох и побежала к выходу, отрезая Барбосу единственный путь к бегству. Поднял голову и Тол. Навострил уши. Но хозяин его не появился. И пес снова растянулся на мху.
— Ваша взяла! — хрипло выдохнул Барбос.
Немой очнулся от сонной оторопи… Резким движением он вывернулся из-под грузно навалившегося на него Феди. Но выдернуть крепко завернутую назад руку ему не удалось.
— О-ой, — истошно взвыл он. — Руку!.. Руку-у!
Старый, проверенный прием уголовников помог. Федя несколько ослабил нажим. Немой свободной рукой дотянулся до голенища и выхватил короткий острый нож. Ударить Федю он не успел. Подоспевший Володя обеими руками стиснул волосатое запястье Немого и, навалившись на него, прижал к шкуре.
— Брось! — крикнул он. — Брось, говорю!..
Выкрик Володи, ожесточенная борьба взбудоражили Тола. Оставаться безучастным он больше не мог. Пес приподнял уши. Встал. Блестящие глаза его, наблюдая за борьбой, разгорались все ярче. Кому помочь? Тут все чужие. Взгляд собаки задержался на Прохоре Петровиче. Этот человек вот так же наступал на хозяина. Пес подбежал сзади к Прохору Петровичу и щелкнул челюстями. Тот невольно оглянулся. Зорко следивший за его лицом Барбос быстрым, еле уловимым движением выхватил из расстегнутой кобуры пистолет…
Разбитый пулей карабин вырвался из рук Прохора Петровича. Ослепленный ударившей в глаза яркой вспышкой, он невольно пригнулся и тут же получил страшный удар в челюсть. Прохор Петрович высоко взмахнул руками и свалился навзничь. Подоспевшая Наташа схватила Барбоса за стеганку. Удар кулаком наотмашь отбросил ее далеко в сторону.
