Кажется, на пустынной улице к нему подошел грузный человек и как-то странно, по слогам спросил: «Э-лектро-ник?..» – «Да», – кивнул Сергей: иногда в шутку он выдавал себя за знаменитого друга. И тут наступила темнота… Мальчик успел лишь крикнуть: «На помощь, Рэсси!»
И Рэсси черной молнией выскочил из здания школы, услышав призыв. Огромными прыжками, удивляя прохожих и водителей, мчался он вдоль шоссе, слыша шепот мальчика и одновременно подавая сигналы тревоги Электронику, пока не прибежал на аэродром. Чемодан-контрабас уже погрузили в самолет, и Рэсси, пристроившись к чьей-то ноге, взбежал по трапу, на брюхе пополз под креслами. Он нашел то место, где под полом, в темноте багажника, в духоте чемодана, билось живое сердце, усиленное зашитым в карман транзистором, и стал царапать металл.
Рэсси получил приказ не отставать от Сыроежкина. Конечно, Рэсси не мог назвать Электронику ни аэродрома, ни номера рейса, но он точно указал направление, в котором бежал, время, когда он взлетел вместе с огромной машиной, и скорость полета. В пути он забрался в чью-то сумку и затих…
Профессор Громов и Электроник на аэродроме узнали по времени вылета пункт назначения – город Теймер. И тут впервые смутная догадка поразила профессора: «Неужели фон Круг?..» Город был знаменит зоопарком «Мир животных» и круговскими лабораториями.
Они приземлились в Теймере через час после Мика Урри, и Громов назвал шоферу такси адрес: «Особняк фон Круга». Сомнений больше не было: Электроник точно знал, что произошло в особняке.
– Без тебя как без головы, – сказал профессор Электронику, с любопытством разглядывая улицы незнакомого города. – Ну, как бы я догадался, где сейчас Рэсси, куда пропал Сергей и что вообще в наши дни может быть такое злодеяние?! Одного не могу понять: зачем фон Кругу потребовался твой приятель? Или он… – И Гель Иванович, взглянув на Электроника, загадочно прищурился…
Такси въехало в ворота, доставило гостей к подъезду особняка. Шофер откатил машину в тень. Громов и Электроник поднялись на третий этаж.
Хозяин встречал коллегу в приемной. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, к вошедшим метнулась черная собака, а за ней – мальчик.
– Гель Иванович! Электроник! Это я… Сыроежкин!..
Громов обнял бледного Сыроежкина:
– Ты не ошибся… Мы здесь… Мы с Электроником очень волновались за тебя. Мы приехали за тобой.
– Я ждал… я знал… – смущенно забормотал Сергей. – Рэсси меня спас… А теперь вы… Электроник, как я рад…
И он счастливыми глазами смотрел на своих. Потом стал трясти руку Электроника.
Одного взгляда на мальчишек, которые, улыбаясь, хлопали друг друга по плечу, доктору Кругу было достаточно, чтобы понять, почему его помощник допустил оплошность. Единственная в мире машина умела улыбаться и потому была неотличима от живого мальчика. То, что на языке науки называется машинной эмоцией, то, чего не хватало его механическим животным, – в двух шагах, рядом. «Отлично, отлично, коллега Громов», – про себя сказал фон Круг.
Он пригласил Громова в кабинет. Мальчики и собака остались в приемной.
– Я надеялся увидеть вас, господин Громов… – начал фон Круг, предлагая гостю сесть.
Громов не сел.
– Объясните, что все это значит, доктор Круг! – резко сказал он.
– Произошло досадное и неприятное лично для меня недоразумение. – Фон Круг развел руками.
– Прошу ответить на мой вопрос! – перебил гость. – Почему мальчик оказался в вашем доме?
– Отвечу вам точно. – Фон Круг холодно взглянул на гостя. – Для завершения работы мне нужны схемы машинных эмоций.
– Так вот вы какой… – задумчиво проговорил Громов.
Глаза его изучали фон Круга, словно видели впервые. Не на конгрессе, не на заседании Международного совета, не на экране телевизора – здесь, в своем доме, застигнутый в странной роли похитителя, фон Круг неожиданно произнес фразу без привычных красивых слов, фразу откровенную и циничную, которая с головой выдавала его беспомощность как ученого. Это понимали оба собеседника.
Русский профессор казался чересчур спокойным. Фон Круг неожиданно для себя представил медведицу, которая лениво следит за своими медвежатами, но мгновенно даст знать случайному любопытному, что такое материнская забота.
После неловкого молчания хозяин продолжал:
– Я писал вам. Ответа не получил.
– Именно поэтому вы решили присвоить все мои схемы?
– Перейдем к делу. Здесь, за стеной, имеется модель…
Фон Круг кивнул на дверь, и Мик Урри, неподвижно сидевший в углу, понял этот знак по-своему: подскочил к двери и запер ее на ключ.
Громов обернулся.
– Главный администратор, – совсем некстати представил своего помощника хозяин особняка.
Мик Урри демонстративно держал в руке ключ. Доктор Круг сделал вид, что не замечает мрачной решительности помощника.
– Хотя я и уважаю ваш талант, – холодно продолжал фон Круг, – вы всегда были непрактичным человеком. Не поняли до сих пор, что жизнь есть борьба. Математики, к вашему сведению, так же лихо съедают друг друга, как и акулы. Если опоздал на день и не доказал сегодня теорему, то завтра уже гремит имя другого ученого. Мы с вами соперничаем давно, и вы, господин Громов, должны признать, что в соревновании новейших моделей я обогнал вас. Не хватает лишь деталей. Говорю все прямо, с глазу на глаз – эта груда мускулов не в счет! – Фон Круг кивнул на Урри.
– Господин фон Круг, – спокойно обратился Громов к противнику, внимательно выслушав его, – кто кого обогнал, я не знаю, потому что лично с вами не соревнуюсь. Надеюсь, что оценку наших работ дадут специалисты, и в частности Международный совет. Я всегда считал вас человеком наблюдательным и педантичным. Очень жаль, что знакомство с моей новой моделью ничему не научило ни вас, ни вашего помощника, который к тому же так дурно воспитан, что закрывает гостя на ключ.
Упоминание о собаке взбесило Урри. Он покраснел от гнева, шагнул, сжав кулаки, к хозяину Рэсси.
– Меня зовут Мик Урри, господин профессор, – прохрипел он. – Я ошибся только раз в жизни… Мы тут одни, господин профессор… Мальчишки не в счет!
В тишине щелкнул замок, и слабый этот звук произвел впечатление выстрела. Фон Круг резко обернулся к двери. Его помощник туго соображал, что произошло: «Дьявольская машина отмыкает замки?»
Громов с улыбкой наблюдал, как в открытую дверь вошел невозмутимый Рэсси. Внезапно Урри схватил тяжелое кресло, поднял над головой. Маленький терьер вырос перед ним на длинных ногах.
Гигантская, как почудилось Урри, куриная лапа, странно согнувшись, мощным ударом отбросила его вместе с креслом. Урри потерял сознание.
– Ну, это уж слишком… – пробормотал фон Круг и, сдвинув стенную панель, вошел в лифт, которым пользовался только он. – Можете экспериментировать без меня! – крикнул он из лифта.
Панель скользнула на прежнее место.
– Совершенно с вами согласен, – сказал рассеянно Громов. – Впрочем, доктор Круг… куда вы?.. – Профессор совсем растерялся, наблюдая поспешное отступление хозяина. – Рэсси, что за странный поступок! Вернее, не Рэсси, Электроник…
А Рэсси, сложив и втянув страусовые ноги и снова став терьером, обежал вокруг кабинета, зарычал из-под стола, щелкнул какой-то кнопкой. Гель Иванович с осуждением взглянул на собаку, потом – на Электроника.
– Что тут происходит? Электроник, обдумывай строже команды. Я просил только отворить дверь… Но это вовсе не значит, что надо сбивать с ног и останавливать лифт между этажами.
– Он уже застрял, – скрипуче произнес Электроник.
– Пусть знает! – подхватил Сыроежкин. – В чемодане еще хуже.
Громов усмехнулся:
– Вы, пожалуй, правы: наш хозяин не очень гостеприимен. Теперь волей-неволей ему придется поскучать. Электроник, попроси Рэсси на всякий случай узнать, как там самочувствие доктора.
Рэсси встал у выдвижной панели, и Электроник хрипло объявил:
– Лифт между вторым и первым этажами. Шахта ведет в подвал. Никаких особых звуков из шахты не слышно.
Мягко прогудел сигнал, включился динамик.
– Алло, «пеликан», – прозвучал далекий голос, – вас вызывает двадцать шестой. Господина профессора срочно просит двадцать шестой…
– При чем тут пеликан? – удивился Гель Иванович. – Один профессор подойти не может, – сказал он, обращаясь к динамику, – а другой как будто не имеет полномочий отвечать за него…
«Там что-то случилось, – подумал Сыроежкин. – Кому-то срочно нужна помощь».
– Гель Иванович, скажите им что-нибудь!..
Гель Иванович стоял посреди кабинета и пускал из трубки клубы дыма. Двадцать шестой трижды вызывал пеликана. Потом другой голос, такой же далекий, но погрубее, отчетливо произнес:
– Докладывает командир двадцать шесть. Задание для «Мира животных» выполнено. Отловлено более пятидесяти первоклассных экземпляров. Завтра утром груз будет погружен в самолеты. Программа номер два тоже выполнена. Пеленгатор зафиксировал сто сорок восемь сигналов. Данные переданы на указанной волне…
