Конечно, доктор не был бы доктором, если бы он не попытался тут же выучить язык улиток. Он долго прислушивался к отдельным словам, пытался повторить их, а потом свесился за борт лодки, сунул голову в воду и заговорил с Улиткой сам. Это ему удалось не сразу. Битый час доктор гудел колоколом на все лады, пока Улитка не начала понимать его. Теперь он мог обойтись без переводчика.
Солнце уже садилось, и прохладный вечерний ветер шелестел в бамбуковых зарослях, когда доктор наконец вынул голову из воды, повернулся ко мне и сказал:
— Стаббинс, я уговорил Хрустальную Улитку выбраться на берег. Надо ей подлечить хвост. Прошу тебя, отправляйся в город, скажи рабочим, что они могут уходить домой — мне сегодня не до театра. Потом зайди во дворец и принеси мой саквояж с лекарствами. Кажется, я оставил его под троном в Зале Больших Приемов.
— Конечно, врать нехорошо, — вставила Полли, — но иногда без этого не обойтись. Если тебя спросят, где доктор, соври, что не знаешь, а еще лучше — не открывай рот, притворись, что у тебя разболелись зубы.
Возвратившись на берег с саквояжем доктора, я увидел, что Хрустальная Улитка уже лежит на песке. Когда я впервые рассмотрел ее в полный рост, а лучше сказать, в полную длину, я сразу понял, почему даже у лихих пиратов, не боявшихся ни Бога, ни черта, ни королей, кровь стыла в жилах при появлении морского змея. Улитка была не просто большая, она была огромная.
Джон Дулиттл ходил вокруг хвоста и рассматривал его сплющенный конец. Весь запас чудодейственного бальзама ушел на этот чудовищных размеров хвост. Доктор растер его, смазал бальзамом и другими лекарствами, затем вытащил из саквояжа бинты, с сомнением посмотрел на них и отложил в сторону. Их не хватило бы и на четверть хвоста.
— Ну-ка, Том, сбегай еще разок во дворец и принеси сюда все королевские простыни, — велела мне Полли. — Я думаю, доктору они больше не понадобятся.
Я не понял, что она хотела этим сказать, но простыни принес. Мы разорвали их на длинные полосы и положили повязку на хвост Улитки. Доктор был доволен.
Улитка тоже заметно повеселела. Ей нравилось, что за ней ухаживают. Она лежала на песке и щурилась на солнце, сквозь ее прозрачную раковину были видны пальмы, росшие по другую сторону залива.
— Думаю, что кто-то из нас должен остаться с ней на ночь, — озабоченно произнес доктор и почесал затылок.
— Ты хочешь сказать, что такому чудищу нужна сиделка? — удивилась Полли.
— Я хочу сказать, что больной есть больной, неважно, муравей он или слон, — ответил доктор. — Попросим Бед-Окура посидеть с Улиткой. Он сегодня весь день спал в дворцовом саду. Как жаль, что у меня так много забот, а то бы я сам провел с Улиткой пару дней.
— А что вам мешает взять отпуск? — отозвалась Полли.
— У королей отпуска не бывает, — грустно сказал доктор.
— По чести говоря, я не так много королей знавала, — не уступала Полли. — Мне чаще приходилось иметь дело с пиратами и докторами из Паддлеби. Но как-то мне довелось прожить несколько лет при дворе короля Карла. Ах, золотое время! Я тогда была юной птичкой. Так вот, король Карл был неважным королем, но отдыхать он умел, и за это его любили все, даже золотые рыбки в пруду. Мне в нем не нравилось только одно — его дворец был полон маленькими злыми собачками. Их с тех пор так и зовут карликовыми спаниелями. О короле Карле теперь одни говорят хорошо, другие — плохо, но я считаю, что этих собачонок ему простить нельзя. Ну да Бог с ним, с Карлом, я ведь только хотела сказать, что вам пора отдохнуть.
— Наверное, ты права, — согласился с ней доктор.
— Наконец-то ты прислушался ко мне, — довольно скрипнула Полли. — Старая попугаиха плохому не научит. Как только мы вернемся во дворец, ты объявишь, что устал, приболел, чувствуешь себя разбитым и уезжаешь на неделю в деревню, в горы, в глушь. Уезжаешь без охраны и без слуг. Когда короли бродят по миру как простые смертные, это называется умным словом «инкогнито». А на самом деле ты проваляешься неделю на песке рядом с Хрустальной Улиткой.
— Заманчиво, очень заманчиво, — забормотал доктор и мечтательно прищурил глаза. — Но ведь надо строить театр… Из индейцев никудышные плотники, никто из них не выведет правильно стропила. А еще маленькие дети… Они так часто болеют…
— Бог с ним, с театром! — воскликнула Полли. — Он нужен индейцам как старому попугаю погремушка на хвост. Да и с детьми ничего не случится за неделю. Жили же они как-то до тебя! Решено — ты берешь отпуск!
Глава 6
ПОСЛЕДНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ «СОВЕТА МИНИСТРОВ»
По тому, как настойчиво Полли уговаривала доктора, я понял, что она что-то задумала. По дороге в город доктор молчал, но чувствовалось, что слова старушки Полли задели его за живое.
Он не отправил Бед-Окура присматривать за больной Улиткой, а после ужина исчез, никому не сказав ни слова, — наверняка доктор решил сам посидеть с ней, а заодно и порасспросить ее о морских глубинах.
Как только мы снова уединились в кабинете Бед-Окура и закрыли за собой дверь, Полли сказала:
— Мне совсем не хочется быть похороненной на этом острове. Боюсь, что туземцы, прежде чем опустить меня в землю, выщипают мне хвост и украсят перьями свои головы. А на ваших могилах придворный поэт напишет эпитафии. Бр-р-р! Представляю, что́ он сочинит. Поэтому во что бы то ни стало надо уговорить доктора устроить себе отпуск.
— Ну и что с того? — упавшим голосом спросил Бед-Окур. — Ведь отпуск скоро кончится, и король снова станет править своим народом.
— Не вешай нос, — приободрила его Полли. — Министру внутренних дел не подобает падать духом.
— А чем подобает падать министру внутренних дел? — спросила Чи-Чи.
— Ничем, — строго сказала Полли. — Поговорим о деле. Только хорошая приманка заставит доктора покинуть остров. А где вы найдете лучшую приманку, чем путешествие по морскому дну?
— Туземцы все равно не отпустят доктора, — грустно заметил Бед-Окур.
— Об этом я вам и толкую, — продолжала Полли. — Доктор должен уехать с острова тайно. Вспомните слово «инкогнито». Никто, кроме нас, не должен знать, где доктор и что он делает. Даже если он решится выстроить корабль, индейцы спросят, зачем их королю понадобилась такая большая лодка. Добром они его не отпустят.
— Я тоже так думаю, — согласился я. — Но без корабля доктору отсюда не уехать.
— Уехать, — уверенно сказала Полли. — Сначала мы уговариваем доктора отдохнуть недельку-другую, а затем просим Улитку посадить нас всех в хрустальную раковину и отвезти к устью реки Марш. И пусть мне бездомный кот вырвет хвост, если доктор не клюнет на приманку.
— Замечательно! — обрадовался я. — Неужели Улитка сможет пройти весь путь до Паддлеби под водой?
— Ну конечно. Для нее это пара пустяков. Все равно что тебе пробежаться вприпрыжку по садовой дорожке. Теперь главное — уговорить доктора и Хрустальную Улитку.
— Дай Бог, чтобы они согласились, — пролаял О’Скалли. — Я уже изнемогаю от жары, у меня даже нет сил охотиться на сусликов. — Ну что за радость гоняться за ними по солнцепеку? А в Паддлеби, в старом нашем сарае, небось вовсю хозяйничают крысы. Но ничего, уж я до них доберусь! — И пес тихонько заскулил.
— Прекрати! — оборвала его Полли. — Ты О’Скалли, а не О’Скулли!
Мне тоже взгрустнулось, и я сказал:
— Скоро уже полтора года, как мы покинули Англию. Помните, как мы подняли якорь у Королевского моста и поплыли вниз по реке?
— А люди стояли на причале и махали нам платочками, — подхватила Чи-Чи. — А потом мы сели на мель.
— В Паддлеби небось думают, что мы утонули, — продолжил О’Скалли.
— Прекратите! — одернул нас Бед-Окур. — Прекратите, а не то я расплачусь, а мне этого нельзя делать. Наследники короны Ума-Лишинго не должны плакать.
Можете себе представить, как мы обрадовались, когда на следующее утро доктор сказал, что решился забросить на неделю королевские дела и отдохнуть. Городские глашатаи объявили по городу, что Его Королевское Величество уезжает на неделю в деревню, однако дворцовая канцелярия и все министерства должны работать как обычно.
Полли буквально порхала от радости. И тут же принялась готовиться к отъезду. Она вела себя очень осторожно, подозревала всех и вся и никому не сказала, когда мы уезжаем, что берем с собой и через какие ворота выйдем из дворца.
Иногда даже мы не знали, почему она поступает так, а не иначе.
Мне Полли велела собрать все записи доктора, запаковать и не выпускать их из рук.
Единственным туземцем, знавшим, что мы задумали, был Большая Стрела. Ему Полли даже разрешила проводить нас на берег и посмотреть на Хрустальную Улитку.
По ее же приказу Бед-Окур разыскал среди старых вещей доктора цилиндр.
