всю жизнь теперь он, Васёк Трубачёв, остался один.
Мягкий снег сеялся сверху на серые лужи, на чёрные островки сырой земли, на Васька Трубачёва.
А он всё шёл и шёл, низко наклонив голову, как человек, который что-то потерял и безнадёжно ищет.
* * *
О заметке Одинцова и о том, что Трубачёв сам не свой выбежал из пионерской комнаты, Мазин узнал от Нюры Синицыной. Она встретила его с Русаковым на улице и спросила:
— Не видели Трубачёва?
— Нет. А зачем тебе? — поинтересовался Мазин.
— Он, наверно, на редколлегии, — сказал Русаков.
— В том-то и дело, что он сейчас выскочил оттуда как угорелый. Ой, что было! Одинцов нам статью читал, а Трубачёв вдруг вошёл!
— Какую статью? — насторожился Мазин.
Нюра, захлёбываясь, стала рассказывать.
— Когда это было? — схватил её за руку Мазин.
— Да вот, вот… сейчас! Я за ним, а его уже нет… Я звала, звала… прямо чуть не плакала…
Мазин повернулся к Русакову:
— Иди домой.
— Я с тобой, — бросился за ним Петя.
— Кому я сказал! — прикрикнул на него Мазин и быстрым шагом пошёл к дому Трубачёва.
В голове у него зрело какое-то решение, но какое — Мазин ещё не мог сообразить. Он знал только одно: наступило время действовать. А как? Сознаться в том, что он утащил мел? Этого Мазину не очень-то хотелось. Он надувал свои толстые щёки, изо всех сил стараясь придумать что-нибудь такое, чтобы самому выйти сухим из воды и выручить Трубачёва. Голова работала плохо.
Мазин хмурил лоб и размахивал руками.
Потолкавшись на улице около дома Васька, он заглянул в окно.
В кухне Трубачёвых горел свет.
Мазин прошёлся по двору, подождал. Потом легонько дёрнул звонок.
— Васёк ещё не приходил, — сказала тётка. — Он в школе на собрании.
Мазин снова вышел на улицу. Мокрый воротник прилипал к шее.
— Одно к одному, — сказал Мазин, мрачно поглядев .на тучи. — Ещё и небо расхныкалось…
Он отломил от водосточной трубы сосульку, засунул её в рот и, прислонившись к забору неподалёку от дома, стал ждать.
«Первым долгом выручить Трубачёва, вторым долгом выкрутиться самому… Петьку вообще выгородить», — соображал он, острыми глазами всматриваясь в каждую тёмную точку, возникавшую в свете уличного фонаря.
Он не сразу узнал Трубачёва. Васёк, не думая, что кто-нибудь из товарищей видит его, плёлся, понурив голову, озябший, вымокший под дождём.
Когда Мазин окликнул его, он испуганно оглянулся и, желая скрыться, прижался к забору.
«Так вот оно что!» — снова неопределённо подумал Мазин, подходя к нему, и, чтобы дать товарищу время прийти в себя, небрежно сказал:
— Промок я тут, как чорт… Где тебя носит?
«Не твоё дело», — хотел ответить Васёк, но замёрзшие губы не повиновались ему.
Он сплюнул в сторону и вызывающе посмотрел на товарища.
Но Мазин сплюнул в другую сторону и взял его за пуговицу пальто.
— Дело есть, — сказал он, кашлянув в кулак. — Ты на эту заметку плюнь. Мы тебя выручим, понятно?
Привыкнув во всём действовать сообща с Русаковым, Мазин не заметил, что сказал «мы».
Васёк тоже не заметил этого. Его удивило лицо Мазина. Мокрое от дождя, с узкими карими глазами, оно было виноватым, ласковым, и даже голос был необычным для Мазина, когда он повторил:
— Ты брось… Не обращай внимания… Иди спать ложись как ни в чём не бывало… Ну, иди…
Васёк, ослабевший от горя, усталый и прозябший, не сопротивлялся.
А Мазин, обняв его за плечи и легонько подталкивая к дому, говорил:
— Придёшь — и ложись… Накройся с головой и не думай. Мы тебя выручим.
Он подвёл Трубачёва к двери, сам дёрнул звонок.
— Ну, прощай!
— Подожди! — Васёк выпрямился. — Мазин… я ничего не боюсь… я… — Голос у него прервался, он отвернулся и обоими кулаками забарабанил в дверь.
— Ну, бояться ещё… Мы им… знаешь… — смущённо пробормотал Мазин.
По лестнице застучали шаги. Дверь открылась.
Мазин засунул руки в карманы и вышел за ворота.
Редкие прохожие оглядывались на одиноко шагавшего мальчугана и качали головами.
Сдвинув на затылок шапку и расстегнув навстречу ветру пальто, Мазин шагал посреди улицы и громко пел:
Человек проходит, как хозяин…
Он хорошо знал теперь, что он сделает, и совесть его была чиста.
Глава 26
ПЕТЯ РУСАКОВ
У ворот беспокойно вертелся Русаков. Он то поглядывал на свои окна, опасаясь, что вот-вот из форточки высунется отец и крикнет сердитым голосом: «Петя!», то выбегал на длинную улицу, боясь пропустить Мазина.
Ему необходимо было дождаться товарища. Ещё ни разу не было такого случая, чтобы Мазин ушёл куда-нибудь один, не посвятив в свои планы верного друга.
«К Трубачёву пошёл! —догадывался Русаков. — Неужели про меня скажет?»
Услышав голос товарища, Русаков бросился к нему навстречу:
— Ты что, Колька, на всю улицу орёшь?
Мазин спокойно допел до конца строчку «Где так вольно дышит человек». Петя с любопытством посмотрел на него.
Мазин усмехнулся:
— Слушай, я завтра при всех
