Тина Смоловик была в тапочках, лыжных зеленых брюках из легкой фланели, голубой майке, белой панаме. За плечами у нее лежал туго набитый мешок. Гладко выструганная палка, которую Тина держала в руках, довершала ее походное снаряжение. Вася Козик, как и Седлецкий, был в тюбетейке и безрукавке. Рюкзака у Васи не нашлось и он взял с собой ранец. За пояс он заткнул маленький топорик, к ремню пристегнул настоящую флягу. Игорь принес с собой плащ-палатку и маленькую лопату. Оглядев друг друга, ребята тронулись в путь.
Лес начинался в двух километрах от Веселого Подола. Это расстояние преодолели быстро и без каких-либо приключений, если не считать, что Вася Козик из большого желания немедленно начать исследование лесных оврагов забежал вперед, взобрался на придорожный взлобок, чтобы осмотреть местность, оступился и угодил в канаву с крапивой. Седлецкий и Волошко помогли ему выбраться. После этого случая он вел себя спокойнее, шел рядом с Седлецким, хотя это и стоило ему больших усилий. Васе хотелось как можно скорее всё осмотреть и исследовать.
Лес надвинулся как-то сразу. Огромные сосны, перемежаясь с могучими дубами, встретили юных исследователей приветливым, слегка приглушенным гулом и прохладой. Под ногами шелестели зеленые травы, потрескивали сухие ветви.
— Куда пойдем сначала? К Десне? — спросил Вася Козик Седлецкого.
— Выйдем к Десне, — сказал Игорь, — потом разделимся на две группы и начнем. Сначала исследуем берег, может быть, там найдем что-нибудь.
— Говорят, на Десне переправа была, — отозвался Волошко.
— Поправь брыль, Петя, — съязвила Тина. Петя промолчал, а Игорь продолжал излагать свой план поисков.
— Исследуем берег и в лес углубимся, осмотрим каждую пещеру, каждое дупло.
— Только внимательно надо глядеть, — сказал Вася.
— И главное не спешить, — заметила Тина. Замечание ее больше всего касалось Козика: тот всегда куда-то торопился.
Вступив в заросли лозняка, ребята умолкли. Здесь они бывали каждое лето, но разведчиками они пришли впервые, и поэтому невольно подтянулись, стали внимательнее осматривать каждый куст и овражек.
Река показалась не сразу. Сперва сквозь кусты проглянули маленькие, словно осколки зеркала, голубоватые кусочки речной глади, потом осколки превратились в большое озеро и, наконец, открылась вся река. Зажженная утренним солнцем, она переливалась, играла, уходила далеко-далеко, а из-за меловой горы появлялись всё новые и новые потоки света и сини. За рекой простирались до едва заметных на горизонте деревень разливы лугов.
— Здесь и отдохнем, — сказал Игорь. — Садись, Тина, — добавил он, заметив, что девочка не садится, хотя все уже уселись прямо на песок, влажный от утренней росы.
— Красиво тут! — прошептала Тина.
— Утром здесь особенно хорошо, — сказал Седлецкий. — Мы с батей в этом году уже несколько раз рассвет встречали вон там, на острове.
— Рыбачите? — спросил Вася Козик.
— Рыбачим… Уходим с вечера. Не заметишь, как на зорьку начнет заниматься.
— А меня не берут, — пожаловался Вася. — Сколько я просил и всё даром: нельзя и всё.
— Правильно… Заснешь да в воду свалишься, — сказала Тина.
— Кто я?.. Да я три ночи могу не спать.
— А чего, он смог бы, — сказал Петя, чтобы поддержать товарища. — И я тоже смог бы.
— Петя, у тебя снова брыль надвинулся на нос, — сказала Тина.
— А ты лучше свой нос береги.
— Молодец, Петя, отбрил! — воскликнул Вася. Его рот растянулся в довольной улыбке.
— И не отбрил совсем, — заметила Тина, но больше Петю не задевала.
Посидев немного, собрались и двинулись, как и намечал Игорь, вдоль берега. Впереди шел вожатый, слева — Петя Волошко, справа — Тина Смоловик, рядом с Тиной — Вася Козик.
Внимательно осматривали каждый куст, не пропускали ни одного углубления, вырытого неизвестно кем и когда на берегах Десны.
Время шло незаметно. Игорь, наметив в первый день исследовать берег Десны на протяжении двух километров, надеялся потом расширить зону исследования и постепенно обойти весь примыкающий к реке участок.
Ребята приустали, можно было уже и отдохнуть. Больше всех утомилась Тина, к тому же она исцарапала себе руки. Заметив, что девочка чаще других останавливается, Игорь попросил отдать ему мешок, но она отказалась:
— Не слабенькая, донесу.
Прошли еще с километр. Вдруг Петя предложил сделать остановку.
— Устал? — спросил Игорь.
— Да… и… есть охота, — сказал Волошко, стараясь при этом не глядеть на Тину.
Игорь присмотрелся к Пете: у мальчика, по сравнению с другими, был свежий вид, на курносом лице ни единой росинки, он шел легко, нес свой рюкзак, казалось, без особых усилий. Почему же он вдруг объявил, что устал? Отворачивается, не смотрит в глаза. Между тем, Петя, не дождавшись согласия Игоря, уже помогал Тине снимать вещмешок. Седлецкий оценил жертву Волошко: в иной обстановке он бы ни за что не признался первым, что устал.
Когда вещмешки и рюкзаки были сняты и все уселись в кружок, Вася Козик предложил развести костер.
— Давайте кашу сварим. Но нужен хворост. Кто пойдет? — спросил Игорь.
— Кто предложил, тот и пойдет. Правда, Вася? — подмигнул Козику Волошко.
— Сейчас будет хворост, — сказал Вася. — А в другой раз ты пойдешь.
Легкий на подъем, Вася тотчас встал, отстегнул флягу, достал из вещмешка веревку.
— Далеко не ходи, — предупредил Козика Игорь.
— Я к Крапивному. Туда и назад…
Хорошо растянуться на зеленой молодой траве, дышать свежим воздухом и слушать, как поют птицы, плывут над ветвями легкие белые облака.
Тина, сорвав ромашку, медленно отрывала лепестки: Петя мурлыкал какую-то песню; Игорь, вытащив из кармашка блокнот и тоненький зеленый карандаш, что-то торопливо записывал.
Ребята знали, что скоро разведут костер, сварят добрую кашу, а потом пойдут дальше. Они спокойно ожидали возвращения Васи Козика с хворостом. Но прошло полчаса, потом еще столько же, а Вася не возвращался Это не на шутку встревожило Игоря и его товарищей…
— Куда ты с утра пораньше собираешься? — спросила мать. — Или тебе мало вчерашнего?
Вчера Андрейка возвратился домой поздно. Увидев его, мать так и ахнула:
— На кого ты похож? Исцарапанный. Ни одной пуговицы на рубашке.
— Я, мам, пришью. Они у меня в кармане.
— Утешил… Где ты был?
Дед Сила Саввич пришел внуку на выручку:
— Хлопец дело задумал, и не шуми на него задаром.
— Какое дело?
— Сурьезное, — ответил Сила Саввич.
— Не скажет — не пущу за порог.
— Мама, это ж тайна…
— От матери тайна?!
Мария Ивановна схватила приготовленный Андрейкой ранец и, раскрыв сундук, бросила его туда.
— Не пущу.
Делать нечего, пришлось Андрейке сказать, зачем он ходил с Федей Боярченко в лес. Он рассказал всё по порядку: сначала о том, что говорил о партизанах полковник в Доме культуры, потом о решении отыскать их следы. Он умолчал лишь о том, что бродили они с Федей не вблизи Веселого Подола, а по Сахновщине, в самых глухих оврагах.
Мария Ивановна слушала сына молча, не перебивая. Андрейка говорил глуховатым ломающимся баском и не смотрел на мать: он знал, что нелегко ей слушать о партизанах. Мария Ивановна глядела на сына, слушала его сбивчивый рассказ, и очень хорошо понимала, что он думает. Хотелось прижать к груди стриженую голову, сказать что-нибудь ласковое, ободряющее. Но Мария Ивановна только вздохнула:
— Ладно, сходи еще раз.
Мария Ивановна знала: если Андрейка захочет чего-нибудь, не отступит, сделает.
— Мы быстро вернемся, — пообещал он. — Мы там все дорожки знаем.
Мария Ивановна положила в ранец несколько яиц, кусок сыра.
— Только дай слово, что будешь осторожным. И не ходи далеко.
— Хорошо, мама!..
— И к вечеру — домой.
— Ладно…
Довольный внуком, дед Сила проводил его до калитки. Там уже поджидал Федя Боярченко. Обернувшись, Андрейка заметил в окне мать: она провожала его…
В середине дня мальчики вышли к озеру Крапивному. Кусты шиповника и бузины, густая, в пояс человека, трава, высокие дубы окружали озеро.
— Отдохнем, — предложил Федя и, сняв с плеча ранец, бросил его под ноги. Андрейка последовал примеру товарища.
— Хорошо здесь, — сказал Федя. — Правда?
Андрейка молча вынимал из ранца его содержимое и, убедившись, что всё цело и не помято, принялся укладывать обратно.
— Тебе не нравится? — спросил Федя.
— Лучше давай отдохнем, чем попусту ахать, — отрезал Андрейка. Ему казалось, что Боярченко да и сам он мало стараются, плохо ищут, иначе они уже что-нибудь отыскали бы. У Андрейки было такое чувство, словно он ходит где-то вблизи стоянки, а найти ее не может.
