Ознакомительная версия.
Она отсчитала пять пятёрок, завернула свитер в газету и пошла к лестнице.
Васька спрятал деньги в карман, хлопнул Солнышкина по плечу и подмигнул Стёпке: «Начинается весёлая жизнь».
— Куда теперь? — спросил Стёпка.
— Туда! — показал весёлыми глазами Васька вниз, на ресторан «Золотой кит», — Солнышкин хочет угостить старых моряков! Так ведь я говорю, Солнышкин? — Он тут же спохватился: — Я не представил тебе моего друга. Знакомься, Солнышкин, это лучший матрос парохода «Даёшь!».
— Артельный, — подсказал Стёпка. — Вся кладовая в наших руках! — И он подбросил в руке звякнувшую связку ключей.
Солнышкин живо вспомнил пароход «Даёшь!», но Васька снова заговорил.
— Представляешь, — сказал он, — Петькин и Федькин не хотели пустить его даже к трапу!
— Хамы! — возмутился Стёпка.
— А человек в море хочет, в матросы!
— Да мы их — за борт, а его возьмём! И ночевать он сегодня будет в моей каюте. — И Стёпка снова подбросил в руке связку ключей.
— В каюте? — спросил осторожно Солнышкин, и сердце у него громко застучало.
— В моей! — сказал Стёпка.
— И койки там подвесные? — поинтересовался Солнышкин.
— Настоящие. Всё как в кино!
Солнышкин даже не верил такому счастью.
Между тем друзья подходили к старому, потёртому зданию, на котором было написано «Золотой кит». Из подвальчика доносилась музыка. Пиликали скрипки, пищал кларнет, и крякал аккордеон.
— Так ты угощаешь нас, Солнышкин? — спросил Васька и поставил ногу на ступеньку.
— Конечно! — воскликнул Солнышкин и заглянул в дверь. Ему хотелось на славу угостить этих добрых моряков.
— Спасибо! Большое спасибо, Солнышкин! — раскланялся Васька. — Только тебе самому придётся нас подождать. Вечером гражданам до шестнадцати лет вход сюда воспрещён!
Растерянный Солнышкин хотел было сунуть голову в дверь, но мрачный швейцар в чёрной ливрее и белых перчатках так решительно направился к нему, что Солнышкин отпрянул.
А день уже подходил к концу. Накатились прохладные сумерки, и по всей бухте открыли глаза ночные фонарики. На кораблях тоже зажглись огни. И в подвальчике, у ног Солнышкина, вспыхнул свет.
У Солнышкина похолодели нос и уши. Он заглянул в окно и сквозь занавеску увидел своих друзей. Они сидели за столом у самого окна.
Перед ними громоздились тарелки с бутербродами, а посреди стола стоял графинчик с вином.
— За удачу! — сказал Васька и поднял бокал.
— За Солнышкина! — хихикнул Стёпка, проглотив бутерброд с красной икрой.
Солнышкин хотел уже стукнуть в окно и потребовать хоть кусок хлеба. Но тут за его спиной раздался укоризненный голос:
— Ай-яй-яй, молодой человек…
Солнышкин оглянулся. На него с доброй усмешкой смотрел невысокий старичок в морской форме. Солнышкин, краснея, отошёл от окна и сделал вид, что прохаживается.
А между тем, пока он прохаживался, в подвале происходили следующие события.
Стёпка допил последнюю бутылку пива и пробормотал:
— Хочу спать, пошли в каюту.
— Сейчас, только закушу, — сказал Васька и ткнул по ошибке вилкой в толстую лапу артельщика.
— Ого-го! — взвыл Стёпка. — Этак ты меня ночью укокошишь якорем! Нужен ты мне, друг нашёлся!
И когда Солнышкин в третий раз заглянул в окно, он увидел, как Васькина рука, на которой было написано «Дружба — закон моря», врезалась в Стёпкин глаз так, что по всему ресторану разлетелись искры. Один из бывалых моряков с криком «Полундра!» даже бросился заливать огонь пивом. А Васька и Стёпка тут же вылетели на улицу.
Наверное, оба друга так и легли бы под ноги прохожим. Но навстречу им бросился Солнышкин, и они вдвоём повисли на его плечах.
— Солнышкин! Солнышкин! — плакал Васька. — Спаси меня, Солнышкин! Тону! Закон моря! Матрос должен спасать своего капитана. Слышишь, вода?
Рядом и вправду булькало и плюхало, как в трюме. Это переливалось пиво в брюхе артельщика.
— Тону! — кричал Васька.
— Тонешь, давно тонешь! — раздался вдруг насмешливый голос.
Сбоку подкатила милицейская машина. Из неё выпрыгнул молодой лейтенант, открыл заднюю дверцу и затолкал в неё обоих друзей, освободив Солнышкина от тяжёлой ноши.
— Спасём! — сказал лейтенант. — Обязательно спасём!
И машина скрылась в темноте.
Солнышкин присел на порог и стал думать, где бы устроиться на ночлег. Как вдруг опять услышал голос:
— Ай-яй-яй, молодой человек! И не стыдно?
Он обернулся и увидел прежнего старичка в морской форме. Это был известный всем морякам старый инспектор океанского пароходства Мирон Иваныч. Больше всего на свете он любил море. Отправляя в океан пароходы, он мечтал о кругосветном плавании. Но так и не смог за всю жизнь выбраться в путь. Его и теперь приглашали в плавание, но он показывал на свои галоши и говорил:
— У меня теперь одно плавание. Мои старые баржи делают две мили в сутки. Одну из дому сюда, вторую — обратно.
Звали его ещё Робинзоном потому, что жил он в старом доме один. Но на всех морях его вспоминали. Вывел в люди он многих моряков. А тех, кто мечтал о плаваниях и пароходах, старый инспектор узнавал издалека.
— Ай-яй-яй, мечтали о море и чуть не попали в милицию? — сказал Солнышкину Мирон Иванович.
— А вам какое дело? — угрюмо буркнул Солнышкин. Все знают, что он мечтает о море, а толку-то от этого!
— А я ищу матроса на судно, которое отправляется в кругосветное плавание. Только вежливого…
— Мне не до шуток, — невесело ответил Солнышкин.
— Тем лучше, — улыбнулся старик. — Будем знакомы. Робинзон. Старый Робинзон… — И он протянул руку.
— Солнышкин, — удивлённо ответил Солнышкин.
— Ну, вот и хорошо, Солнышкин. Разрешите мне пригласить вас в свою каюту. На моём корабле нет креветок и виски. Но голландский сыр, чашка чёрного кофе и мягкая постель всегда найдутся.
Всё-таки Солнышкину везло!
Робинзон заложил руки за спину, и они стали подниматься по сопке, на которой Солнышкин уже побывал сегодня с Васькой. Только вместо облака на ней сидела громадная луна, окружённая звёздами, и заливала всё жёлтым-жёлтым светом.
Робинзон всю дорогу расспрашивал Солнышкина о его похождениях, и поэтому усталый Солнышкин не обратил внимания на тот удивительный факт, что они поднимаются вверх, а не спускаются к морю.
Наконец они остановились у старинного островерхого домика, который возвышался на крутой скале и отбрасывал вниз большую тень. Робинзон показал на дверь:
— Сюда! — Щёлкнул ключом и сказал: — Каюта к вашим услугам!
Солнышкин нерешительно вошёл в комнату. Не веря глазам, повернул голову влево, потом вправо, потом снова влево и снова вправо и восхищённо выпалил:
— Вот это да!
Комнаты не было. Под ногами лежала корабельная палуба. Напротив двери у единственного большого окна, смотревшего на бухту, был укреплён корабельный штурвал с отполированным колесом. Вместо окон в стенах были иллюминаторы. Над одним висел барометр, а рядо м с другим спасательный круг, на котором было написано: «Один за всех». На полке рядом с книгами лежала подзорная труба и розовели морские раковины.
С потолка свисали пальмовые листья. Одна стенка была сделана из пальмовых стволов, а топчан был накрыт шкурой медведя.
— Вот на этом судне и спасается старый Робинзон! — подмигнул Солнышкину старик и подтолкнул его к распахнутому окну.
Вся бухта внизу сверкала, и в темноте переливались разноцветные огоньки. В море над чёрной водой вспыхивал и гас свет маяка. Над ним светили громадные звёзды, и Солнышкину показалось, что он плывёт по далёким южным морям…
Вдруг Мирон Иванович зашмыгал носом, посмотрел в окно, потом на барометр и скомандовал:
— Задраить иллюминаторы, или через полчаса хижину старого Робинзона зальёт водой!
Солнышкин с сомнением посмотрел на звёздное небо и собирался возразить, но тут же громадная капля щёлкнула его по носу и по стёклам забарабанил дождь. Солнышкин стал изо всех сил закручивать винты на иллюминаторах. Он так торопился, что не заметил, как на маленьком круглом столике появились сыр, колбаса и Мирон Иванович налил из термоса в чашки ароматного кофе.
Через несколько минут Солнышкин с вымытыми руками сидел на медвежьей шкуре, потягивал вкусный кофе и собирался подумать о том, как хорошо всё устроилось. Но тут за стенами так забушевало, что весь дом задрожал и, казалось, покатился вниз. Наверху что-то треснуло, и по пальмовому листу побежала струйка. Мирон Иванович схватился рукой за голову, посмотрел вверх и крикнул:
— Солнышкин! Аврал! В судне старого Робинзона пробоина!
Ознакомительная версия.
