Неповторимая природа, наложенная на уникальный низкогорно-сопочный рельеф морского побережья, даёт фантастические возможности для жизни всем обитателям этого края. Необыкновенно богата приморская тайга ягодами, грибами, лещиной, манчжурским орехом. Но настоящим украшением и щедрым кормильцем здешней таёжной фауны является чудесный лесной красавец – кедр корейский.
Каждую позднюю осень кедровые чащи полнятся глухим стуком падающих под напором северного ветра громадных кедровых шишек. Удивительный «шишкопад» продолжается недолгую приморскую зиму, являясь истинным спасением для таёжных обитателей. Всю зиму кормятся ядрёными кедровыми орешками проворные белки. До самой весны спасаются в кедровниках стада диких свиней, проворно шелуша смолистые шишки и нагуливая жир в снежные и лютые зимы. Тут-то их и настигает проголодавшийся хозяин тайги – уссурийский тигр, завершая естественную продовольственную пирамиду таёжного края.
Однако каждые четыре-пять лет кедровник отдыхает. Урожай кедровых шишек тогда родится весьма скудный, и его не хватает даже на осень. Но и в этом случае звери не унывают и отправляются отъедаться и нагуливать богатые подкожные запасы на берега таёжных речушек, лениво выхватывая там из студёных пенистых струй сочные серебристые тела пучеглазых, обезумевших от природного зова страсти, лососей.
А когда уж совсем плохо и голодно становится в тайге, зверь выходит на рокочущий вечным прибоем пустынный берег моря, и подбирает обильные его дары у береговой черты, вовсе не брезгуя остатками крабов, тушками погибших нерп, лакомясь заблудившимися в океане и неосторожно выскочившими на пляж стайками стремительных кальмаров; словом, всем тем съедобным, что выбрасывает море на берег на радость сухопутных его обитателей.
А в жгучий летний зной и медведи, и горалы, и могучие красавцы-изюбри, все они в жаркие дни дружно выходят на прохладное побережье, спасаясь от всевозможных москитов-кровососов, а заодно, чтобы и посолонцевать на седых от соли прибрежных валунах и поискать чего-нибудь съедобного на пустынных пляжах.
Эти места не стали местом расцвета очередной культурной расы лишь вследствие их невероятной удалённости от бурлящих идеями и страстями перекрёстков цивилизации, сгустков культур и народов. Здесь должна была родиться совершенно особая человеческая порода, совсем не похожая на другие, сформировавшаяся в тишине таёжных городищ, на берегах сбегающих к океану заповедных речушек, посреди таёжного изобилия под кроной необыкновенного волшебного леса.
Именно такая порода людей и появилось в этих загадочных местах, затем объединившаяся в самое таинственное и необыкновенное государство, раскинувшееся от берегов великого Амура до самого корейского полуострова. Ни могучие китайские мандарины, ни владыки средневековой Кореи не смогли справиться с удивительным таёжным государством чжурчженей, поражавшим их своим богатством, умелыми ремёслами, и отчаянной храбростью их воинов, никогда не сдававшимися в плен неприятелю.
В глухой тайге, среди молчаливых сопок эти удивительные люди ковали превосходное оружие, не уступавшее прославленным арабским клинкам, изготовляли воинские доспехи, которые не брали калёные китайские стрелы. Впервые в мире пороховые бомбы и ядра придумали именно чжурчжени, отбивавшиеся от монголов этими диковинными снарядами, бросая их в сторону неприятеля с помощью катапульты. Их дети посреди городищ играли золотыми самородками, а в молельнях по стенам были развешены странные таёжные божества, изготовленные из чистого золота, в глазах которых сияли необыкновенные самоцветы.
Но это не был народ-сибарит, нежившийся под могучими кедрами и живший за счёт даров природы. Здесь не было тропических банановых пальм, под которыми до сих пор возлежат некоторые современные народы знойной Африки. Суровая природа Приморья заставляла неустанно трудиться, возделывая поля злаков и кореньев, охотясь на хитрого сильного зверя, заготавливая впрок на долгую зиму рыбу, мясо, дрова, обустраивая тёплые жилища.
И всё время надо было быть на страже, ибо богатые таёжные городища трудолюбивого народа издавна привлекали к себе алчное внимание соседних кочевых и полудиких племён, жаждущих поживиться за их счёт. Расслабляться в этом случае никак было нельзя. И поэтому у каждого таёжного городища и посёлка всегда стояли внимательные сторожевые посты, охраняющие спокойный труд соплеменников. И стоило только подняться над сторожевыми сопками к небу тревожным сигнальным дымам, как от посёлка к посёлку стремительно летела тревожная весть о подступающем неприятеле, и весь народ дружно поднимался на отпор незваным гостям. Никому не удавалось победить сплочённый народ чжурчженей, пока слава о его богатстве и храбрости не достигла ушей свирепого Чингисхана, повелителя великой монгольской империи, владыки азиатских степей.
Завоевавший и покоривший весь азиатский континент, хан Чингиз не мог позволить невеликому, но дерзкому и богатому государству чжурчженей оставаться свободным и независимым. Властным движением руки послал он на Дальний Восток свои лучшие войска. Но первые отряды кочевников были наголову разбиты и рассеяны на подступах к Приморью передовыми заставами чжурчженей. Тогда разгневанный повелитель послал на непокорный народ свои основные силы под руководством опытнейшего стратега Субудая.
Как голодная саранча налетела монгольская конница на мирные городища таёжного государства. Несколько лет длилась яростная битва маленького народа с полчищами завоевателей. Но силы были слишком неравны, и гордое государство чжурчженей перестало существовать. Его защитники были жестоко истреблены, их городища были варварски преданы огню. Остатки племён ушли в глухую тайгу, в самые укромные её уголки, и уже не смогли вновь воссоединиться в единое государство. Осколки великого народа и сейчас встречаются в наших краях немногочисленными поселениями орочей, удэге, тазов и других малых народностей Приморья.
Но небогатую добычу взяли захватчики в таёжном крае. Не обнаружили степные варвары среди пепелищ ни великого золота, ни камней драгоценных. Согласно древним легендам, все свои святыни и драгоценности таёжный народ спрятал настолько надёжно, что до сих пор их не смогли обнаружить ни учёные-археологи, ни алчные кладоискатели.
В тайных глубоких пещерах до сих пор хранится в окрестностях нашего города главная реликвия исчезнувшего народа – овеянная преданиями и легендами «Золотая баба», изваянная из чистого самородного золота статуя святой женщины – хранительницы домашнего очага.
Но великая история края не прекратилась с исчезновением таёжной империи чжурчженей. Она продолжилась с появлением на пустынных, таёжных берегах русских моряков. За полтора века выросли на берегах прекрасных бухт города, посёлки, заводы. Транссибирская магистраль связала воедино два великих земных океана – Атлантический и Тихий. Но за новой историей заповедных приморских уголков нельзя забывать и историю героического народа чжурчженей, сохранившего ценой своей жизни эти необыкновенные места именно для нас.
Симба выглядел хмурым и очень озабоченным. Его голая спина шоколадного цвета блестела под палящим тропическим солнцем, но на нём были всё те же потрёпанные выцветшие джинсы, которые подарили ему совсем недавно сердобольные жители Находки. Только сейчас на них в каком-то немыслимом порядке были нацеплены странные цветные тряпочки, пышные страусиные перья, пучки колючих трав и сухие зонтики пронзительно синих некрупных цветов, а вместо привычного копья у него в руке была крупная белоснежная кость в форме дубинки с утолщением на конце. Он стоял на пороге хижины из пальмовых листьев и строго смотрел в сторону от Марины. Марина очень обрадовалась встрече с чернокожим другом. Она попыталась побежать ему навстречу, помахать руками, хотела радостно прокричать ему что-то приятное, но ничего не смогла. Ноги и руки были недвижны, точно связанные, а изо рта вырывался только невнятный хриплый стон. Тут Симба повернулся к Марине, посмотрел ей прямо в глаза и сказал отрывисто, но чисто по-русски:
– Батти плохо! Батти ранен! Помоги Батти!
Марине стало жалко славного Батти, она засуетилась, с огромным усилием двинула непослушными ногами, замахала руками, хотела спросить друга, где его искать, лохматого, добродушного, но раненого Батти, и проснулась.
Она лежала в своей простенькой кроватке, простыня сбилась в жгут и путала ноги, от подушки несло тропическим жаром, а в окне на неё в упор с доброй улыбкой смотрела огромная полная луна.
– Странный сон, – подумала Марина, – совсем как взаправду. Симба такой настоящий, строгий, как наш учитель физики, а что он говорил? Ах да, Батти плохо, ему нужна помощь. Но ведь это только сон, а во сне всякое бывает. А как я смогу помочь тому же Батти во сне? Это же надо, чтобы мне приснился сам Батти, и тогда я ему помогу тоже во сне. Какими странно реальными бывают иногда сны, как часто они бывают необыкновенно интересными и захватывающими, но проснёшься утром – и не помнишь ничего, только смутные неясные воспоминания о чём-то очень важном и интересном. Но этот сон надо не забыть и рассказать друзьям, – решила Марина, повернулась на другой бок, свернулась уютным калачиком и снова крепко уснула, на этот раз уже до самого позднего утра.
