уже не нравится. Беда! Всегда так! Просто наказание! Но я промолчал, а дядя Миша сказал:
– Сегодня я уезжаю к себе. Давай-ка я возьму Дениску с собой? Пусть съездит! Все-таки посмотрит Ленинград, прекрасный город, колыбель революции, на Неве легендарная Аврора стоит, как живая, а это знаешь как интересно!
Мама нахмурила брови и сказала:
– А как же обратно?
– Да я его встречу, – отозвался папа. – Ну! Скажи «да», и мы тебя расцелуем в награду.
И они бросились маму целовать. Она отмахнулась от них и сказала:
– Ну и подхалимы! – Потом добавила: – Что ж, поезжайте, – и вздохнула.
И мы поехали с дядей Мишей. Про дорогу в Ленинград я ничего не могу рассказать, потому что поезд отходил без пяти двенадцать ночи, и я сразу заснул как убитый. Посмотрел я вагон только рано утром, и мне все очень понравилось. И уборная, и коридор, и лесенка для второго этажа. Дядя Миша сказал:
– Ну что? Сейчас встретишься со своим двоюродным братом Димкой. Познакомитесь, наконец!
Мы вышли из вокзала и сели в троллейбус, и не успели отъехать, как оказалось – нам уже нужно выходить. Мы бегом взбежали на второй этаж и отворили дверь, а там сидит какой-то парень и ест горячие пельмени. Он подвинулся и сказал мне:
– Давай помогай!
Я к нему подсел, и мы сразу с ним подружились.
– Ты почему не в школе? – спросил дядя Миша.
– Сегодня отец приезжает! – ответил Димка и улыбнулся и стал еще симпатичней. – Да не один, а с братцем. Как можно? Надо встретить!
Дядя Миша хмыкнул и пошел к себе на завод. Димка проводил его до дверей, и мы, еще подрубав пельменей, поскорей пошли смотреть Ленинград. Димка знал его назубок, и мы прежде всего побежали глядеть на Неву – какая она широкая. Мы бежали по набережной, никуда не переходили, и вдруг увидели – стоит корабль, а на нем идет настоящая служба. Все по-военному – матросы, флаги, и написано на корабле: «АВРОРА». Димка сказал:
– Смотри, какой корабль.
Я сказал:
– «Аврора».
Димка сказал:
– Какой корабль… Он участник Октябрьской революции!
И у меня захватило дух, что я вижу «Аврору» своими глазами. И я снял шапку перед этим кораблем.
А потом Димка побежал дальше, а я за ним. Интересно ведь с Ленинградом знакомиться. И мы садились в автобусы, и выходили где-то, и опять садились. И видели памятник Пушкину на круглом скверике. Пушкин был маленький, не то что у нас в Москве, на Пушкинской площади. Нет, куда там! Тут он был помоложе, чем наш, вроде мальчишки из десятого класса. Он был маленький, но очень красивый и симпатичный. Но тут Димка сказал:
– Я проголодался, – и вошел в какую-то дверь.
Я – за ним. Вот, думаю, он уже проголодался! Только что съел целый пуд пельменей и уже! Он проголодался! Ну и парень! С таким не пропадешь.
И мы вошли в большой зал, уставленный столиками. Это оказалось кафе. Мы там поели пирожков – такие трубочки с мясом, вроде блинчиков. Ох и вкусно! Мы потом еще одну порцию взяли, третью. А потом, когда поели, Димка важно так сказал:
– Сколько с нас?
Он заплатил, а я глядел на него во все глаза. Он засмеялся:
– Ну, чего глядишь? Это мне папа дал денег, специально чтобы тебя кормить. Ведь ты же у нас гость, верно?
И когда мы пошли домой, Димка сказал:
– Сейчас поедим, а потом в Эрмитаж.
Я сказал:
– Опять поедим? Ты что, с двойным животом, что ли? И потом, я уже был в Эрмитаже. В Москве. Я там зимой с горки катался. Еще во втором классе!
Димка даже покраснел:
– Да ты что, не знаешь, что в Москве ваш Эрмитаж – это просто садик для детворы, а у нас в Ленинграде это картинная галерея! Музей, понял?
А когда мы подошли к красивому дому на площади и я увидел, что крышу держат огромные великаны, я вдруг понял, что очень устал, и сказал Димке:
– А давай в картинную галерею завтра? А? А то я устал очень. Долго идем.
Димка взял меня под руку и спросил:
– До трамвая-то дойдешь?
Я кивнул, и мы скоро дошли до трамвая и поехали. Оказалось, далеко.
Вечером у меня глаза просто сами слипались. Тетя Галя подсунула под меня раскладушку, и я сразу уснул.
А утром Димка схватил меня за ногу и стал тянуть с раскладушки:
– Вставай, соня несчастная!
Я сказал:
– А разве уже утро?
Димка сказал:
– Утро, утро! Скорей вставай, побежим в Эрмитаж!
Пока мы все завтракали, Димка все время повторял: «Давай скорей!»
Тетя Галя сказала:
– Дима, не торопи Дениску, у него кусок в горле застревает. И вообще, нужно еще подождать.
И она на него выразительно посмотрела. Димка сказал:
– Чего ждать? Нужно бежать скорей!
Дядя Миша и тетя Галя рассмеялись. В это время раздался звонок.
Димка скривился, как будто у него вдруг заболели все зубы.
Он сказал:
– Ну вот. Не успели.
Тетя Галя пошла открывать, и мы услышали девчоночьи голоса, смех и голос тети Гали:
– Димочка! А вот и твои учителя пришли.
Я спросил:
– Ты что, Димка, отстающий?
В это время вошли две девчонки. Одна была рыжая, с рыжими ресницами и рыжими веснушками, а вторая была какая-то странная. У нее были глаза длинные, прямо на висках оканчивались. Я сказал:
– Димка, какие у этой черненькой глаза большущие!
– А! – сказал Димка. – Это Ирка Родина. Знакомьтесь!
Девочки быстро объяснили Димке урок, и мы все вместе пошли в Эрмитаж.
Мне очень понравилось в Эрмитаже. Там такие красивые залы и лестницы! Как в книжках про королей и принцесс. И всюду висят картины. Я уже немножечко устал ходить по залам, как вдруг увидел одну картину и подошел поближе. Там были нарисованы два человека, старые уже, один лысый, другой с бородой. У одного в руке книга, у другого ключ. У них были удивительные лица, грустные, усталые и в то же время какие-то сильные. Картина была какого-то необычного цвета, я такого никогда не видел.
Я стоял и смотрел на эту картину, и Димка, и девчонки. Мы все стояли и смотрели. Потом я подошел поближе. На табличке было написано: «Эль Греко».
Я прямо подпрыгнул! Эль Греко! Я про него читал, это был грек с острова Крит. По-настоящему его звали Доменико Теотокопули. Вот это художник так художник! Я сказал:
– Какая хорошая картина!
– Теперь понял, – сказал Димка, – что такое Эрмитаж? Это тебе не с горки кататься!
А Ирка Родина сказала:
– На этой картине краски как будто драгоценные камни…
Я даже удивился. Девчонка, а тоже понимает! А потом мы попали в зал, где стояли египетские вазы. На этих вазах все люди были нарисованы сбоку, и у них были глаза длинные-длинные. До висков. Я сказал:
– Смотри, Димка, у Ирки Родиной глаза, как на вазе.
Димка засмеялся:
– Наша Ирка – ваза с глазами!
Мы с Димкой еще много где побывали. Мы были в Русском музее и в квартире Пушкина, забрались на купол Исаакиевского собора и даже съездили в Царское Село. Нас туда повез дядя Миша.
А когда я приехал в Москву, мама спросила:
– Ну, путешественник, как тебе понравился Ленинград?
Я сказал:
– Мама! Там стоит «Аврора»! Настоящая, понимаешь, та самая! И в
