– Триумфальная арка? – повторила я. – Погодите-ка… Этуаль! Это то слово, что услышала мадам Григорович! Это название арки! Где она? Ника, ты взяла своих «Американцев в Париже»?
– Сбегаю, возьму, ноу проблем. Что, едем на экскурсию?
– Что-то в этом духе. Веселья не обещаю, но ехать надо.
Пока мы ехали в поезде, я рассказала Нике все, что мне передала мадам Григорович, прежде чем она окончательно разрыдалась. Ночью, незадолго до моего прихода, к выходу из кафе подъехал грузовик с прицепом. С таким прицепом, в котором можно жить.
– Знаю, – кивнула Ника, – в Америке многие живут в трейлерах. Мэттью Макконахи, например, путешествовал в нем, когда встречался с Пенелопой Крус.
– Так вот, она наблюдать не стала, отошла от окон. Но она ясно расслышала кашель на улице. Приглушенный кашель. Она все же глянула осторожно. За кем-то захлопывалась дверь прицепа.
– За кем-то кашляющим?
– Понимаешь, мадам сказала, что слышала кашель постоянно. А я нашла в пакете инструкцию к лекарству. Мадам сказала, оно от бронхита. Плачущий мальчик вышел на минутку, подчеркнул кровью женское вьетнамское имя и вернулся, не сбежал. Значит, его кто-то там ждал. Кто-то, кто кашляет. Может, мама. Ведь Суонг – это женское имя.
Ника достала тренькающий мобильник и молча сунула мне.
Боже мой, это папа! Почему он звонит ночью? Проверяет, ночую ли я у мадам? Но если он услышит шум поезда, то мне явно не удастся соврать про глубокий сон.
– Отключи звук, – сказала я Нике, и она кивнула, все поняв.
– Зачем им держать эту маму взаперти? – проговорила Ника, глядя в окно. – И мальчика тоже?
– Не знаю. Но хочу узнать. И освободить их. Жером сказал, что трейлеров полно у Триумфальной арки. Выходим, наша!
Мы выскочили из вагона и замерли. Прямо перед нами висел плакат «Глаза Джулии» великого и ужасного продюсера дель Торо, однако поверх повязки, которая скрывала неизвестно что, были нарисованы каким-то вандалом огромные распахнутые и очень глупые глаза.
Мы расхохотались.
– Это нервное, – проговорила я, утирая слезы и бросая последний взгляд на испорченную маркером афишу, – но вот за это я и люблю уличное искусство! Оно готово поддержать тебя в любую секунду!
Глава 19, в которой дверь вдруг захлопывается
Ночной Париж шумел не хуже дневного. Сверкали вывески ресторанов, слышались музыка, смех, звон бокалов, пахло жареным мясом. Потеплело, и кое-кто даже устроился на террасах ресторанов, укутавшись в плед.
– Arc de Triomphe de l’Étoile, – прочла Ника на указателе, хотя арку и так было видно уже от метро, – Л’Этуаль – это еще магазин косметики. Хотя, конечно, хани, откуда тебе знать о магазинах косметики. Интересно, мы увидим хоть один?
Я хмуро посмотрела на нее, но она тут же сдалась:
– Да шучу, шучу. Сорри. Думала тебя развеселить. У того плаката получилось же!
В один из ресторанов дверь была распахнута, в проеме висели тяжелые малиновые шторы с кистями и звучала «Калинка-малинка» в современной обработке. «Rasputin» – прочла я название, выведенное латинскими буквами на вывеске.
На углу у «Распутина» стоял плохо одетый парень и методично перемешивал лопаткой каштаны на большой жаровне, похожей на барабан на колесиках.
Мы тихонько проскочили шумные места и свернули на одну из аллей, где скопились вагончики-трейлеры. Ярко светила луна. Арка осталась позади, на круглой площади, куда стекали все аллеи, включая нашу, образуя подобие лучей. Она высилась над площадью, как какие-то гигантские футбольные ворота.
Ника замедлила шаг.
– Она сказала, какого он цвета?
– Синего. На боку два окна.
– Мы тут всю ночь будем искать, – проворчала Ника.
– Да еще и не знаем наверняка, тут ли этот прицеп. Но Жером сказал, что самое большое скопление трейлеров здесь.
– Ш-ш, – сказала Ника, прижимая палец ко рту.
Первый трейлер оказался бежевым. Во втором не было окон. Мы побрели дальше, в поисках нужного.
Вдруг я услышала кашель. Сильный. Но какой-то странный. Словно кашляли в плотно зажатый рот.
Я дернула Нику за руку. Покосилась на трейлер. Занавески в нем были плотно задернуты.
– Он же не синий, – прошептала Ника, почти не разжимая губ, – он же голубой.
Я махнула рукой. Может, мадам не знала, как называть этот цвет. В английском же blue – это и синий, и голубой.
Я подкралась к окошку. Стукнула в него тихонько. Минута, другая и вдруг…
В окно выглянул тот самый мальчик! Которого я видела, когда сидела в мусорном баке! Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Вдруг он сложил ладони и молитвенно прижал их к груди.
– Это он! Ника!
– Думаешь, он один? – прошептала она.
– Надо спросить…
– Только не показывай ему указательный палец! У меня в классе учились вьетнамцы, они сказали, что это очень неприличный жест! Покажи лучше большой!
Я показала мальчику большой палец. Он кивнул. Значит, он один…
Мы направились к двери. Мальчик забарабанил в окно, словно поторапливая нас.
– Сейчас, – пробормотала я, берясь за ручку двери, – погоди, парень…
– Если он один, там заперто, – сказала Ника.
Оказалось – открыто. Луна зашла за тучу.
Кто-то шагнул мне навстречу из темного вагончика.
Кто-то высокий.
Это был мистер Желтая Куртка собственной персоной.
Он вытянул руки и схватил меня за плечи. Прежде чем я успела заорать, он втащил меня внутрь и швырнул на пол. Я упала на что-то мягкое. Сзади послышался приглушенный вскрик Ники. Она тоже рухнула где-то рядом. А потом дверь захлопнулась.
Кто-то зажег фонарик. Подошел ко мне и быстро заклеил рот. То же самое он сделал с Никой. Желтая Куртка в это время связывал наши руки за спиной веревками.
Мы с ужасом смотрели друг на друга. Мое сердце прыгало в груди. Бух-бух-бух – оно лупило прямо в уши. К глазам подступили слезы злости.
Идиотки, идиотки, зачем мы полезли сюда, надо было бежать за помощью! Надо было оставить кого-то одного на воле! Надо было предупредить Жерома и Доминик!
Почему все эти мысли пришли мне в голову только сейчас?! Я закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание.
Есть и плюсы… Например, в том, что я не одна, а вдвоем с Никой.
Однако против нас – двое взрослых разозленных дядек. В темноте я разглядела того, кто заклеил нам рты. Это был охранник из кафе «Багет»!
Трейлер был пустой, только кучи тряпок на полу. В углу кто-то зашевелился и закашлял. Я открыла глаза, но охранник погасил фонарик. Но и в лунном свете, который снова полился из окна, я увидела, что он сделал. Он подошел к тому, кто кашлял в углу, и с размаху пнул его ногой.
Мальчик, скорчившийся у окна, негромко вскрикнул, но и он через секунду получил свой пинок. Он закрыл лицо руками и уткнулся в колени. Охранник задернул шторы, раскрытые мальчиком.
Ника следила за ним широко раскрытыми глазами.
Охранник подошел ко мне и вопросительно кивнул. Содрогаясь от отвращения, я показала на карман толстовки. Он сунул руку под мою «кольчугу» и вытащил из кармана рисунок мальчика.
Если бы рот не был заклеен, я бы укусила его!
Тут же, сидя на корточках, прямо в полуметре от моего лица, он чиркнул зажигалкой и сжег рисунок, перекладывая его по мере сгорания из руки в руку.
Я смотрела на его лицо, освещаемое пламенем. Никакого злорадства на нем не было. Скорее сосредоточенность.
Мне вдруг пришло в голову, что с таким вот сосредоточенным выражением лица он вполне может избавляться от ненужных свидетелей. Таких, как две глупые девочки, забредшие ночью в их трейлер.
Меня передернуло.
Желтая Куртка стоял у двери, сунув руки в карманы, и тоже смотрел на пламя. Вдруг что-то загудело. Охранник глянул на Куртку. Тот достал из кармана мобильный, приложил к уху. Что-то ответил негромко. Потом громче, словно возражая. Потом отнял от уха трубку и кивнул охраннику. Тот поднялся, подошел. Тоже заговорил в телефон. Фонарик он снова включил и положил на пол, рядом с нами.
Ника подползла ко мне, оглядываясь на их лица, освещенные экраном телефона. Но они не обращали внимания на наши перемещения.
Я лежала на боку на куче каких-то тряпок. Ника положила голову мне на бедро. Я чуть сдвинула руки вбок, пытаясь прикоснуться к ней, успокоить. Бедная моя подруга, во что я тебя втравила…
Вдруг она провела заклеенным ртом по моей руке. Уголок отошел и слегка царапнул меня. Не сводя глаз с охранника, я попыталась ухватиться за уголок.
Секунда, другая. Я вытерла руки о джинсы. Снова нащупала Никино лицо. Р-раз! Получилось!
– Что мне делать? – прошептала Ника.
Охранник замолчал. «Заподозрил!» – запаниковала я.
– Спасите! Помогите! Пожалуйста! Хелп! Хелп! – вдруг закричала Ника так, что у меня заложило уши.
Охранник с Курткой бросились к ней, она увернулась, отползла, продолжая кричать, как ненормальная. Наконец они поймали ее. Охранник ударил. Куртка подхватил с пола что-то и затолкал ей в рот, как кляп. Ника закашлялась. Я зажмурилась. Все, теперь конец! Точно конец!
