Ознакомительная версия.
Он закрыл за сестрой дверь.
В самом деле, что его здесь держит? Может быть, стоит переехать домой? Так будет лучше для всех: они помирятся с отцом, мама успокоится, да и он устал от одиночества.
Сложить пожитки оказалось несложно. Всё уместилось в спортивную сумку. Вещей было немного. В основном инструменты. Оставалось дождаться Алку. Ему повезло с сестрой. Они понимали друг друга с полуслова, хотя казались такими разными. Алка пошла в отца и с детства была командиром. Мягкий и артистичный Савва унаследовал характер матери, что не помешало ему проявить твёрдость, когда дело коснулось выбора профессии.
Клавдия свернула в знакомый двор и увидела Савву. Он вышел из подъезда со спортивной сумкой через плечо. С ним была та самая стильная девица, которую Клавдия видела у него прежде. Она даже запомнила имя — Алка. У Клавдии засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Она отступила в тень за мусорными баками. К сожалению, ей не было слышно, о чём они говорят, но зато она могла за ними наблюдать, оставаясь незамеченной.
— Почему без шарфа? — спросила Алка и заботливо надела на голову Саввы капюшон.
— Алка, мне же не шесть лет. Что ты меня опекаешь как маленького? По-моему, тебе надо родить. У тебя ярко выраженный инстинкт материнства, — Савва сбросил капюшон.
— У меня самый глупый и упрямый брат.
— А у меня самая классная сестра в мире. Что б я без тебя делал?
— Сдох бы с голода. Садись, — сестра потрепала его по волосам.
Савва усмехнулся. Мама так и не отучила Алку от грубых выражений. Но в её устах даже лексика прораба звучала как-то трогательно уместно.
Всё было как в детстве. Алка снова взялась за его воспитание. Он на мгновение задержал её руку на своей щеке.
— Надеюсь, пробка рассосалась, — сказала Алка.
Они сели в машину, и «Мазда» рванула со двора.
Клавдия стояла за мусорными баками, такая же ненужная, как очистки картофеля и пустые коробки из-под пиццы. Теперь она знала наверняка: Алка — не просто клиентка. В том, как заботливо она надела на Савву капюшон и взъерошила ему волосы, было что-то интимное, но больше всего Клавдию поразило, как нежно Савва прижал её руку к своей щеке.
Разрыв с Вадимом казался ничтожным эпизодом по сравнению с тем, что она испытала сейчас. В этот миг она узнала, насколько больно окончательно и бесповоротно потерять всё. Она продолжала стоять, тупо глядя на арку, где скрылась машина с Саввой.
Какая-то старушка вынесла к бакам мусор. Клавдия вышла со двора и, как во сне, побрела по улице. Теперь она точно знала, что белым и пушистым ничего не достаётся.
Вся её злость обратилась на Вадима. Ненависть вспыхнула с новой силой. Из-за этого негодяя она потеряла самого дорогого человека. Какая же она была дура, что проявила слабость и не довела месть до конца! Надо было заставить Вадима заплатить за то, что он разрушил её жизнь.
Странно, но она не испытывала ни обиды, ни злости на Савву, а только чувство утраты. В той части души, где он когда-то жил, зиял чёрный провал. Она словно потеряла часть себя. Сердце заполняла скорбь по тому, чего у неё уже никогда не будет. Только Савва умел каждый день превратить в праздничный фейерверк, но в его жизни появилась другая девушка, Алка. А может быть, она была с ним всегда? Нет, Савва не мог лгать. Только не Савва.
Клавдия чувствовала опустошение, как будто от неё осталась лишь оболочка. Она слишком заигралась и окончательно запуталась, где она настоящая и осталось ли в ней хоть что-то настоящее. Перед ней промелькнула вся её жизнь рядом с Саввой. Говорят, такое случается перед смертью. А кто сказал, что она жива?
Мегаполис никогда не спит. Как многоглавое чудовище, он бодрствует сутки напролёт. И всё же к ночи суета замирает. Редкие машины проносятся по дороге, и шелест шин походит на прерывистое дыхание спящего зверя. А в тёмных домах бдят одинокие, горящие глаза окон, за которыми не спят полуночники.
Клавдия, словно призрак, брела по улице, не чувствуя ни усталости, ни холода. Она не смотрела на часы и не задумывалась, успеет ли вернуться домой до закрытия метро. Ей было всё равно. Время остановилось в тот миг, когда Савва уехал с Алкой.
Клавдия вышла на пустынную набережную и поднялась на мост. От воды тянуло холодом, но она даже не потрудилась обвязаться шарфом. Размазанные отражения фонарей колыхались на чёрной воде. Мир был пуст, лишь где-то вдалеке мерцало созвездие окон.
Клавдия обратила внимание на троицу незнакомых парней, только когда они подошли вплотную.
— Смотрите, какая крутая девчонка. Ты чё, типа, готка? — насмешливо обратился к ней высокий, сутулый парень, похожий на птеродактиля.
Клавдия попыталась его обойти, но он, ухмыляясь, встал на дороге.
— Пропусти. Мне надо идти, — устало произнесла Клавдия.
— Да ты что! А по тебе не скажешь, что торопишься. Может, поболтаем? — спросил толстяк в штанах, мотающихся между колен.
— Отстаньте, правда. Мне и без того тошно.
— Ай-ай-ай! Девочка в грусти. Чё, готы тебя не веселят?
— У них веселилка не доросла. Всё в череп ушло, — рассмеялся птеродактиль.
— Послушайте, что вам надо? Идёте своей дорогой и идите, — сказала Клавдия.
— Слышь, Колян, она нас послала, — продолжал ёрничать толстяк.
— Да ты чё? А ну повтори ещё раз, куда нам идти? — птеродактиль манерно оттопырил ухо.
Клавдия молча попыталась пройти между парнями, но они снова преградили ей дорогу.
— Что вы ко мне пристали? Я ведь вас не трогала!
— А ты потрогай. Мы не против, правда? — птеродактиль подмигнул приятелям.
— У нас веселилка в порядке, — пошутил толстяк и многозначительно похлопал себя по ширинке.
— А чё, это мысль. Прикинь, потом будем говорить: «А имели мы этих готов», — радостно поддакнул птеродактиль.
Он шагнул к Клавдии. Она инстинктивно отступила назад. В её голосе, откуда ни возьмись, появилась жёсткость:
— Отвали. И убери свои поганые лапы!
— А теперь она послала лично тебя, Колян. Девочка плохо воспитана и грубит. За такие дела полагается, — подначивал толстяк.
— Дельный совет, — сказал птеродактиль и стал расстёгивать ремень.
— Ребята, вы чего? Кончайте, — пытался урезонить их третий парень, который до этого молчал.
— Именно это я и собираюсь сделать, — засмеялся птеродактиль.
— Не валяй дурака.
— Я буду последним, вшивым лохом, если тебя отпущу. Вы, готы, всех уже задолбали!
Он угрожающе наступал на Клавдию. Она пятилась. Толстяк перекрыл ей путь с другой стороны.
— Успокойся, я не готка.
— А мне плевать! Я возьму тебя. И знаешь почему? Потому что каждый должен платить!
Фраза хлестнула Клавдию, как бичом. В разговоре с Саввой она сказала эти же слова. Бумеранг вернулся.
Савва! Савва! Где ты?! Крик застыл у неё на губах, так и не вырвавшись наружу. Савва её не услышит. И всё же мысль о нём придала ей силы. Клавдия стиснула кулаки и жёстко отчеканила:
— Ты не притронешься ко мне.
— Я тебе плохо объяснил? Или ты тормозишь? Лучше давай по-хорошему или будет больно.
Клавдия упёрлась в парапет. Отступать дальше было некуда. Она покорно согласилась:
— Хорошо. Но я сама. Не подходи.
— Надеешься сбежать? — ухмыльнулся парень.
Оставив его реплику без ответа, Клавдия медленно потянула застёжку. Молния, не спеша, разъехалась. Клавдия тряхнула головой. Волосы взметнулись белым крылом и снова рассыпались по спине.
— Стриптиз? Это я люблю, — птеродактиль обменялся с толстяком насмешливыми взглядами.
Движения Клавдии завораживали. Полупальто медленно сползло с плеч. Потеряв бдительность, парни глазели на её неспешный танец. Она рывком сдёрнула с себя пальто, бросила в лицо птеродактилю и вскочила на парапет.
— Ты что, чокнутая? — закричал он.
Клавдия балансировала на бордюре.
— Если хоть на шаг приблизишься, я прыгну.
Выходка дерзкой девчонки окончательно взбесила парня. Он пнул её пальто ногой, зло сплюнул и сказал:
— Всё! Ты меня достала, поняла? Чё, надумала открыть купальный сезон?
Он шагнул к ней, ни на минуту не сомневаясь, что она не выполнит угрозы. Никто в здравом уме не станет прыгать с моста, когда в реке только недавно сошёл лёд.
Времени на раздумья не осталось. Клавдия вздохнула и прыгнула вниз. Удар был болезненным, как будто она упала не в воду, а ударилась об асфальт. Тело обожгло холодом. Она вынырнула, чтобы глотнуть воздуху, и снова погрузилась в глубину. Ещё один глоток, и опять погружение. Было странно, что душа умерла, а тело продолжало бороться за жизнь. Клавдии почему-то вспомнились улетающие в небо белые воздушные шары. А потом её окутала чернота.
Клавдия очнулась и увидела склонившуюся над ней маму. Антонина Павловна осунулась. Под глазами пролегли тени.
Ознакомительная версия.
