Я плохо помню, как я реагировал на это. Может быть, вскрикнул. Может быть, побледнел и ничего не мог ответить, но одно я знаю наверное: я удержался на ногах, не упал.
Куклой оказался Карриган. Полицейский инспектор Карриган. Тучный человек небольшого роста, лет пятидесяти, в роговых очках с очень толстыми стеклами и пухлыми, в подушечках, руками. Он был смущен не менее меня и растерянно извинялся: пусть я, ради бога, не подумаю, что он сделал это нарочно… Он лишь присел на этот стул, пока в кабинете хозяина музея кончают снимать отпечатки пальцев…
А Джо хохотал как сумасшедший.
— Ну, вы теперь пропали! — говорил он Карригану. — Мак никогда не простит вам этого. Он изобразит вас коварным, злым стариком, и таким вы останетесь на веки вечные в мировой детективной литературе…
Странно, казалось, что смущаться и краснеть следовало бы мне. Ведь это я чуть не упал в обморок со страху! Но по-настоящему был расстроен только Карриган. За толстыми стеклами очков его глаза смотрели жалобно и грустно. Я, конечно, и не думал на него сердиться. Но заискивающий тон и растерянный вид инспектора полиции очень быстро стали меня раздражать. «И этого человека, — подумал я, — мне придется изобразить сильным, находчивым и бесстрашным!»
— Ладно, Джо, хватит зубоскалить!.. — сказал я и посмотрел на Карригана. — Давайте лучше поговорим о деле.
Мы прошли через несколько комнат и остановились возле двери, над которой висела табличка: «Служебное помещение». Карриган открыл дверь. Несколько полисменов, одетых по-летнему — в темно-синих рубахах с засученными рукавами, — упаковывали в маленькие чемоданы какие-то аппараты и бутылки с жидкостью. В комнате пахло эфиром.
— Все в порядке, шеф! — сказал один из полисменов. — Следов много, но ничего нового…
— Сейф он трогал? — В разговоре с подчиненным голос Карригана звучал жестко, отрывисто.
— Да, шеф. Но как-то странно — сверху. Перчатки не снимал.
— Ладно, идите. Как только обработаете, сообщите мне по телефону. Я буду здесь.
Кабинет оказался небольшой и тесно обставленный старомодной, почерневшей от времени мебелью. Даже настольный телефон был такой, каких теперь не сыщешь, — черная прямоугольная коробка с высоким рычагом посередине, на котором лежала прямая слуховая трубка. Окно такое же, как и повсюду в музее, узкое и высокое. Когда полисмены вышли, мы с Джо разместились на потертом кожаном диване, уступив Карригану место за письменным столом.
— Давайте, старина, — сказал Джо нетерпеливо, — познакомьте Мак Алистера с тайнами следствия. Это ведь самое главное во всяком детективном произведении.
Приготавливаясь рассказывать, Карриган вынул платок и стал протирать им стекла очков. У него оказались маленькие воспаленные глаза без всяких признаков добродушия. Я подумал, что, вероятно, он об этом хорошо знает и при допросах снимает очки…
— Хорошо, — начал Карриган. — Только помните наш уговор, Джо, не печатать ничего такого, что могло бы спугнуть преступника. — Он посмотрел на меня. И я понял, для кого предназначались эти слова. — Итак, согласно данным предварительного следствия, — приступил он к рассказу, — установлено, что убийца выскочил в окно. В такое же, как это. Следы, оставленные убийцей, позволяют утверждать, что он пяти футов восьми дюймов роста, худой брюнет, в возрасте около тридцати пяти лет. Вероятнее всего, нервный, вспыльчивый человек. В момент совершения преступления был одет в темно-синий костюм и черные поношенные ботинки. Убийца работал или продолжает работать здесь, в парке аттракционов…
— Значит, его кто-то видел или знает? — перебил я.
— Нет, к сожалению. Вы сами понимаете, что свидетельство этого зубного врача…
Джо вскочил с дивана и принялся перелистывать настольный календарь.
— Черт бы его побрал! — воскликнул он. — И как только напечатали его дурацкое заявление!.. Но знаете, Карриган, самое интересное, что этот идиот действительно был в музее за несколько минут до убийства. Я проверил это.
— Я тоже, — спокойно продолжал полицейский инспектор. — Но его рассказ совершенно не подтверждается теми данными, которыми мы располагаем.
— Позвольте, — настаивал я, — если преступника никто не видел, откуда может быть известно, что он брюнет, такого-то роста, да еще и одет в темно-серый костюм?
— В темно-синий, — поправил меня Карриган и, надев очки, учтиво пояснил: — О, это было совсем нетрудно установить! Как вам известно из газет, преступник удрал через окно. Об этом говорят многочисленные следы, оставленные им на подоконнике, стекле и раме. Ни вам, ни мне этого сделать не удалось бы — комплекция бы не позволила. А вот Джо, пожалуй, сумел бы протиснуться, но он неизбежно оставил бы многочисленные следы. При помощи специальных микроскопов или даже через простые увеличительные стекла мы бы увидели на раме мельчайшие ворсинки одежды, волосы, следы обуви и даже сапожного крема… Все это дает нам возможность определить цвет и качество костюма, оттенок волос, рост и многое другое…
— Допустим. Но откуда вы можете знать, что преступнику около тридцати лет и что он нервный, вспыльчивый человек?
— Это просто. По структуре волос можно довольно точно определить возраст. Конечно, это делается в лабораторных условиях. Ну, а что касается характера, то всегда существует некоторая зависимость между способом убийства и личностью самого убийцы… В данном случае способ убийства показывает, что решение пришло внезапно и овладело преступником целиком. Спокойный человек вряд ли так поступил бы…
Я был обескуражен простотой объяснений, но все же задал еще один вопрос:
— А почему вы считаете, что он работает или работал в парке?
— У нас имеются два доказательства этого. Первое — характер грунта, прилипшего к подошвам преступника. Тщательный анализ оставленных им следов позволяет сделать этот вывод. Второе — возле окна, через которое выскочил преступник, найдено вот это… — Карриган достал из кармана прозрачный целлофановый пакетик и показал эмалевую брошку с буквами «К. А.». Такие значки носят служащие Кони-Айленда.
— А больше вы ничего не нашли? — спросил Джо.
Карриган недовольно поморщился.
— К сожалению, нашли. Ведь там, под окнами музея, толкалось человек пятьсот. Когда их удалось прогнать, мы обнаружили тринадцать разных пуговиц, с десяток шпилек для волос, два носовых платка, одну серьгу, серебряное кольцо и еще один такой же значок…
— Как же вы определили, что именно этот принадлежит убийце? — спросил я.
— На его обратной стороне мы обнаружили такие же ворсинки одежды, что и на подоконнике. К сожалению, значки не нумерованы, иначе убийца был бы уже в наших руках.
— Но вы же знаете о нем много, — вставил Джо. — Это один из служащих Кони-Айленда, худой брюнет лет тридцати. Этих примет вполне достаточно, чтобы отобрать несколько человек, среди которых наверняка окажется преступник. Спорю, что таких типов не наберется и десятка!
— Тринадцать, — сказал Карриган. — В парке Кони-Айленд работает тринадцать худых брюнетов, в возрасте около тридцати лет. Из них восемь человек в день убийства были в светлых костюмах; трое находились на работе, и свидетели могут это доказать. Один — безногий инвалид и один… Вот его-то мы и взяли под наблюдение.
— А кто он такой? Где работает? — спросил Джо нетерпеливо.
— Да есть тут такой тип… — Карриган не был расположен к откровенности. — Пока ничего определенного не известно.
— Ну да, рассказывайте! — ухмыльнулся Джо. — Так я вам и поверил. Только вы зря все это… Я же вам объяснил: нам нужно знать все об этом деле не для обычной газетной стряпни. Речь идет о настоящей литературе, понимаете? Вот он… — Джо беззастенчиво ткнул в мою сторону пальцем. — Это же настоящий писатель — Генри Мак Алистер…
— Перестань! — сказал я сердито.
— Видите? — улыбнулся Джо. — Он стесняется! Теперь вам ясно, что перед вами не репортер уголовной хроники? Вы имеете дело с интеллигентным человеком, Карриган! Я здесь только посредник и прямого отношения к делу не имею, так что выкладывайте все как есть, раскрывайте ваши карты! Даю слово: пока следствие не закончится — в газету не попадет ни строки… Ты знаешь, Мак, когда в криминалистике кажется, что все ясно, что все очень просто, вдруг неожиданно всплывает какая-нибудь загадочная деталь и загоняет все следствие в тупик… Бьюсь об заклад, Карриган, что вы нам это можете доказать!
Карриган улыбнулся и покачал головой:
— Ну хорошо, Джо. У меня от вас секретов не будет. Сдаюсь. Вот, смотрите, но помните уговор — ни слова в газету!
Он вытащил еще один прозрачный целлофановый конверт и протянул его нам. В нем лежал маленький бумажный билет, похожий на трамвайный, на котором было написано: «Музей восковых фигур — Кони-Айленд. 50 центов». Билет был пронумерован пятизначной цифрой.
