— Не волнуйся, не лягу. Какое прекрасное утро! — проговорил Джек, решивший пройтись по комнате взад-вперед, чтобы избавиться от остатков сна.
— Поторопился бы лучше. А то не успеешь сделать до завтрака все, что должен. У тебя нет сегодня времени на состязание «за обладание поясом», — сказал Фрэнк, и оба брата дружно расхохотались. Это была их старая и очень веселая домашняя шутка.
Однажды вечером по пути к себе в спальню Фрэнк заглянул к Джеку. Полагая, что младший брат давно спит, он крался тихо, на цыпочках. Каково же было его удивление от представшей перед ним картины: обернутый в полотенце Джек с такой скоростью нарезал по комнате круги, что вскоре упал, тяжело дыша, словно поверженный гладиатор.
— Что ты делаешь? — помог ему встать на ноги Фрэнк.
— Сражаюсь за чемпионский пояс. [93] Ну, как боксеры. И я получил его, — рассмеялся Джек, указывая на золотую цепь от люстры, которая свисала со спинки его кровати.
— Ну-ка, вермишелина, давай запрыгивай в постель, пока окончательно голову не потерял. Ни разу еще не видел, чтобы кто-нибудь добровольно доводил себя до такого состояния.
— Думаешь, я смог бы без тренировок сделать вот так? — спросил Джек, с легкостью крутанув колесо и изящно вскочив после этого на ноги. — Атлетизм требует неустанной работы.
— Ну, пока ты скорее похож на прищепку для белья, чем на Геркулеса, [94] — хохотнул его критически настроенный брат, после чего младший, морщась от головной боли, улегся в кровать.
— Это в прошлом. Больше я этим не занимаюсь. Да и на прищепку я теперь совсем не похож. В плечах, между прочим, стал даже шире тебя. И благодаря моим упражнениям и занятиям спортом бегаю куда лучше, чем ты. Спорим на цент, что сейчас я оденусь быстрее тебя, хотя ты уже начал? — решил посостязаться со своим братом в скорости Джек, зная, как долго тот обычно возится с пуговицами на воротнике.
— Идет, — принял вызов Фрэнк.
И началось. Из комнаты Джека раздалось громкое шебуршание. Фрэнк в своей — громко затопал на месте, трудясь над непокорным крахмальным воротником, в который никак не желала входить проклятая пуговица. Когда он наконец одолел ее, у него все пальцы болели. Джек загремел ботинками, при этом громко насвистывая веселую мелодию. Фрэнк же у себя в это время низким голосом декламировал: «Аrmа virumque саnо, Trojae qui primus ab oris italiam, fato profugus Laviniaque venit litora». [95]
Затем пошли в ход щетки для волос. Этот этап состязания остался за Фрэнком, потому что у Джека на макушке образовался торчащий вихор, с которым тому удалось справиться лишь после обильного смачивания.
— Шевелись, номер два! — задорно выкрикивал Фрэнк, облачаясь в жилет.
— О себе позаботься, Номер Одиннадцать, — буркнул в ответ Джек, расчесывая густые кудри жесткой щеткой. — Ты, кажется, забыл про зубы, — ехидно произнес он, ибо сам успел уже их почистить.
Фрэнк, кинувшись к умывальнику, торопливо справился и с этой задачей, а затем надел на себя пиджак, в то время как Джеку пришлось подбирать с пола свои «сокровища», которые высыпались у него из карманов, когда он надевал свой.
— Попрошу цент, сынок, — требовательно простер к нему руку брат.
— Ты не повесил халат, не открыл окно и не проветрил постель. А мама всегда говорит, что это неотъемлемая часть утренних сборов. За меня ты все уже сделал, мне осталось только вот это. — И Джек с торжествующим видом перекинул свой халат через спинку стула.
Фрэнк вынужден был вернуться к себе, ибо миссис Мино с малых лет убедила обоих своих сыновей, что подобные мелочи — существенная часть хорошего воспитания, которое для мальчиков не менее важно, чем для девочек.
— Гони пенс, старина, — потребовал по его возвращении младший брат.
Вложив в протянутую ладонь Джека проигранную монету, Фрэнк отвесил ему хороший подзатыльник. Затем оба побежали к сараю, почистили там ботинки, набрали по охапке дров, которые Фрэнк, пока его брат колол щепу для растопки, сложил в столовой на подставке для дров. На сем их обязанности по дому были завершены, и каждый на полчаса засел за подготовку домашних заданий к учебному дню. Джек, хмурясь, сражался в углу дивана с алгеброй, а Фрэнк, опершись локтями на стол, а ногами обвив низенькую этажерку, полную книг, вел бой с Геродотом. [96]
Звонок к завтраку принес обоим облегчение. Оставив занятия, мальчики бросились со всех ног в столовую, где начали с волчьим аппетитом поглощать еду. Особенно отличился Джек, заглатывавший овсяную кашу и молоко так стремительно, что можно было подумать, будто у него, как у знаменитого тезки во время завтрака с великаном, под одеждой спрятан мешочек, куда и попадало все съеденное и выпитое им. [97]
— Мама, скажи ему, что есть надо медленнее. Он закидывает в себя еду, не жуя. Я даже не успеваю заметить, как она в нем исчезает, — с осуждением произнес Фрэнк, ибо сам, несмотря на изрядно разыгравшийся аппетит, держался в рамках приличий.
— Не лезь не в свои дела, старый зануда. Я так сейчас голоден, что могу слопать целую бочку всего. — И, осушив залпом полный стакан молока, которое оставило весьма заметный след на его верхней губе, Джек протянул тарелку за добавкой овсяной каши.
— Вообще-то, умеренность хороша во всем, — сказала, взглянув из-за кофейника на младшего сына, миссис Мино. — И в словах, и в еде, и в питье.
— Кстати, вдруг вспомнил, — всполошился ни с того ни с сего Фрэнк. — Мы обещали подготовить на этой неделе новый номер «Наблюдателя». Сегодня ведь уже вторник, а я еще даже не приступал к нему, а ты?
— Признаться, тоже еще не думал о нем. Теперь вместо игры в футбол сегодня днем придется подбирать вырезки. Может, у Джилл, что-то найдется? Она обычно оставляет для меня все, что считает подходящим.
— У меня есть парочка неплохих заметок. Могу переписать из них для вас основные тезисы. Но мне кажется, если уж вы взялись делать газету, нужно не пожалеть сил и времени, чтобы она действительно получилась хорошей, — сказала миссис Мино.
В отличие от сыновей, ходивших на каждое заседание Общества воздержания, она по причине занятости была там нечастой гостьей, зато еженедельно изготавливала для их собраний информационный листок.
— Наверное, ты права, — кивнул ей Джек. — Вот только в последнее время я несколько подостыл к этой затее. Чтобы нам снова стало интересно, хорошо бы в Обществе увеличилось число его участников. Пока же обстоятельства не в нашу пользу, — вздохнул он с тоской, в очередной раз подумав о том, что большинство горожан и вправду проявляли к Обществу воздержания полное равнодушие и что держалось оно лишь силами крохотной группы преданных делу единомышленников.
— Помню, было время, когда в Хармони-Виллидж существовала Армия холодной воды, — начала рассказывать миссис Мино. — Какие же мы устраивали тогда замечательные процессии, с красочными плакатами, оркестрами. Участники шествий проходили по всему городу, а завершалось все пикниками в роще или каком-нибудь зале, где мы пели и выступали с речами. Почти все жители города принимали в этом участие, и взрослые, и дети. Как это было прекрасно!
— Но толку-то — чуть. От алкоголя люди не отказались. У нас до сих пор нет ни одной приличной гостиницы, где не подавали бы выпивку, — проворчал Фрэнк.
Миссис Мино с мечтательным видом глядела куда-то вдаль, по всей вероятности предаваясь греющим ее душу воспоминаниям, в которых и стар и млад сливались в едином порыве в ожидании скорейшего наступления тех времен, когда в семьях настанет мир и спокойствие, а на улицах — порядок и безопасность.
— Ты ошибаешься, дорогой, — ответила она сыну. — Многие из тогдашних детей до сих пор верны данной в ту пору клятве. Про одну девочку могу сказать тебе это точно. И вот теперь два ее уже почти взрослых мальчика продолжают борьбу за преобразования, которые она поддерживала всю свою жизнь. И городок наш стал несравненно лучше, чем в те далекие дни. Если все честно и с полной отдачей возьмутся за исполнение своей роли, изменения эти продолжатся. Каждый присоединившийся к нам мальчик и каждая девочка — наша заслуга. Живой пример, в том числе и ваш с Джеком, убеждает в необходимости воздержания лучше, чем множество лекций. Стойко держитесь вместе, весело вам это в данный момент или нет. Достаточно и того, что это правильно.
