Магдаитиро снова обернулось.
— А сейчас будет о-очень, о-очень грустно.
Большой коричневый квадрат, подрагивая, сполз в угол экрана и исчез. Запахло мокрой листвой.
По неподвижному лицу человека из будущего скатилась слеза, потом вторая.
Ластик же подумал еще немножко и воскликнул:
— Погодите! Раз вашей науке известны хронодыры, что же вы не отправитесь в прошлое и не остановите тех двоих психов? Ну, которые погубили мир!
С явной неохотой Магдаитиро отвернулось от экрана, по которому скользили серебристые мерцающие блики.
— Не в психах дело. Если бы не это роковое совпадение, случилось бы что-нибудь другое. Какая-нибудь ссора между большими странами. Или же люди Эпохи КВД по невежеству пробили бы дыру в земной атмосфере. Проблема в том, что людей на Земле было слишком много, и они были глупые. А теперь людей столько, сколько нужно, и все они умные. Поэтому ничего плохого больше произойти не может. Мир достиг совершенства и потому перестал изменяться. Из-за этого и время остановилось… Ну вот, пропустил последний фрагмент. Из-за тебя я не видел, чем закончилась серия. Хоть титры посмотрю…
Дело не в глупых людях, дело в Райском Яблоке, подумал Ластик. Ах, если бы я его не упустил, всё было бы по-другому! Я знаю, что произошло на самом деле. Очередной дурак или негодяй, завладев Камнем, подверг его какому-нибудь особенно мощному воздействию. Энергия зла ответила на это сокрушительным ударом. Вот отчего совпали роковые случайности, и жизнь на Земле прекратилась — ведь это желеобразное существование назвать жизнью трудно.
— Ты хочешь райское яблочко? — снова повернулось Магдаитиро. — У меня в оранжерее есть всякие яблони, в том числе и райские. Но питаться непрепарированными плодами вредно и опасно. Я могу выделить тебе из райского яблока углеводы и клетчатку. Хочешь?
Ластик отчаянно затряс головой. Какая все-таки гадость это чтение мыслей! Думать про Яблоко ни в коем случае нельзя.
— Я хочу домой, — быстро сказал Ластик. — К папе и маме. Раз вы знаете про хронодыры, то, наверное, умеете их находить?
— Конечно. Это очень просто. Но зачем тебе возвращаться в твое кошмарное время? Там антисанитарно, опасно, шумно, тесно — ужас. А, я поняло. Ты, наверное, пошутил. Хе-хе-хе. Смешно.
— Нет, я не пошутил. Помогите мне вернуться обратно! — Ластик вскочил на ноги, и кресло услужливо подтолкнуло его в ягодицы.
Брови Магдаитиро чуть-чуть приподнялись.
— Я удивлено. Я безме-ерно удивлено. Давно уже я так не удивлялось. Может быть, ты глупый? — Оно тоже встало, протянуло руку, поводило у Ластика над макушкой. — Нет, для твоего возраста и образования ты совсем не глуп. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло? По счастливому стечению обстоятельств ты попал в вечное двадцатое мая. Мы научим тебя всем наукам — это очень легко, просто запишем знания на подкорку твоего мозга, и всё. Ты выберешь место для проживания и построишь себе жилище по вкусу. В последнее время стало модно жить на дне моря или в жерле вулкана. Ты будешь заниматься тем, что тебе нравится. А если захочешь, ничем не занимайся, это твое личное дело. Подумай: ты будешь жить вечно. Ты станешь нашим, 747-ым. Все наши та-ак обрадуются.
А вы умеете радоваться? — подумал Ластик.
— Ну, не так как «нормальные», конечно, — немедленно ответил человек из будущего. — Мы не размахиваем руками и не хохочем, как безумные. Однако радоваться мы умеем.
Обижаться вы тоже не разучились, — сама собой выскочила следующая мысль, опять не слишком благовоспитанная. Ластик ущипнул себя за ногу, чтобы не думать лишнего.
— Так вы меня не отпустите?
— Как же я могу тебя не отпустить, если ты этого хочешь? У нас так не заведено. Но мне грустно. О-очень грустно. Я думало, что ты, может быть, поживешь у меня какое-то время. Странно, но мне почему-то понравилось быть вдвоем. — Магдаитиро даже вздохнуло — не мысленно, а на самом деле. Правда, не слишком глубоко. — Куда именно ты хочешь попасть?
— В Москву. В 29 сентября 2006 года.
Пискнул пульт, в стене отодвинулась панель, за которой стояли в ряд разноцветные плоские пластины.
— Где мой хроноскоп? Давно я им не пользовалось… А, вот он.
Магдаитиро взяло пластину малинового цвета, поколдовало над ней.
— СЗ-284… 2006 год… Сентябрь… 29-ое… Маленькая… Опять маленькая… На дне реки — это не годится, утонешь… Ага, вот, кажется, подходящая. Диаметр 23 сантиметра, тебе хватит. Возле телевизионной башни в Останкино. Это северная часть Москвы. 21 час 14 минут. Тебя устроит?
— В принципе да… А, может быть, есть пораньше? Папа с мамой будут волноваться.
И мистер Ван Дорн, — не успел остановить слишком проворную мысль Ластик.
Человек из будущего наверняка услышал, но расспрашивать не стал. Все-таки хорошо, что они тут такие вялые и нелюбопытные.
— Пора-аньше? Попро-обуем. Есть в 7.59 на Красной площади. Близко от того места, где мы с тобой встретились.
— Здорово! То, что нужно! — обрадовался Ластик. — Мне оттуда до дома десять минут, если бегом! Пожалуйста, отправьте меня поскорей!
— Ты так торо-опишься? — расстроенно спросило Магдаитиро. — Ну хорошо-о. Возьми меня за руку.
— Разве мы не сядем в аппарат?
— Нет. Он нужен, чтобы собирать пыль. Для гипертранспортации достаточно иметь энергетический аккумулятор, а он всегда со мной.
Они взялись за руки.
Комната окуталась туманом, а когда дымка рассеялась, оказалось, что под ногами уже не пол, а снова брусчатка. Только теперь Ластик стоял не в центре Красной площади, а сбоку, между Лобным местом и храмом Василия Блаженного.
— Дыра вот здесь, — показало Магдаитиро на одну из двух лестниц, ведущих в собор. — Под Северным крыльцом.
Они подошли ближе. Сбоку под лестницей оказался темный закуток. Странно — Ластик бывал здесь много раз, но никогда не обращал на него внимания.
Он шагнул в пропахшую плесенью темноту — очевидно, тяга летающего пылесоса сюда не доставала.
— А что дальше? — крикнул Ластик.
— Сделай два шага вперед, шаг влево и подпрыгни на месте. Там наверняка образовалась хронопленка, ее нужно прорвать. Только будь осторожен — не столкнись в 2006 году со своим хронодвойником. Если вы посмотрите друг другу в глаза, ты исчезнешь. Ведь пришельцем из другого времени будешь ты, а не он.
Может, оно было бы и к лучшему, подумал Ластик. Тот, другой, правда, еще ничего не знает, но зато он еще не успел всё испортить…
— Ты боишься, что всё себе испортишь? — неправильно поняло его мысль Магдаитиро. — Это хорошее сомнение. Ты умнеешь на глазах. Еще немного, и ты совершил бы непоправимую ошибку. Судя по параметрам, этот хроноход односторонний. Ты не сможешь вернуться из прошлого обратно и навсегда потеряешь возможность стать нашим. Я радо, что ты образумился. Чуть было добровольно не отказался от рая. Какая глупость.
Если вовремя найти Райское Яблоко, то никакого вашего рая не будет, подумал Ластик.
— Что-что? — медленно переспросило Магдаитиро. — В каком смысле «не будет»? Погоди-ка… — Оно приблизилось и протянуло к Ластику руку. — Мне нужно посоветоваться с остальными. Стой.
Ластик поскорей сделал два шага вперед, один влево, подпрыгнул на месте и провалился в черноту.
То есть, собственно, не в такую уж черноту — почти сразу же снова посветлело. Расчихавшись от пыли, Ластик смахнул выступившие на глазах слезы и обернулся.
Вроде бы ничего не изменилось, только исчезло Магдаитиро, и откуда-то доносился скучный, механический голос, говоривший безо всяких пауз:
— … В этот ранний час храм-музей еще закрыт поэтому давайте пока посмотрим на так называемое «Лобное место» многие думают что эта круглая площадка выполняла функцию эшафота однако на самом деле Лобное место использовалось не для казней а для зачитывания перед народом царских указов плахи и виселицы обычно устанавливались вон там ближе к кремлевской стене как это показано на картине великого русского художника Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни»…
Ластик высунулся из-под крыльца, увидел гида и группку провинциальных туристов с фотоаппаратами и видеокамерами. Вот ранние пташки — в восемь утра уже на экскурсии.
По брусчатке важно разгуливал жирный, облезлый голубь. Подошел к огрызку яблока, клюнул.
Какое счастье! Нормальные люди, голубь, огрызок! Всё настоящее, живое!
С блаженной улыбкой Ластик вылез из-под исторического памятника и огляделся по сторонам.
Милиционер! Машина едет! Запах бензина! Грязная лужа!
Ура!
Он снова чихнул — теперь уже не столько от пыли, сколько от чувств.
Туристы обернулись, наставили объективы и защелкали затворами.
