— Не вздумай! Это же американский подарок! Сэм подарил! Забыла, что ли? Я тебе рассказывал в Синекаменной бухте. Когда мы первый раз… — Он хитро глянул и замолчал
Саша быстро оглянулась на присевшего у бушпритного битенга Женю. Порозовела. Быстро сказала:
— И не было там ничего… И про Сэма ты все выдумал…
Кажется, и впрямь она не верила, что Коля встречался с американцем Сэмом. С тем, который в пещере целовался с девочкой Бетси. Не верила больше двадцати лет, до восемьдесят девятого года, когда из дальнего плавания к островам Тихого океана на Севастопольский рейд пришел военный клипер «Кречет».
Молодой профессор гидробиологии, сотрудник Севастопольской биологической станции Николай Федорович Лазунов-Вестенбаум, съехал на берег в первой же шлюпке. Крепко обнял жену, присел на корточки перед двумя мальчишками в широких шляпах с лентами и белых матросках.
— Господи, большущие какие… Ну и понятно, ведь почти год…
Сыновья, роняя шляпы, повисли у него на плечах…
Потом, когда в обширной пролетке ехали на Морскую, к дому, братья сидели против родителей, к извозчику спиной, и неотрывно глядели на отца, явно торопясь что-то сказать. Младший открыл рот, но старший — личность солидного девятилетнего возраста — толкнул его локтем и заспешил:
— Папа, если появилась в доме интересная книга, кто должен читать первым? Ведь старший, не так ли?
— Нет младший! — подскочил на сиденье брат и ухитрился лягнуть старшего исцарапанной, кофейного цвета ногой. — Младшим надо уступать!
— Перестаньте сейчас же! — Мать сморщила переносицу с чуть заметными, проступившими сквозь крем конопушками. — Николай, они сведут меня с ума. Они скандалят из-за этой книги третий день!.. Кончится тем, что я приглашу для них гувернантку с самым свирепым нравом. Родом из Германии.
— Не надо, — быстро сказали оба брата.
— Нет надо! Потому что у меня уже нет сил…
— А что за книга? — любуясь присмиревшими (надолго ли?) детками, спросил Николай Федорович.
— Американское издание. «The adventures of Tom Sawyer», автор некий Mark Twain… Хорошо, что дети овладели английским чтением, но этот их неугасимый спор… Говорю: «Читайте вместе, вслух». Однако же произношение у каждого такое, что не понимают друг друга. Текст разбирают прекрасно, а говорить не научились. Я вчера взялась читать им сама, но и меня они на слух воспринимают с трудом… Зато, когда уснули, я одна дочитала книгу до конца. И… знаешь что?
— Что дорогая? — встревожился профессор ее необычным тоном.
— Там я прочла о мальчике Томе, который в пещере (и не только в пещере) целовался с девочкой Бекки. Почти Бетси, верно?.. Коля, того американца, о котором ты не раз говорил мне, звали точно Сэм? А не Марк?
— Сэмюэль… Ты покажи мне потом эту книгу.
Вечером, после чая, о книге вспомнили снова. В ней был и портрет.
— Милая, конечно это он. Только чуть постаревший. Те же усы. И глаза… А Марк Твен это не что иное, как псевдоним. Странный, кстати. Увы, я не столь хорошо знаю английский, но, по-моему, в переводе это означает «Вторая марка» или что-то подобное…
— Похоже, что так… Но где же наши пираты?
Братья тут как тут:
— Папа, а кому же сегодня можно читать? Ему или мне?
— Сегодня никому, — находчиво разрешил спор отец. — Потому что скоро пора в постель. Лучше я перед сном расскажу вам о Сандвичевых островах. А завтра все определит честный жребий. Так решают все сложные вопросы настоящие моряки…
— Брысь умываться и укладываться, — добавила мать. — Помните о гувернантке. И если сейчас опять начнете бузу, я каждому надеру уши.
Мальчишки ускакали с песней «Спасите наши уши, спасите наши души!»
Профессор Лазунов-Вестенбаум сказал.
— Фи, сударыня! Драть уши неаристократично. Не забывайте, что вы баронесса. — Эта была его давняя шутка.
— Ага, баронесса с Карантинной слободки! — охотно откликнулась Александра Григорьевна.
— С Артиллерийской, сударыня!
— «С Артиллерийской» звучит претенциозно. А «с Карантинной» — в самую точку. К тому же, они все равно были рядом, а теперь уже слились.
— И тем не менее я патриот Артиллерийской слободки и более никакой. Ее переулков, трапов, погребков и косогоров.
— Увы, наши дети тоже. Когда они живут у бабушки Лизаветы, она позволяет им играть с мальчишками в «кранцы-транцы» и бегать босиком.
— Какой ужас!
— Не смейся. Твоя тетушка и ее супруг не лучше. Доктор научил их делать оружие из старых подтяжек. И они выставили стекло в особняке контр-адмирала Зарубина.
— Представляю, какой был скандал!
— Нет, не представляешь! Более, чем скандал! Адмирал повел себя как мальчишка. Хохотал и просил обучить его стрельбе из этой штуки…
Профессор поцеловал жену.
— Мир прекрасен, — сказал он.
Но все это будет еще не скоро… А пока тендер «Котёнок» бежал вдоль южного берега, и сердца радовались сбывшейся парусной сказке.
— А что, братцы, не поставить ли брифок? — спросил Маркелыч. Взрослые матросы отозвались со сдержанным почтением: «Как скажете, шкипер». А ребята, даже Саша, радостно завопили, что «поставить непременно!»
Маркелыч и два матроса по вантам забрались на длинный, подвешенный под салингом рей. Взяли еще и Фрола, чтобы с каждого конца было под два человека.
— Не боишься? — сказал Маркелыч.
Фрол только хмыкнул.
…Потом он три года будет ходит на «Котёнке» юнгой и матросом, пока не уйдет на завод в механический цех. Уйдет же потому, что у матроса на крошечном паруснике заработок с гулькин нос, а родители стали хворые и надо ставить на ноги подрастающую сестренку…
Но опять же это потом. А пока освобожденная от сезней парусина взметнулась по ветру.
— Живо выбирайте шкоты! — заголосил с высоты Маркелыч. Мальчишки и Саша потянули снасти. Не очень умело потянули, но все же брифок взял ветер. Мигом спустившиеся матросы, Маркелыч и Фрол помогли. Рей был обрасоплен как надо, концы брасов и шкотов закреплены на кофель-нагелях. Прямой, как на фрегате, парус теперь стоял упруго, без полосканья и дрожи. Заполоскали было впереди брифока стаксель и кливер, но тут же опять натянулись.
Чтобы лучше видеть паруса, все перешли на ют.
Навстречу тендеру, хлопая колесами, шел против ветра небольшой пароход «Русь».
— Небось, папенька на нем, — вздохнула Саша. — Да только не увидит нас, он внизу, у топок…
— А что такое «теплоход»? — вдруг вспомнил Федюня. — Девочка тогда сказала: теплоход «Барабанщик»…
— Небось, она про пароход так, — рассудил Фрол. — Пар-то получается от тепла, вот и выходит «теплоход».
Женя оторвался от рисунка.
— А разве есть пароход «Барабанщик»? Я не слышал про такой…
— Да мало ли их нынче, — сказал Макарка. — Про все разве услышишь…
«Котёнок» слегка кренился на правый борт и все больше набирал ход. Ветер дул слева и со спины, кидал на затылки синие воротники. Встречные лучи просвечивали парусину, и казалось, она упруго звенит от солнца.
Все опять замолчали. Шумел в снастях догонявший парусник, ветер, бурлила кильватерная струя. Не отставая от тендера, неслись рядом с мачтой несколько чаек. Мальчики и Саша смотрели на них, запрокинув головы…
Что будет впереди? Сейчас никто не думал об этом. Им хватало нынешних — просвеченных синевой и солнцем, продутых теплым ветром, подхваченных парусным бегом — бесконечных минут. И может быть минуты эти как раз были тем, что называется «счастье».
Декабрь 2000 г.
