– …Примчится к нему Гена, – хихикал Алешка: – «Вот вам, гражданин начальник, план-карта, вот вам координаты в пустыне – действуйте на благо нашей бандитской группировки!» А в пустыне – такой сюрприз! Закачаешься – не встанешь!
Но сюрприз оказался не в пустыне, а прямо здесь, в маленьком Вейске. И не дядюшке Шварцу, а нам с Алешкой.
Когда мы подошли к зданию милиции, возле которого стояла все та же арба, крытая пестрым ковром, но без ослика и без верблюда, подъехала милицейская машина, и из нее вывели в наручниках бедного Гену. Мы, правда, не знали, что это именно он, но сразу догадались по описанию Шкорпиона. Папа, когда мы заманили Шкорпиона в подземную ловушку, очень подробно его допрашивал, особенно про его сообщников. И тот сообщил особые приметы этого Гены – такие оттопыренные уши, будто он все время к чему-то прислушивается. Чтобы ничего не пропустить.
И сразу, как мы его увидели, тут же догадались, кого задержали милиционеры: уши у Гены пылали на солнце, и казалось, что, входя в дверь, он обязательно за нее этими ушами зацепится.
Но фиг с ними, с этими ушами. Ведь рухнул весь наш мстительный план.
– Неслабо, – уныло уронил Алешка. – А мы-то старались… Теперь этот гад Шварц опять выкрутится. И не заграбастает свою долгожданную нефть…
– И свои награбленные денежки не потеряет, – так же уныло добавил я.
Мы посмотрели вслед Гене и, не заходя в милицию, печально побрели в свою глинобитную гостиницу.
Она расположилась на небольшой площади, окруженная фруктовыми деревьями, под которыми стояли зеленые скамейки. И можно было лакомиться дарами южной флоры, не вставая с места. Причем задаром. И зачем мама на рынок ходит?
Мама была уже дома – очень веселая и довольная: кроме арбуза и жареной курицы, она купила Алешке новую бейсболку и футболку со скорпионом на груди – а то он очень «поистрепался» в пустыне.
Алешка сначала довольно равнодушно стал примерять обновки, а потом, когда подошел к зеркалу, в глазах его вдруг загорелись хитрые огоньки. И я понял: он что-то придумал. Нашел, словом, выход.
Когда папа пришел пообедать, Алешка стал назойливо, как муха, выпытывать у него криминальные новости.
– Да дай ты отцу поесть! – рассердилась мама.
– Во время разговора пища лучше усваивается, – заявил Алешка.
– Кто это тебе сказал? – удивилась мама.
– Ты.
Мама примолкла и стала вспоминать: когда это она могла сказать Алешке такую глупость?
А тот, не теряя времени, налег на расспросы:
– …А он чего?
– А он ничего, – отвечал папа. – Его случайно задержали. Показался подозрительным, когда брал билет на самолет. Проверили – обнаружили у него пистолет. Допросили. Утверждает, что пистолет нашел и намеревался сдать его в милицию. Врет, конечно. – И тут папа спохватился: – А вам-то какое дело?
– Интересно все-таки, – убедительно пояснил Алешка. – У нас все-таки отец в милиции служит.
– Ну разве что, – согласился папа, занятый своими мыслями. И жесткой куриной ногой.
– А я не говорила, – вдруг сказала мама.
– Что не говорила? – Папа повернулся к ней.
– Про пищу. Я наоборот говорила: когда я ем, я глух и нем.
– Ну и что? – Папа уставился на с трудом обглоданную косточку, которую держал в руке. – Ах да… Когда я ем… Этот, задержанный, тоже какой-то странный. Ест всякую гадость. – И папа опять посмотрел на коричневую косточку. – У него какую-то бумажку в кармане нашли. Так он ее выхватил и проглотил.
– Во дает! – восхитился Алешка.
– Я подозреваю, – сказал папа, – что он вез господину Шварцу какие-то важные сведения. Скорее всего – по нефти. И уничтожил их таким путем.
– И теперь они у него здесь, – Алешка хлопнул себя по животу.
– Думаю, вот здесь. – И папа щелкнул его в лоб. – Он наверняка эти сведения запомнил. – Тут он взглянул на часы: – Заболтался я с вами, меня машина ждет. В Джусалы надо съездить.
– Съешь еще курочки, – заботливо посоветовала мама. – Ехать-то далеко.
Папа вздохнул и отказался.
Тогда мама попросила:
– А ты меня с собой не возьмешь? Там, я слышала, музей какой-то интересный есть. – Нашу маму хлебом не корми – дай только по музеям и рынкам походить.
– Собирайся, – сказал папа. – Только побыстрее. Мне надо еще распорядиться, чтобы вечером задержанного Гену отправили в Аральск.
Когда они уехали, мы развалились на кроватях и чуть-чуть подремали.
В комнате было прохладно. На окнах – ставни и сетки от насекомых. На гладком холодном полу – полосатые солнечные лучи. Было тихо, только скреблась в старой маминой сумке наловленная Алешкой фауна. Да где-то в конце улицы ревел чем-то недовольный осел. Будто сигнализация у него сработала.
– Дим, – сказал вдруг Алешка. – Надо нам Гену выручать.
– Зачем? – Я даже сел на кровати от изумления.
– Чтобы Шварца проучить как следует. Зря мы, что ли, в пустыне мыкались? – И без всякого перехода спросил: – Ты не знаешь, чья там, у милиции, арба на колесах стоит? Под ковром которая?
– Откуда мне знать? Папа говорил, что кто-то ее у кого-то угнал. Милиция арбу нашла, а хозяин еще не пришел за ней.
– Пойдем посмотрим, а? – Он тоже сел на кровати и стал обуваться. – Может, пригодится.
– Покататься? – усмехнулся я.
– Мы Гене побег устроим, – спокойно ляпнул Алешка. Как ни в чем не бывало.
– Ага! – от души рассмеялся я. – Усадим его в телегу, сами впряжемся и помчим его по дорогам страны! А он будет покрикивать: «Цоб-цобе!» А за нами будут мчаться милицейские машины с сиренами и мигалками.
Тут Алешка окатил меня таким ледяным взглядом, что мне даже холодно стало. Таким дураком я себя почувствовал. Да, где уж мне за Алешкиными мыслями угнаться – «дикими, но симпатичными».
Я покорно обулся, Алешка зачем-то сунул в пластиковый пакет свою драную футболку и бейсболку с ломаным козырьком, которые мама не успела выбросить, и мы вышли на раскаленную улицу.
Арба стояла на своем месте. Рядом с высоким глиняным забором, за которым начиналась глухая степь. А кроме арбы, на площади ничего не было. Только валялись повсюду арбузные корки да пустые пивные банки и коробки от соков – будто их кто-то нарочно сюда натаскал и разбросал в художественном беспорядке. Это, наверное, всякие посетители в ожидании своей судьбы подкреплялись едой и напитками.
На крыльце милиции, вместо того чтобы убрать это безобразие, нахально дремал под горячим солнышком узкоглазый и усатый страж порядка. Чем-то похожий на капитана Бессонова.
Мы подошли к арбе и заглянули внутрь. Она была пуста, только валялись в ней сухие стебли кукурузы. И пустые пивные банки.
Алешка повертел головой, поморгал глазами и сказал непонятно, но веско:
– Годится.
Я не успел у него спросить: что и для чего годится, потому что тут как раз проснулся у дверей милиции усатый страж.
– Эй! Малчик! – крикнул он Алешке, не замечая меня за арбой. – Ходи скорей ко мне!
Алешка послушно подошел.
– Тебе какой имя будет? – спросил милиционер.
– Сеня, – зачем-то соврал Алешка.
– Какой хороший имя! – восхитился усач. – Который малчик Сеня зовут, он очень послушный. Нельзя к этой арба ходить. Ему другой человек хозяин. Хорошо понятно?
Алешка кивнул:
– Хорошо понятно. А туда-сюда ходить можно?
– Туда-сюда ходи. Арба не трогай. – И он снова задремал, довольный, что выполнил свой служебный долг.
Алешка махнул мне и скрылся за углом. Едва я догнал его, он выхватил у меня пакет, достал свои лохмотья и мгновенно переоделся. И снова дунул к арбе.
Усатый страж спал. И не обращал, естественно, на него никакого внимания. Только усы его шевелились от храпа. И губы пошлепывали.
Тогда Алешка взобрался на арбу и заорал:
– Цоб-цобе!
Страж вскинул голову.
– Эй! Малчик Сеня! Что тебе теперь говорить надо?
– А я не Сеня, – еще больше соврал Алешка. – Я теперь Женя. Мы близнецы.
Страж внимательно посмотрел на него и вздохнул:
– Совсем не похожи. – Покачал головой, даже языком поцокал: – У вас, наверное, папа-мама совсем разный.
– Когда как, – загадочно и дипломатично ответил Алешка, слезая с арбы.
Страж направил на него толстый палец, покачал им и строго сказал:
– Малчик Женя. Этот арба не трогай. Туда-сюда ходи. – И голова его бессильно упала на грудь.
…За углом Алешка снова переоделся, и мы пошли домой.
– Понял? – спросил он меня по дороге.
– Почти, – тоже дипломатично ответил я.
– Когда Гену будут сажать в машину, я их отвлеку – то Сеня, то Женя, – а ты его освободишь. Он удерет, доберется до ихнего логова и сообщит Шварцу то, что нам надо.
Просто – как жвачку развернуть! То Сеня, то Женя…
– Ты понимаешь, что это преступление? – грозно спросил я.
– Временное, – успокоил меня Алешка своей непостижимой логикой. – На пользу справедливости. И на вред жуликам. Во имя возмездия.
