Ознакомительная версия.
— Ладно, — плюнул Жмуркин. — Думайте что хотите. Но там такие полоски с воском, их приклеивают, потом раз — и готово. Свечка и скотч найдутся?
— Найдутся… — обреченно ответил Генка. — На полке.
— Тогда тебе придется потерпеть. — Жмуркин выключил камеру и принялся копаться на полке.
Витька достал из холодильника минералку и смыл с головы Генки лишнюю пену. Затем просушил.
— Вообще-то тебе идет. — Витька посмотрел на ирокез Генки со стороны. — Настоящий Чингачгук…
Генка застонал.
— Может, прикончить его, чтобы не мучился? — Жмуркин зажег свечку. — Облегчить ему страдания…
Витька отобрал у Жмуркина свечку и наклонил ее, собирая воск.
— Ему же больно будет, — прошептал Жмуркин.
— В голове очень мало нервных окончаний. — Витька постучал пальцем по лысине Генки. — Я где-то это читал. Сейчас проверим…
Воск стал капать Генке на голову. Генка кривился, но терпел. Жмуркин наблюдал за процедурой с явным удовольствием.
Генкина голова покрылась желтой восковой нашлепкой, Витька разровнял ее, пригладил и залепил широкой полосой скотча.
— Выждем три минуты, — сказал он. — Потом дернем.
Жмуркин, стремясь увековечить процесс, снова устроился за камерой.
— Ты готов? — спросил Витька.
Генка промычал.
— Значит, готов. — Витька дернул.
Генка взвизгнул. Скотч издал неприятно хрустящий звук. Генка подпрыгнул. Волос у него не осталось, зато прямо посреди головы образовалась красная полоса.
— Надо бензином продезинфицировать, — посоветовал Жмуркин. — А то инфекция…
Генка бегал по гаражу и выл. Витька не растерялся, открыл холодильник, достал газировку, открыл бутылку зубами, взболтал. Поймал за руку Генку, направил струю из бутылки прямо на голову. Генка снова завопил, но почти сразу успокоился.
— Дас ист фантастиш… — Жмуркин не мог оторваться от видоискателя.
— Полегчало, — Генка гладил лысину. — Спасибо…
— Спасибо в карман не положишь, — сказал Жмуркин. — Пора, мои лысые ежики, браться за дело. Все помнят первую сцену?
Витька и Генка показали большие пальцы.
— Ну что, тогда начали? — Жмуркин снова прилип к камере. — Начали, начали, Генка, брось свою голову, надень ленту, бери молоток. Витька — к мешкам… Тьфу, к мехам, то есть к этому, к пылесосу!
Витька занял место за пылесосом, Генка надел на голову кожаную ленту и поднял молот.
— Начали, я говорю! Мотор!
Витька принялся включать и выключать пылесос. Из мангала вырвался огонь… Генка размахнулся и ударил по наковальне.
Жмуркин медленно покатил камеру. Генка продолжал работу молотом.
— Хорошо, — бормотал Жмуркин. — Очень хорошо. Молоток повыше…
Генка поднимал молоток повыше.
— Молоток повыше, а движения помедленнее, повыразительнее! Чтобы все как в замедленном темпе было…
Генка выполнил жмуркинские указания.
— Витька, — продолжал руководить Жмуркин, — прибавь огня…
Витька сильнее заработал мехами, из мангала пошло пламя. Генке стало жарко, по спине у него побежал пот. Жмуркин просто прилип к камере, двигал ее туда-сюда, бормотал что-то кинематографическое.
— Не могу больше, — прохрипел Генка. — Кувалда десять килограммов весит…
— Еще потерпи минутку, — попросил Жмуркин. — Полминуты…
Полминуты Генка продержался. Затем он бросил на пол кувалду и присосался к ведру с водой.
— Отлично! — Жмуркин удовлетворенно потер руки. — Теперь, Генка, подойди к чертежу, вытри со лба пот и измерь ширину меча штанген… этим…
Генка выполнил указания.
— Так, теперь отойди, снова подойди и измерь еще в нескольких местах — это для других кадров.
Генка все исполнил.
— Стоп! — объявил Жмуркин. — Перерыв.
Друзья выпили лимонаду и досняли сцену. Генка снова махал кувалдой, шептал заговоры, потел, лил кетчуп, молоко и сорил сухой собранной за гаражом крапивой. Витька работал пылесосом так, что огонь из мангала выскакивал чуть ли не на полметра. В гараже было жарко и пожароопасно… Жмуркин снимал, катая укрепленную на роликах камеру. Когда Генка выдохся окончательно и уже не мог ворочать кувалдой, Жмуркин остановил процесс.
— Хо-ро-шо, — сказал он. — Мне в общем-то нравится…
— Давайте сделаем перерыв. — Генка уронил кувалду.
— Никаких перерывов. — Жмуркин уже зачехлял камеру. — Все клипы снимаются в один день — таков закон жанра. Сейчас собираемся и идем на завод. Надо сегодня успеть снять всю вторую сцену, с воином и мечом. Место, то есть завод, я подобрал. Чего стоите? Сворачивайте костюмы, плакаты, все, что надо. Побыстрее, побыстрее, не картошку копаете!
— Успеем, время ведь есть… — попытался возразить Генка.
— Времени много не бывает. — Жмуркин складывал свой стульчик. — Кто тратит время, тот… Тот настоящий песикот.
Ребята покорно принялись собираться.
— Быстрее, — поторапливал Жмуркин, поглядывая на часы. — Поторапливайтесь, солнце еще высоко…
За дверью послышался автомобильный гудок.
— Что это? — спросил Генка.
— Я такси заказал, — ответил Жмуркин. — Не тащиться же с камерой на другой конец города?
На немой вопрос Генки Жмуркин сказал, что такси он заказал сугубо за свой счет и такому сквалыге, как Генка, волноваться нечего.
Ребята закрыли гараж, забрались в машину, Жмуркин сказал: „На асбестовый, шеф“. Водитель хмыкнул, оценил платежеспособность пассажиров и покатил по указанному адресу.
Асбестовый завод был заброшен, вернее, недостроен лет двадцать назад. Завод хорошо сохранился, его собирались восстанавливать и поэтому, чтобы предотвратить разрушение от непогоды, покрыли новой крышей. Охраны не было — нечего воровать, и ребята без труда проникли на территорию.
— Нам туда, — указал пальцем Жмуркин. — На первый ярус, возле правой стены…
Ребята пересекли подъездные пути и вошли под крышу. К заводским помещениям вел широкий коридор с висящими исковерканными лампами.
— Будто в фантастическом боевике, — Генка оглядывал исписанные всяким стены. — Ван Дамма не хватает…
— И чтобы металл какой-нибудь звучал…
Только Витька это сказал, как пространство заполнилось мощной ревущей музыкой. Мощь эта была так велика, что с потолка посыпалась мелкая крошка, крысы прыснули в разные стороны, а у Генки даже заболели глаза.
— Что это? — вздрогнул Жмуркин.
— Музыка, — ответил Генка. — Похоже на индастриал. Сейчас индастриал снова в моде…
— Это не индастриал, — сказал Жмуркин мрачно. — Это гораздо хуже…
Жмуркин пригнулся и покрался вдоль стены. Ребята за ним.
В конце коридора обнаружилась высокая куча строительного щебня. Ребята залегли в щебне и осторожно высунули из-за камней головы.
На полу заводского зала был выстроен помост в половину человеческого роста. Помост был покрыт большущим британским флагом, на флаге стоял красивый мотоцикл, а рядом толстый парень в кожаных штанах, с приклеенной бородой, всем своим прикидом напоминающий байкера. На противоположном конце помоста торчала большая любительская видеокамера. С камерой возились двое парней.
— „Триумф“, — прошептал Генка. — У него настоящий „Триумф“…
— Где-то я это уже видел… — шепнул Витька. — Английский флаг, мотоцикл…
— Это Парамохин, — указал на „байкера“ Жмуркин. — Жирная сволочь тоже что-то снимает. Фигню какую-то, бездарь чертов. Смотрите, какая у него камера — даже не цифровая, на помойке нашел, наверное…
— Откуда у них „Триумф“?
— Какая разница, — Жмуркин вскочил на ноги и стал спускаться с горы щебня.
— Ты куда…
Но Жмуркина уже заметили. Парамохин отлепил бороду и крикнул:
— Кого я вижу! Никак это ничтожный и жалкий подпевала и лизоблюд Жмуркин!
На что Жмуркин ответил:
— А это вонючий, тупорылый и бездарный крохобор Парамошкин! Что это вы тут делаете? „Спокойной ночи, малыши“ снимаете?
— А ты сам что тут делаешь? — Парамохин спрыгнул с помоста и двинулся навстречу Жмуркину.
— Извини, — Жмуркин подошел в Парамохину вплотную. — Ошибся. Это не „Спокойной ночи малыши“, это „Безжалостные и кровожадные помидоры-2“! Или три? Достойно, Парамохин, достойно…
— Чего вы здесь делаете все-таки? — Парамохин легонько толкнул Жмуркина.
Жмуркин устоял.
— Чего вы здесь делаете? — повторил Парамохин в третий раз.
— То же, что и вы. Клип снимать будем. И это место я выбрал уже давно, так что давай, Парамон, вали…
— Ты давно, а я давней, — Парамохин уселся на помост. — И мы никуда не повалим…
— Я тебя тогда… — Жмуркин начинал свирепеть.
Генка и Витька тоже выбрались из-за щебня. Друзья Парамохина оставили свою камеру и подошли к своему руководителю.
Ознакомительная версия.
