Теперь в голове у Лиры стоял страшный шум, как будто она пыталась заглушить им мысль, настойчиво пробивавшуюся в ее сознание.
Она слезла с кровати и вдруг повалилась с отчаянным криком. Этот крик шел из нее, но он был больше нее — словно через нее кричало само отчаяние. Она вспомнила слова отца: «Энергия, которая соединяет человека с деймоном, колоссальна», и, чтобы перекрыть пропасть между двумя мирами, нужен «колоссальный взрыв энергии…».
Только теперь ей стало понятно, что она натворила.
Она пробивалась в такую даль, везла лорду Азриэлу алетиометр и думала, что он ему нужен, а нужен был вовсе не он. Ему нужен был ребенок.
Она привезла ему Роджера.
Вот почему он крикнул: «Я не посылал за тобой», когда увидел ее. Он послал за ребенком, и судьба преподнесла ему родную дочь. Так он думал, пока она не отошла в сторону и не показался Роджер.
Какая мука! Она думала, что спасает Роджера, а на самом деле все это время боролась ради того, чтобы предать его…
Рыдания сотрясали ее тело. Неужели это правда?
Торольд пытался ее утешить, но он не понимал причину ее горя и лишь беспомощно поглаживал ее по плечу.
— Йорек… — всхлипнула она, отталкивая слугу. — Где Йорек Бирнисон? Медведь? Он еще на дворе?
Старик недоуменно пожал плечами.
— Помогите мне! — сказала она, дрожа от страха и внезапно накатившей слабости. — Помогите одеться. Мне надо ехать! Скорее! Быстро!
Он поставил лампу и стал ей помогать. При том, что лицо ее было мокро от слез, а губы тряслись, своим повелительным тоном она напомнила ему хозяина. Пантелеймон в это время расхаживал по комнате, хлеща хвостом, и мех на нем только что не искрился. Торольд поспешно принес ее залубенелые вонючие меха и помог одеться. Застегнутая наконец на все пуговицы, она подошла к двери; полярный воздух кинжалом резанул ей горло и мгновенно заморозил слезы на щеках.
— Йорек! — крикнула она. — Йорек Бирнисон! Иди сюда, ты мне нужен!
Зашевелился снег, лязгнул металл, и через мгновение медведь оказался рядом. До этого он спокойно спал под снегопадом. При свете лампы, которую держал у окна Торольд, Лира увидела скрывавший морду шлем с глубокими глазными прорезями, белый мех внизу под черно-рыжим металлом, и ей захотелось обнять его, прильнуть к этому железному шлему и к обледенелому меху.
— Ну? — сказал он.
— Мы должны догнать лорда Азриэла. Он увез Роджера и собирается… страшно подумать… Йорек, милый, умоляю тебя, скорее!
— Так садись, — сказал он, и она вспрыгнула ему на спину.
Искать дорогу не было нужды: санные следы вели со двора прямо на равнину, и Йорек пустился вскачь. Его движения стали настолько привычны для Лиры, что равновесие она удерживала автоматически. Он бежал по глубокому снегу так быстро, как не бегал еще никогда, и пластины брони двигались под ней в ровном ритме.
Позади бежали остальные медведи, тянувшие сани с огнебоем. Дорога была хорошо видна, потому что луна стояла высоко, и в ее свете равнина выглядела так же, как с воздушного шара: мир яркого серебра и глубокой черноты. Следы саней лорда Азриэла уходили к гряде невысоких гор; острыми белыми зубами они вонзались в небо, черное, как бархатный чехол алетиометра. Самих саней видно не было… или почудилось ей какое-то неуловимое шевеление на самой высокой вершине? Лира вглядывалась в нее до рези в глазах, и Пантелеймон-сова взлетел насколько мог, чтобы помочь ей своим ночным зрением.
— Да, — сказал он, опустившись ей на запястье, — это лорд Азриэл, он нахлестывает собак, а позади него ребенок…
Лира почувствовала, что Йорек Бирнисон сбавил шаг. Что-то привлекло его внимание. Он поднял голову и водил ей из стороны в сторону.
— Что там? — спросила Лира.
Йорек не ответил. Он напряженно прислушивался, хотя ей ничего не было слышно. Но потом услышала: таинственное, бесконечно далекое потрескивание и шорох. Она уже слышала такое раньше: звук Авроры. Неведомо откуда в северном небе спустилась мерцающая завеса. Миллиарды и триллионы невидимых заряженных частиц и, может быть, подумала она, Пыли озарили волшебным светом верхнюю атмосферу. Спектакль обещал быть более ярким и поразительным, чем все, что прежде видела Лира, — словно небо знало о драме, которая происходит внизу, и хотело осветить ее как можно более грозно и торжественно.
Но никто из медведей не смотрел наверх: их внимание было приковано к земле. И Йорек прислушивался вовсе не к Авроре. Он застыл на месте, и Лира соскользнула с бронированной спины, чтобы ничем не отвлекать его. А его явно что-то беспокоило.
Лира обернулась, посмотрела на широкую равнину, лежавшую между ними и домом лорда Азриэла, на горную гряду, которую они уже преодолели, и не увидела ничего. Аврора разгоралась. Первые полотнища задрожали и понеслись в сторону, наверху разворачивался и сворачивался неровный занавес, с каждой минутой увеличиваясь и разгораясь; петли и дуги метались от одного края горизонта к другому, сияющие арки взлетали к самому зениту. Ясно, как никогда, Лира слышала заполнивший все небо шорох и свист исполинских неосязаемых сил.
— Ведьмы! — раздался крик медведя, и Лира радостно обернулась. Но тут же тяжелая морда сшибла ее на снег, и у нее не было сил даже вскрикнуть — она только вздрогнула и перевела дух, потому что на том месте, где она только что стояла, торчало зеленое оперение стрелы. Древко с наконечником целиком ушло в снег.
«Не может быть!» — пронеслось у нее в голове, но ошибки не было: тут же другая стрела ударилась о броню стоявшего над ней Йорека. Это не были ведьмы Серафины Пеккала; это был другой клан. Они кружили в небе, десяток или больше, снижались, чтобы выстрелить, и снова взмывали вверх, и Лира выругалась всеми словами, какие знала.
Йорек Бирнисон отдавал команды. Видно было, что у медведей солидный опыт войны с ведьмами, они сразу приняли боевой порядок, а ведьмы так же быстро начали атаку. Стрелять точно они могли только с короткой дистанции и, чтобы не тратить стрелы зря, устремлялись к земле, пускали стрелу в нижней точке траектории и сразу уходили вверх. Но в нижней точке, при том, что руки их были заняты луком, они становились уязвимы — медведи вскакивали и сгребали их когтями. Так было сбито несколько ведьм, и на земле их сразу прикончили.
Присев за камнем, Лира наблюдала за боем. В нее стреляли несколько раз, но стрелы пролетали мимо, а чуть позже она взглянула на небо и увидела, что большая часть стаи отвернула и полетела прочь.
Если она и почувствовала облегчение, то длилось это всего несколько секунд. Оттуда, куда улетели ведьмы, им на смену летела туча новых, а посреди них в воздухе горело несколько тусклых огней. Над снежным простором Свальбарда, под сияющей Авророй, разнесся звук, которого страшилась Лира, — жесткий рокот газолинового мотора. Дирижабль с миссис Колтер и ее солдатами на борту настиг ее.
Йорек прорычал какую-то команду, и медведи выстроились по-новому. При мерцающем бледном свете Авроры Лира увидела, что они быстро сняли с саней огнебой. Передовой отряд ведьм увидел это и стал пикировать на них, сыпя стрелами; медведи же, полагаясь на свою броню, быстро готовили огнебой — длинный рычаг, косо поднимавшийся вверх, с чашей на конце диаметром в метр, и большой железный бак, окутанный дымом и паром.
Над баком вспыхнуло пламя, и медвежий расчет взялся за дело. Двое притянули рычаг огнебоя к земле, другие лопатами стали забрасывать огонь в его чашу. По команде рычаг отпустили, и он выбросил в небо массу горящей серы.
Ведьмы атаковали таким плотным строем, что после первого же выстрела три из них упали, объятые пламенем. Но скоро стало понятно, что настоящая цель — дирижабль. Пилот либо никогда не видел огнебоя, либо недооценил его мощь — он летел прямо на медведей и даже не подумал свернуть или набрать высоту.
Выяснилось, однако, что и на дирижабле есть грозное оружие — пулемет, установленный в носу гондолы. Лира увидела, как от брони медведей полетели искры, как медведи припали к земле под ее защитой, и только потом услышала звон пуль. Она закричала от страха.
