В этой обсерватории работу проводят сообща советские и французские учёные.
На лёд острова Хейса частенько приземляются самолёты. Товарищи рассказывали мне: самолёты всегда первым встречает пёс по кличке «Механик». Лётчики очень любят эту шуструю, ласковую собаку ещё и потому, что её чёрная фигурка на снеговой полосе помогает зрительно определить высоту при посадке. На «Дружной» живут с родителями трое малолетних мальчиков, которые когда-нибудь будут гордиться тем, что выросли на Крайнем Севере. Вообще на многих зимовках Арктики можно встретить теперь детей. Условия новой жизни в Заполярье стали такими, что родители смело берут с собой сюда своих ребят.
Но удобные тёплые жилища, средства первоклассной техники, надёжная связь самолётами всё же не могут изменить суровой природы Арктики. По-прежнему бескрайние пустынные пространства покрыты вечно движущимся льдом. Как и раньше, жестоки здесь морозы, часты и свирепы ветры и пурга. А разве короче стала полярная ночь, сквозь непроглядную тьму которой лишь кое-где, на расстоянии в сотни километров друг от друга, мелькают скупые электрические огоньки? Вот белых медведей, говорят старожилы, стало чуть поменьше, да и то вряд ли. Без встречи с медведями по-прежнему не обходится ни одно посещение Арктики. Так случилось и на этот раз.
…Наша последняя посадка была на мысе Нагурского. Он назван в честь военного лётчика Яна Нагурского, первого в истории авиации поднявшего самолёт в небо Арктики. Ещё в 1914 году он летал искать пропавший без вести корабль «Святой Фока» экспедиции на Северный полюс Георгия Седова.
На зимовке, у дверей столовой, нам под ноги подкатился белый мохнатый шарик. Это был малюсенький медвежонок. Я хотел погладить его, но медвежонок стремглав бросился к мохнатой собаке, спрятался за её спину и оттуда с любопытством поглядывал на незнакомых ему людей.
«Нянька» насторожилась, готовая вот-вот встать на защиту малыша.
– Первый раз вижу, чтобы собака оберегала медвежонка, – удивился я.
– Этот зверёныш, – сказал начальник зимовки, – случайно остался живым, и то благодаря Степаниде – так зовут эту замечательную собаку. Она давно живёт здесь и принесла три приплода отличных псов. Сейчас её дети ходят в отдельной, можно сказать, семейной упряжке, а вожаком у них мать. Медвежонок – её любимец.
Не так давно два зимовщика поехали проверять капканы на песцов. Хотя на зимовке есть вездеход, для такой поездки собачья упряжка удобней. Без «лающего транспорта» в Арктике и сегодня не обойтись. Собаки легко бежали по морскому припаю, как вдруг товарищи увидели впереди у разводья медведицу с медвежатами. Очевидно, медведица выслеживала себе добычу – нерпу. Собаки, почуяв зверя, рванули к разводью. Удержать их было невозможно. Нарта повалилась набок, но ее успели выровнять. Зимовщик, исполнявший обязанности каюра – собачьего извозчика, – ухитрился схватить на ходу свою винтовку.
Испугавшаяся медведица сначала бросилась в воду, но, когда собаки с отчаянным лаем стали терзать медвежат, мать выпрыгнула на помощь детям. Каюр вынужден был застрелить рассвирепевшую медведицу. Собаки рвали одного медвежонка, а другой бросился к спокойно сидевшей Степаниде и забился к ней под живот. Собака, почувствовав дрожащее тельце детёныша, прикрыла его и грозно зарычала на своё потомство.
Несмышлёный зверёныш был спасён. Теперь медвежонок не отходит от своей новой матери.
С молчаливого согласия Степаниды, угостив её саму и ей приёмного сына сахаром, я погладил симпатичного белого медвежонка.
– Вот подрастёт он, и отправим тогда в зоопарк, – сказал начальник зимовки.
В это время к нам подбежал встревоженный радист с бумажкой в руке:
– Получено распоряжение из Москвы. Надо вам лететь на соседнюю зимовку. Там случилась беда. Трёхлетний сынишка геолога нечаянно вогнал себе в нос пуговицу. Своими средствами извлечь её не могут. Требуется хирургическая помощь. Приказано вам доставить мальчика с матерью в город.
Лётчик поворчал немного, но отдал распоряжение запускать моторы. Приказ есть приказ. Так мы и улетели, не успев попробовать испечённого в честь нашего прилёта пирога с рыбой и медвежьих отбивных котлет.
После третьего захода лётчик блестяще посадил самолёт на небольшую ледяную площадку. Пассажиры нас уже ждали. Не выключая мотора, взяли на борт заплаканную женщину и дрожащего от страха мальчонку.
– Ни за какие блага не сяду больше на такой пятачок, – пробурчал командир корабля. Но вскоре пришлось!
После взлёта самолёт стал набирать высоту, так как впереди был большой отрезок открытого моря. Вот и две тысячи метров. «Хватит», – подумал лётчик и немного резко толкнул штурвал от себя. Самолёт провалился вниз, словно упал в яму. Сильно тряхнуло.
Мать с сыном испугались, и из носа мальчонки показалась пуговица. Женщина не растерялась, зажала сыну нос, чтобы пуговица не ушла обратно, и вытащила её. Дело обошлось без операции.
– Да ты, оказывается, можешь быть хирургом! – смеясь, сказал я лётчику.
Все были довольны неожиданным и удачным концом происшествия. Малыш, смеясь, бегал по самолёту, возвращавшемуся обратно на зимовку. Не везти же зря мать с сыном к врачу.
…Дальше я полетел в большие города, выросшие в советские годы за Полярным кругом. Я видел Воркуту, Диксон, Тикси, любовался новыми северными портами, у морских причалов которых вздымаются стрелы подъёмных кранов и бросают якорь корабли под флагами многих стран мира.
Особенно хорош город заполярных металлургов – Норильск. Когда к нему подлетаешь, сначала видишь огромную статую Ленина, а за ней ровные ряды многоэтажных каменных домов и подальше частокол высоченных заводских труб. Здесь широкие проспекты, отличные школы, большие магазины, кинотеатры, и всё это построено, можно сказать, на льду, потому что в этом районе вечная мерзлота. Но наши строители научились и в местах вечной мерзлоты возводить высокие здания. Они стоят на железобетонных столбах, глубоко вогнанных в вечный лёд. Дом стоит на трёхметровых столбах, а под ним всё время гуляет наружный воздух, не давая глубоко таять верхним слоям льда.
В Норильске было холодно, но меня позвали… поплавать. В Москве я живу почти рядом с бассейном и то в нём ни разу не купался, а тут…
– Пойдёмте, Михаил Васильевич, не пожалеете, – звали меня норильчане, и я дал себя уговорить.
Бассейн в Норильске оказался замечательным – просторным, с водными дорожками для состязаний и вышками для прыжков. Я с удовольствием плавал в тёплой воде. Вокруг меня резвились ребятишки. Многие из них были такие загорелые, как будто только что вернулись с берега Чёрного моря.
– Что, они побывали на курорте? – спросил я.
– Нет, – улыбаясь, ответили мне. – Они загорали здесь, в Норильске, под лучами электрического солнца. У нас на настоящем солнце не загоришь, и вот мы исправляем эту «ошибку» природы тем, что сотворили искусственное солнце. Может, хотите позагорать? Далеко идти не надо. Здесь же, в бассейне, в специальной комнате, установлены мощные лампы.
…В районе Норильска найдено много залежей металлических руд. В Арктике, которую называли когда-то «мёрзлой степью», добываются уголь и золото, нефть и медь, соль и никель… А сколько здесь предстоит ещё найти всякой всячины, ведь недра суровых этих краёв, по мнению учёных, таят несметные богатства. Обследована и изучена только ещё небольшая часть арктической территории. Ещё много секретов хранит Арктика. Дел здесь непочатый край – и на материке, и на островах, и на дрейфующих льдинах.
Много лет прошло с тех пор, как была открыта по соседству с полюсом научная станция на дрейфующей льдине «СП-1» и четвёрка отважных – Папанин, Фёдоров, Ширшов и Кренкель – стали вести наблюдения на «макушке» земли. С тех пор в районе Северного полюса уже жило с «постоянной пропиской» более пятисот советских полярников. А сколько здесь побывало учёных разных специальностей, прилетавших на короткий срок! В результате наблюдений, сделанных на разных «СП», написано более двухсот пятидесяти научных трудов. И всё же научную работу в сердце Арктики надо продолжать и продолжать. Вот почему, как перелётные птицы, стаи воздушных кораблей бороздят в весенние дни хмурое северное небо.
– Летят журавли – значит, весна! – говорят у нас в центре страны.
– Летят самолёты – значит, весна! – говорят жители далёких северных городов и посёлков.
В Арктике теперь летают круглый год, но большие воздушные экспедиции проводят весной. Состоялись они и в апреле 1969 года. Полярные лётчики помогли организовать новые научные станции на дрейфующих льдинах.
Нелегко среди ледяного крошева океана найти для станции достаточно просторную льдину, не исполосованную трещинами, способную выдержать многомесячный дрейф. И это ещё не всё – рядом должен располагаться аэродром, а для него тоже нужна ровная и прочная льдина. Всё определяет опытный глаз лётчика. Наши лучшие полярные асы, кружась над океаном по нескольку дней, находили подходящие льдины и доставляли на них людей, домики, тракторы, запасы продовольствия, топлива, научные приборы.
