— Прихожая, — тотчас сказал Миша.
— Тамбур, — предложил Володя.
— Лучше вестибюль, — возразила Светлана.
— Видите ли, друзья, — доктор пожевал пухлыми губами, — конечно, можно дать любое из этих названий. Но, не обижайтесь, они тусклые. Нет фантазии, поэзии… А что если Зал Ожидания? А? Вот мы стоим здесь в ожидании неведомого, мы ждем.
— Зал Ожидания… — повторила Светлана. — Красиво… Вроде как на вокзале в незнакомом городе. Кто за?
— Мы — за, — согласились Володя и Миша. — Пусть Зал Ожидания.
— Я тоже, — откликнулся молчавший до того Санин.
— Принято единогласно. — Мухин посмотрел на Николая Павловича. — Пойдем дальше?
— Минуту, доктор. Порядок такой: я иду первым, за мной ребята. Вы замыкаете. Света, понемногу разматывай шпагат и не натягивай его сильно. Закончится первый моток — подвяжи второй. А теперь — в путь.
Зал Ожидания был метров пятнадцати в длину и семи в ширину, а в высоту уходил метра на четыре. В противоположной стороне его продолжался коридор. Освещая фонарем стены и пол, усыпанный обломками камней, начальник отряда шел, слегка прихрамывая, проверяя палкой каждое подозрительное место: могла встретиться трещина или скрытая яма.
Коридор начал сужаться, и очень скоро Николай Павлович был вынужден сначала пригнуться, а затем и лечь. Ползти по щели и тянуть за собой рюкзак становилось все труднее. Санин уже хотел крикнуть ребятам, чтобы они остановились, но щель стала снова расширяться и вывела туристов во второй зал, много просторней первого. Он был так велик, что даже свет сильного фонаря не мог нащупать ни противоположной стены, ни потолка. Видимая часть зала отливала мягким серебристым светом. Тысячи огоньков вспыхивали и гасли на изломах и гранях камней.
Один за другим из щели, пыхтя, вылезали спутники Николая Павловича. Светлана, едва встав на ноги, воскликнула:
— Как красиво! Теперь я не жалею, что ободрала колени и ладошки.
— Еще бы! — усмехнулся Володя. — Между прочим, я тоже поцарапал руки, но не хвастаюсь.
— И я не хвастаюсь, сказала просто так…
— Света, сколько осталось бечевы? — спросил Санин.
— Мало, скоро кончится.
— Вот еще моток. Мы прошли почти сто пятьдесят метров. Можно и отдохнуть.
— Очень разумно, — тяжело дыша, согласился доктор. — Лазить по таким щелям в моем возрасте трудновато.
— Охота пуще неволи, Иван Антонович.
— А я что говорю? Я и говорю, что получил огромное наслаждение.
— Этот зал надо тоже назвать, — сказал Миша, садясь на камень рядом с доктором. — Придумал! Зал доктора Мухина.
Иван Антонович погрозил Мише пальцем.
— Зал Мухина — не звучит. Придумай что-нибудь получше.
— Зал Отважной Пятерки?
— Длинно и хвастливо. Отвагу мы еще не проявили.
— Тогда… Безымянный зал?
— Тоже… тоже не то. Думайте, все думайте.
— А Мерцающий зал? — подсказала Светлана.
— Мерцающий зал? Гм. Как, друзья, подойдет? Посмотрите: всюду мерцают и переливаются разноцветные огоньки, так таинственно…
— По-моему, удачно, — сказал Николай Павлович, — даже поэтично, а ?
— И мне нравится, — вставил Володя. — Лучше не назвать.
Девочка показала брату язык: что, получил? Миша презрительно усмехнулся.
— А ты не важничай. Подумаешь, великое дело — название. Вот я еще лучше придумаю.
Николай Павлович обошел Мерцающий зал и сообщил, что из него выходят три коридора. Наиболее широкий средний. По нему и отправились экскурсанты. Коридор, вначале прямой, начал поворачивать то вправо, то влево, а потом раздвоился. Выбрали правое ответвление и после часа ходьбы вступили в небольшой грот. Вдоль стен грота стояли разных форм и размеров колонны. Среди них в живописном беспорядке лежали обломки рухнувших колонн. С потолка спускались гирлянды из больших и малых сосулек с причудливыми наплывами. Сталактиты — желтоватые, розоватые, серо-оранжевые, разной длины и толщины — опускались к полу, а навстречу им поднимались, соперничая в красоте, сталагмиты. По размерам они были меньше сталактитов.
— Это же чудо! — восторгался доктор. — Великолепно! Колоссально! Слава тебе, великая и могучая природа!
Даже начальник отряда, которого, казалось, трудно было чем-то удивить, и тот не мог скрыть восхищения. А о ребятах и говорить нечего, их восторгу не было предела. Перебивая друг друга, они предлагали названия подземному дворцу. Наконец согласились назвать грот просто Сталактитовым. Санин, делавший в записной книжке краткое описание пройденного пути, так и оставил за ним это название — Сталактитовый.
Вдоволь налюбовавшись красотами грота, отряд по небольшому извилистому коридору, вышел в продолговатый зал, одетый серым камнем.
— Замечаете, какой здесь свежий и чистый воздух? — сказал Николай Павлович доктору. — И ровная температура. Как говорится, не холодно и не жарко. Жаль, не взяли термометр.
— Что-то около десяти градусов, — Иван Антонович остановился и посмотрел на часы. — А вы не заметили, Николай Павлович, другого: ходьба, свежий воздух и ровная температура возбуждают аппетит? Два часа, самое время подкрепиться.
— Давайте закусим, и пора возвращаться. К вечеру надо добраться до выхода.
— Как?! Не узнав, какие красоты скрывает еще не осмотренная часть пещеры?
— К сожалению. Но Сергей ждет нас и, если задержимся, будет беспокоиться. В конце концов можно придти сюда еще раз. Пещера стоит того, чтобы исследовать ее подробнее.
Мухин развязал рюкзак и, достав свечу, пристроил ее на выступе стены. Желтый язычок огня весело подмигнул людям, вытянулся и замер.
К начальнику отряда подошла Светлана.
— Николай Павлович, клубок почему-то больше не разматывается, — и она протянула оставшийся шпагат.
Доктор, расстелив полиэтиленовую скатерть, поднялся.
— О чем вы толкуете?
— Света сказала, что шпагат перестал разматываться.
— Ну и что же?
— А то, Иван Антонович, — медленно проговорил начальник отряда, — что наша «путеводная нить» оборвалась.
Последние его слова услышали Володя и Миша.
— Вот это фокус! — весело воскликнул Миша. — Кому доверили такое дело.
Свеча, освещавшая встревоженные лица туристов, вдруг соскользнула с выступа, ударилась о пол и погасла. В пещере сразу стало темно, как ненастной осенней ночью.
Несколько секунд все молчали. Послышалось шуршание спичечного коробка в руках Ивана Антоновича. Дрожащими пальцами доктор зажег спичку, но она, ярко вспыхнув, погасла. Вторая и третья спички совсем не зажглись. Только от четвертой ему удалось снова зажечь свечу и укрепить ее на прежнем месте. К желтому огоньку добавился свет чьего-то фонарика.
— Мы не так далеко от выхода, — спокойно сказал Санин. — Ешьте побыстрее и пойдем обратно.
— Конечно, мы легко найдем выход, — откликнулся Мухин и посмотрел на ребят. — Ничего особенного не случилось. Вот бутерброды. У кого термос с чаем?
Светлана машинально сматывала шпагат. Николай Павлович, увидев это, поспешно взял ее за руку.
— Оставь шпагат в покое. Мы пойдем в том направлении, куда он указывает. Где-нибудь неподалеку отыщется и другой конец шпагата. Не вешайте носы, выход из пещеры найдем.
— Никто и не вешает, — с обидой возразил Миша. — Найдем, факт.
— А если не найдем, то папка поможет, — добавил Володя. — С ним Аргус. Уж они-то найдут нас.
— И это верно, — согласился Санин. — Вы славные ребята.
— Приглашаю к столу, — доктор показал на бутерброды.
Ребята и Николай Павлович сели на камни, которых всюду было множество, и принялись за еду. Пламя свечи, колеблемое воздухом, то ложилось, то вытягивалось в ниточку, скупо освещая лица туристов. С бутербродами покончили быстро, запили их чаем и оставили «Столовую», как окрестили серый неприветливый зал. Впереди снова шел Николай Павлович, освещая путь фонариком. На душе у Санина было тревожно, хотя он и не показывал этого. Зачем доверил шпагат Светлане, надо было держать его самому. Девочка, видимо, поздно заметила, что шпагат оборвался и утянула обрывок за собой. Далеко ли? Сколько теперь потеряют времени, пока найдут выход. Сергей в лагере будет беспокоиться, а уж потом поиздевается. «Я, скажет, говорил, я предупреждал, горе-исследователи…» Ну, да черт с ним, поворчит и перестанет. Главное — выбраться поскорее из пещеры.
Санин внимательно следил за шпагатом, легкими изгибами убегавшем из освещенного круга в темноту. Вот и Сталактитовый грот, но теперь некогда любоваться его красотами. Туристы вступили в длинный извилистый коридор. Пройдя несколько шагов, начальник отряда нагнулся и поднял с пола обрывок шпагата. При свете фонаря он осмотрел его и передал Мухину. Конец шпагата был слегка разлохмачен.
