И тут Вова почувствовал, что ему тоже хочется есть. Но почему-то больше всего на свете ему захотелось тёплого молочка, хотя обычно он его просто ненавидел.
Вова громко закричал, но тёмный ветер подхватил его крик и унёс куда-то далеко. Вове стало страшно. Руки у него окоченели, ботинки и носки свалились с маленьких ног.
Вова поджал свои голые пятки, уткнулся носом в холодную подкладку пальтишка и тихо заревел от дикой тоски и страха.
А тем временем машина ехала и ехала. Светофоров становилось всё меньше, а промежутки между домами становились всё больше. Наконец выехали за город. Теперь самосвал поехал ещё быстрее.
Вова уже боялся высовываться из пальтишка. Нижняя пуговица расстегнулась, и он только иногда в тупом отчаянии поглядывал в полукруглую дырочку петли… Но он видел только страшное чёрное небо и серые поля.
А тёмный ветер громко кричал: «У-у-у…», завивался кольцами и столбами поднимал снег.
Вдруг машина куда-то резко повернула. Затем её сильно тряхнуло, и она остановилась. Кузов наклонился, и Вова, весь засыпанный снегом, очутился на земле.
Когда он высунул голову, самосвал уже уехал. Вова был совсем один в большом и пустынном поле.
А в поле гудел злой ветер. Он поднимал холодный снег и кружился над Вовой.
«Мама!» — в отчаянии попробовал крикнуть Вова, но у него получилось только «уа-уа!».
Глава одиннадцатая
ОТЧАЯННЫЕ ПОИСКИ
Вечерняя улица была освещена высокими фонарями. Вокруг них роями кружились белые звёздочки снежинок.
Вконец озябшая Катя шла от фонаря к фонарю, заглядывая в пустые ворота, сворачивая из переулка в переулок.
— Пока не боюсь… — прошептала она. — Вот найду Вову, тогда, наверное, опять буду бояться. Только где он? Может быть, он меня ищет?…
Навстречу Кате шёл старичок, постукивая палочкой по накатанным ледяным дорожкам.
— Вы тут мальчика не видели? — бросилась Катя к старичку. — Такой маленький, а пальто на нём слишком большое!
— Рано тебе, девочка, в темноте мальчиков искать! — с осуждением сказал старичок и сердито постучал палкой по ледяной дорожке.
— Нет, вы только посмотрите на неё! — возмущённо воскликнула высокая женщина. Она держала в руке торт в прозрачной коробке, перевязанной верёвочкой. — Вы только посмотрите! Одна по улице гуляет, кавалеров ищет. До чего дожили!..
Катя шарахнулась от неё, как-то мельком подумав: «Есть хочется… Мне бы кусочек торта, вот тот, с розочкой…» Но она тут же забыла о торте и о том, как у неё озябли руки и ноги. Она думала только об одном: где Вова? Не случилось ли с ним какой-нибудь беды?
Катя снова вернулась к кинотеатру. Снег засыпал все следы. По площади торопливо проходили одинокие прохожие, высоко подняв воротники.
Катя не видела, как из-за угла, пригибаясь, стараясь быть незаметными, появились Гвоздь и Бочка.
Гвоздь достал из кармана фотографию.
— Вроде она… Точно. Эта девчонка.
Бочка посмотрел на фотографию, потом на Катю, сравнил и кивнул головой.
— Шапка розовая, с помпоном! Подходим, хватаем, тащим…
Низко натянув капюшоны, они подошли к Кате и цепко схватили её за руки.
— Кто вы? — в ужасе крикнула Катя, изо всех сил стараясь вырваться. — Пустите меня, пустите! Я вас не знаю. Помогите!
— Нас не знаешь, — зарычал Бочка, — зато знаешь, где твой Вовочка. Говори!
На площадь въехала длинная серебристая машина и остановилась, врезавшись в самый высокий сугроб.
Гвоздь и Бочка еле удерживали скользкую, как рыбка, Катю, которой отчаяние придало новые силы.
Из машины, путаясь в своей длинной шубе, проваливаясь в снег, выбралась Марго Ивановна.
Одной рукой она вцепилась мёртвой хваткой в Катино плечо, другой, вырвав у Гвоздя фотографию, сунула её девочке в лицо.
— Хочешь жить — говори! Говори, где этот мальчишка? — Ярость сжимала ей горло, она могла только хрипеть.
— Это Вова, — прошептала Катя.
— Сама знаю, что Вова. Я тебя спрашиваю, где он? Где? — вне себя от бешенства завопила Марго.
Катя молчала. Если бы она только знала, где Вова…
— Мои кретины вместо этого мальчишки принесли какого-то младенца. И пальто такое же, и шапочка с собачкой… А развернула — там ужас! Говори, где мальчишка! Не то так получишь, мало не покажется! — прошипела Марго.
— Сперва скажите, где малыш в шапочке! — потребовала Катя. — Не то я милицию позову! Спасателей!..
Услыхав про милицию, Гвоздь и Бочка отпустили Катю и шарахнулись в разные стороны.
Почувствовав свободу, Катя вцепилась что было сил в шубу Марго.
Исчезла робкая, пугливая девочка. Марго и Катя глядели друг другу в глаза. Теперь это были две женщины, только одна взрослая, другая — тоненькая, худенькая девочка. Но обе были готовы бесстрашно сразиться, каждая за своего Вову.
— Так вы знаете, где малыш? Говорите!
— Тихо, тихо, ещё в лицо вцепишься! — Марго невольно отступила перед страстным напором Кати, глядя в её сверкающие глаза. — Ну, выкинула его, и всё…
— Как это выкинула? — в ужасе вскрикнула Катя. — Куда? Куда выкинула?!
Она так вцепилась в шубу Марго, что у неё остались в пальцах клочья меха.
— Не тронь шубу! — взвизгнула Марго. — Знаешь, сколько она стоит? Ну, в сугроб выкинула. Там, за углом в переулке, под первым фонарём. Велика важность! Эй, куда ты? Стой!
— Вы злая, злая, злая!.. — крикнула Катя и со всех ног бросилась в переулок.
Гвоздь и Бочка, переглянувшись, в растерянности заторопились за ней.
Марго поспешно села в машину. Она нажала на педаль. Но машина забуксовала. И, выпустив из-под задних колёс две густые струи снега, ещё глубже погрузилась в сугроб.
А Катя между тем стремглав бежала по переулку. Вот он, первый фонарь. Катя, потрясённая, остановилась. Снегопад утих. Последние снежинки печально плыли в воздухе. Равнодушный зимний свет фонаря освещал голый асфальт. Сугробов не было и в помине.
Пожилой дворник в стёганой куртке, мерно взмахивая жёсткой метлой, заметал остатки снега. Слышен был только скрежет и шорох метлы по голому асфальту.
— Где, где снег? Там ребёнок был! — Катя бросилась к дворнику.
— Увезли снег. Всё увезли, — откликнулся дворник, продолжая мести. — Не знаю я никакого ребёнка.
— Как увезли? — В голосе Кати послышались слёзы. — Куда?
— В поле, как положено, — спокойно проговорил дворник. Он остановился, опершись на палку своей метлы. — Каждый день увозят. Далеко. Там и города нет. Где последняя остановка автобуса. Как раз там конец. Видишь, автобус синий стоит? Сейчас туда поедет, где конечная. Э!.. А ты, девочка, куда? Уже поздно. Нельзя тебе в темноте по автобусам кататься! Незнамо куда…
Но Катя уже не слушала его. Это та самая Катя, которая ещё утром боялась одна отойти от своего подъезда, жалась к дверям. Теперь она, не задумываясь, на ходу прыгнула в автобус. Складные дверцы сдвинулись и закрылись. Автобус покатил по пустой улице.
— Вова, Вова… — прошептала Катя, прижимаясь лицом к холодному стеклу.
А Марго Ивановна одна на пустынной площади напрасно пыталась выехать из глубокого сугроба, где застряла её машина.
— Проклятье! Бензин кончился!.. — в отчаянии прошептала Марго.
В машину начал пробираться холод. Окна заросли снежными цветами и листьями.
— Что же мне теперь делать? Всё пропало! — обречённо простонала Марго. — Такой шикарный бизнес лопнул. Заказчики мне этого не простят. Мне теперь с ними не рассчитаться. И квартиру продам, и машину — всё равно не хватит… Бежать надо! Только куда? Или в Америку, или к тётке в деревню, в её лачужку. Там у неё коза. Заставит меня теперь козу доить пожизненно… Может, хоть там заказчики меня не найдут? Где же эти мерзавцы Гвоздь и Бочка? Как они меня подвели!..
Тем временем Гвоздь и Бочка, огорчённые и растерянные, стояли в переулке, освещённые тусклым светом вечернего фонаря. Дворник ушёл, не спеша разметая перед собой остатки снега. Похоже, он не очень-то поверил, что вместе с сугробами увезли в поле какого-то малыша.
Другое дело Гвоздь и Бочка! Они то знали, что Марго сунула в снег младенца Вову.
— Эх, выпить бы с горя! — вздохнул Бочка.
— Так у нас ни гроша нету, — уныло откликнулся Гвоздь. — От мадам Марго нам теперь ничего не перепадёт.
И вдруг им на глаза попался жёлтый чемоданчик, весь засыпанный снегом.
Гвоздь от нечего делать поднял чемоданчик, стряхнул с него снег. Щёлкнули замки, крышка откинулась, и Гвоздь к своей радости обнаружил в чемоданчике две бутылки. С удивлением он прочёл надпись на яркой этикетке: «Антивор».
— Смотри, смотри, Бочка! Похоже, какая-то водка! Точно, водка. Только название чудное: «Антивор». Наверное, импорт!
Гвоздь зубами вытащил пробку, сделал несколько глотков и вдруг замер, словно окаменев.
