должна тебя схватить.
— Нет уж, — сказал Илька. — Во второй раз я ей себя хватать не дам.
Тимка совсем рассердился.
— Трусишь? — тихо спросил он.
И тогда Илька почувствовал себя бесстрашным укротителем зверей.
— Начнем! — сказал он.
Бледный, но решительный он начал дразнить собаку:
— Полкан, гав, гав, хрр!
Собака, утомленная жарой, не обращала никакого внимания на мальчиков. Она дремала под кустом и дружелюбно шевелила хвостом.
— Полкан, — уныло повторил Илька. — Ррр! Куш!
Собака дремала. Илька в душе очень радовался этому, хотя внешне показывал, что возмущается равнодушием Полкана.
Тимка был в отчаянии.
Илька предложил:
— Давай пошевелим его палкой!
Тимке понравилась мысль, и он скомандовал:
— Бери палку.
Разбуженный Полкан зарычал так, что Илька содрогнулся, и, в полном соответствии с полученной инструкцией, бросился бежать. Вдогонку неслись страшные звуки — негодующий лай Полкана.
Илька бежал, не чуя ног. Домчавшись до леса, отважный дрессировщик вместо того, чтобы спрятаться в кусты, забрался на дерево и только на высоком суку почувствовал себя в безопасности.
Через несколько минут Илька заметил, что на опушке леса появилась долговязая фигура Тимки. Впереди на веревке бежал Полкан. Уже слышались поощряющие возгласы Тимки:
— След, след…
Полкан шел по следу. Возле сосны, на которую взобрался Илька, собака начала ходить по кругу.
— След, след, Полкан, — подбадривал собаку Тимка, — ищи! Он здесь где-нибудь, ищи!
Илька еле удерживался, чтобы не расхохотаться. Тимка бродил по опушке, упорно повторяя:
— След, след.
Позади раздался треск ломаемого валежника, Полкан насторожился.
— Не выходи из укрытия! — закричал Тимка.
Но тут же он убедился в своей ошибке. По лесной опушке прямиком через кустарники и валежник, сломя голову мчался Волька.
— На помощь, на помощь!..
Полкан залился продолжительным оглушительным лаем. Волька все еще кричал на бегу, но слова его можно было разобрать с трудом. Вот он уже и совсем рядом…
— Где Илька? Скорее! Скорее! Укрыватель оружия— у Зеленой башни!
Илька кубарем скатился с сосны. Полкан было кинулся на него, но Тимка грозно прикрикнул на собаку:
— Это свой! Вперед!
И со всех ног друзья бросились к старой крепости.
Волька, как и условились, первым нес дежурство. Беспечно улегшись в траве под старыми липами, он выстругивал себе палку. Он настолько увлекся этим занятием, что не заметил, как возле башни появился незнакомый человек в широкополой шляпе.
Волька встрепенулся, прижался к земле и следил за незнакомцем, затаив дыхание. Человек обошел башню кругом, вынул фотоаппарат и несколько раз щелкнул затвором. Потом он огляделся по сторонам и вошел в башню.
Волька по-пластунски тихонько подкрался к самому входу и встал. Учащенно билось сердце. Следом за незнакомцем он переступил порог и прижался к стене. Впереди раздался сухой треск, что-то вспыхнуло и вся башня озарилась голубоватым светом. Волька заметил, что незнакомец стоит возле старого колодца. Но тут еще раз ярко вспыхнул свет, мальчик вскрикнул и со всех ног бросился бежать.
Когда ребята примчались к башне, человека в шляпе уже не было на месте.
— Обсудим создавшееся положение, — предложил Тимка, — Важно то, что мы напали на след. Теперь вся надежда на Полкана.
Полкан глядел на ребят умными глазами. Он, видимо, учуял свежий след, отпечатавшийся на песке в нескольких шагах от башни.
— Ищи, — сказал Тимка. — Ищи!
Полкан рванулся вперед. Тимка еле-еле успел подхватить поводок от ошейника.
У речки Полкан в растерянности остановился. След исчезал в воде.
— Судя по всему, — сказал Тимка, — шляпа ушла по направлению к Серебрянке. В селе преступник оставаться не может из-за боязни быть замеченным. Все в Серебрянке друг друга знают. За Серебрянкой начинается озеро, а за озером — плавни и лес. Да какой лес — на десятки километров! Так что…
— Всего вероятнее, — продолжил мысль Илька, — что шляпа должна скрыться или в лесу или в плавнях…
В этот же день ребята выпросились у Константина Петровича на пару дней в Серебрянку, как будто для дрессировки Полкана и сбора лекарственных трав.
Сборы были недолги — пообедали, рюкзаки за плечи и — айда в путь!
Верный Полкан быстро и уверенно бежал по полевой тропинке.
Какой простор, какая ширь — раздольное поле! В воздухе — сухом и чистом — пахнет полынью, мятой, гречихой. На бледноголубом небе, словно острова, недвижно стоят высокие облака. Травяной ковер украшен голубыми, розовыми, желтыми, лиловыми цветами. Жаворонок поет, поднимаясь все выше и выше. Стремглав он камнем падает вниз и снова набирает высоту…
Ребята шли быстро, зорко оглядывая поле, как подобает следопытам. Волька вполголоса пел походную песню. Тимка, чтоб время даром не пропадало — собирал травы.
— Здравствуй, пастушья сумка! — говорил он, срывая травинку. — Привет лютику! Мое почтение, кукушкин лен! Поди-ка сюда, Тимофеева трава!
Ребята с уважением поглядывали на Тимку. Умница! Он знал наперечет все травы и цветы.
Они и не заметили, как прошли добрых пятнадцать километров.
Наступал вечер. Заря охватила полнеба, позолотила края облаков. Мягкий пар курился вдали над теплой землею. Длинные тени бежали от высоких стогов душистого свежескошенного сена.
Илька, отправившийся в поход босиком, от души раскаивался в своей опрометчивости. Он мог итти только по узкой тропинке — подкошенная трава больно колола подошвы. К тому же появились комары.
— Это тебе не в городе по асфальту ходить, — сказал никогда не унывающий Волька. — Поход с боевым заданием — не прогулка. Закаляйся, как сталь…
Зажглась первая вечерняя звезда.
— Пора бы подумать и о ночлеге, — сказал Илька, который чувствовал себя изрядно уставшим.
Издалека ветер донес звуки песни, ржание лошадей. В вечерних сумерках взвилось пламя костра — озарило полотнище палатки на берегу широкого озера.
Тимка внимательно пригляделся и сказал:
— Бригада косарей из Серебрянки.
Ребята заспешили к приветливому огню.
Первым встретил путешественников Сомов — председатель колхоза. Он сразу узнал ребят и, услышав, что они идут на Серебрянку сказал:
— В Серебрянку утром пойдет полуторка и вас подбросит. Милости прошу к нашему шалашу.
Сомов повел ребят в самый центр колхозного полевого стана.
В брезентовой палатке стоял стол, накрытый клеенкой. Десятилинейная лампа, подвешенная под потолком, приветливо мигала путникам. В углу за столом пожилая женщина, повязанная белым платком, мыла посуду.
— Господи, — сказала она, поглядев на ребят — Гости, а у меня и ужина не осталось.
— И каши нет? — удивился Сомов.
— Кашу рыбакам отнесла. Думаю — они рыбу ловят, может быть, съедят кашу-то.
— Как же быть?
— Квас есть и сметана, — сказала женщина. — Хотите, ребята, окрошки?
— Сообрази, Саввична, накорми ребят, — сказал Сомов, — а я пока пойду — у меня радиоперекличка.
Женщина начала крошить лук.
— Ребята, —
