Ознакомительная версия.
– Чья голова? – ужаснулась Гермиона.
– Каркуса, – внушительно произнёс Хагрид. – И у них новый гург, Голгомаф. Мы-то не ждали, что будет новый гург – два дня только, как с первым в дружелюбные сношения вошли, – и чувствуем, этот Голгомаф не так уж захочет нас слушать. Но деваться некуда.
– И вы пошли с ним говорить? – изумился Рон. – После того, как на ваших глазах он оторвал голову другому великану?
– Пошли, конечно… Что же мы в такую даль тащились, и через два дня на попятный? Пошли с подарком, который Каркусу приготовили. Я ещё рта не успел открыть, а понял уже, что толку не будет. Он сидел в шлеме Каркуса, а как подошли, оскалился. Здоровущий, из самых больших там. Чёрные волосы, зубы им в тон и ожерелье из костей. Частью вроде бы человеческие. Я, однако, попробовал: протягиваю большой рулон драконьей кожи и говорю: «Подарок гургу великанов…» Оглянуться не успел, как повис вниз головой: двое его приятелей меня за ноги держат.
Гермиона закрыла ладонями рот.
– Как же ты от них освободился? – спросил Гарри.
– Да без Олимпии ни за что бы. Вынула палочку – такой быстрой волшебной работы я сроду не видел. Чудо, иначе не скажешь. Обоих, что держали меня, стеганула по глазам заклятием Конъюнктивитус, и они меня сразу выронили. Но теперь совсем беда – против них магию употребили, а они за это и ненавидят волшебников. Пришлось удирать, и обратно к ним на стоянку нам теперь ход заказан.
– Дела, – прошептал Рон.
– Почему же вы так долго добирались домой, если пробыли там всего три дня? – спросила Гермиона.
– Мы не три дня там были! – с негодованием ответил Хагрид. – Дамблдор положился на нас!
– Но ты же сам сказал: пути обратно не было.
– Днём не было, верно. Пришлось заново всё обдумывать. Дня на два притаились, сидим в пещере, наблюдаем. И то, что увидели, нам не понравилось.
– Он ещё кому-то головы отрывал? – скривив лицо, спросила Гермиона.
– Нет. Похуже.
– Это как?
– Увидели, что он не против всех волшебников настроен – только против нас.
– Пожиратели смерти? – догадался Гарри.
– Да, – угрюмо подтвердил Хагрид. – Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал.
– А как вы поняли, что они Пожиратели смерти? – спросил Рон.
– Я узнал одного, – прорычал Хагрид. – Макнейра помните? Его прислали казнить Клювокрыла. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше Голгомафа; немудрено, что они поладили.
– Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому?
– Придержи своих гиппогрифов, я ещё не кончил! – рявкнул Хагрид. Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие. – Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели Голгомафа в гурги.
– А как вы поняли, которые из них? – спросил Рон.
– Да их же измордовали, – терпеливо пояснил Хагрид. – А у кого немного соображения в голове, те от Голгомафа убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью – не удастся ли кого уговорить.
– Ночью лазили по пещерам, искали великанов? – с благоговением спросил Рон.
– Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчёт Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамблдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что они про нас знали – Голгомаф, я думаю, рассказал. Ночью, когда великаны спали и мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, – сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта. – Прямо рвалась… это надо видеть, когда её рассердят, Олимпию… Огонь… Верно, французская кровь сказывается.
Хагрид растроганно глядел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на воспоминания, после чего громко кашлянул.
– Ну и как? Добрались вы до этих других великанов?
– А?.. Что?.. Да, добрались. В третью ночь после того, как убили Каркуса, вылезли мы из своей пещеры и стали спускаться в долину. Ушки на макушке – не попасться бы Пожирателям. В одну пещеру залезли, в другую – пусто. В шестой уж, наверное, нашли-таки трёх великанов.
– Небось тесновато там было, – вставил Рон.
– Жмыра посадить некуда.
– Они на вас не напали, когда увидели? – спросила Гермиона.
– Может, и напали бы, если бы силы нашлись, но все трое были очень избиты. Голгомафова свора избила их до бессознательного состояния, а когда очнулись, заползли в самое ближнее укрытие. Один из них немного понимал по-английски и переводил остальным, и, похоже, им было по душе, что мы говорили. Словом, стали мы ходить к раненым. И одно время шестерых или семерых удалось убедить.
– Шестерых или семерых? – обрадовался Рон. – Неплохо. Значит, согласились прийти сюда и сражаться против Ты-Знаешь-Кого вместе с нами?
А Гермиона спросила:
– Хагрид, почему ты сказал «одно время»?
Хагрид печально посмотрел на неё:
– Голгомафовские сделали налёт на пещеры. Те, что живы остались, после этого не хотели иметь с нами дела.
– Значит… значит, великаны не придут, – разочарованно протянул Рон.
– Нет. – С тяжёлым вздохом Хагрид перевернул свой бифштекс и приложил его к лицу холодной стороной. – Но мы сделали, что должны, передали им слова Дамблдора, и кое-кто из них слышал нас и, думается, запомнит. Может статься, те, которые с Голгомафом не хотят жить, уйдут с гор и, кто их знает, может, вспомнят, что Дамблдор им дружбу предлагал… Глядишь, и придут.
Снег лепился к окну. Гарри почувствовал, что ноги у него намокли – Клык всё время держал у него на коленях голову и пускал слюни.
Немного погодя Гермиона робко сказала:
– Хагрид?
– М-м?
– А ты не… ты не слышал… тебе там никто не говорил… о твоей матери?
Незагороженный глаз Хагрида остановился на Гермионе, и ей стало неловко за свой вопрос.
– Извини… я забыла…
– Умерла, – буркнул Хагрид. – Давно уже. Они мне сказали.
– Ой, мне очень жаль, правда, – слабым голосом сказала она.
Хагрид пожал широкими плечами.
– Не убивайся. Плохо её помню. Неважная была мать.
Они опять замолчали. Гермиона нервно поглядывала на Гарри и Рона – надеялась, что они заговорят.
– Но ты так и не объяснил, Хагрид, где тебя разукрасили. – Рон показал на его разбитое лицо.
– И почему ты так долго не возвращался, – добавил Гарри. – Сириус говорит, мадам Максим сто лет назад вернулась.
– Кто на тебя напал? – спросил Рон.
– Да не нападали на меня! – с жаром воскликнул Хагрид. – Я…
Но речь его прервал внезапный стук в дверь. Гермиона охнула, кружка выпала у неё из рук и разбилась. Клык залаял. За тонкой занавеской маячила приземистая тень.
– Это она! – прошептал Рон.
– Залезайте! – быстро сказал Гарри. Схватив мантию-невидимку, он накинул её на себя и Гермиону; Рон бросился к ним с другой стороны стола и нырнул под мантию. Кучкой они отступили в угол. Клык исступлённо лаял на дверь. Хагрид выглядел совершенно растерянным.
– Хагрид, спрячь наши кружки!
Хагрид схватил кружки Рона и Гарри и засунул под подстилку в корзине Клыка. А сам Клык прыгал на дверь. Хагрид отодвинул Клыка ногой и открыл её.
Там стояла профессор Амбридж в зелёном твидовом плаще и такой же шапке с наушниками. Она поджала губы и отклонилась назад, чтобы видеть лицо Хагрида – головой она едва доставала ему до пупа.
– Та-ак, – громко произнесла она, словно обращалась к глухому. – Вы Хагрид, так?
И, не дожидаясь ответа, вошла в дом, шныряя своими выпученными глазами.
– Пшёл, – рявкнула она, замахнувшись сумкой на Клыка, который бросился к ней, норовя лизнуть в лицо.
– Э… не хочу быть невежливым, но кто вы, шут побери?
– Меня зовут Долорес Амбридж.
Взгляд её обшаривал комнату. Дважды он задерживался на том углу, где стоял Гарри, зажатый между Роном и Гермионой.
– Долорес Амбридж? – с глубоким недоумением повторил Хагрид. – Я думал, вы из этих, министерских. Вы разве не у Фаджа работаете?
– Да, я была первым заместителем министра, – сказала Амбридж, расхаживая по всей комнате и пристально разглядывая каждую вещь в ней – от рюкзака у стены до брошенного дорожного плаща. – Теперь я преподаватель защиты от Тёмных искусств…
– Смелая женщина, – сказал Хагрид, – на эту должность нынче мало охотников.
– …и генеральный инспектор Хогвартса, – закончила Амбридж так, будто и не слышала его.
– Это что такое? – нахмурясь, сказал Хагрид.
– Именно этот вопрос я и собиралась задать, – сказала Амбридж, показывая пальцем на рассыпанные по полу фаянсовые черепки, которые ещё недавно были кружкой Гермионы.
Ознакомительная версия.
