слов, становился рядом, так же молча и напряжённо вслушиваясь в неясные голоса, долетавшие из-за двери. Последним оставался Саша Булгаков.
Изнемогая от волнения, товарищи, сбившись в кучку, безмолвно ждали. Алёша глядел на их лица и в первый раз в жизни понимал, что такое настоящая дружба. Душа его ширилась и раскрывалась, ему хотелось быть таким же, как эти его новые товарищи.
Дверь снова отворилась.
— Саша!
Булгакова окружили, стиснули в объятиях.
— Чуть-чуть не сбился… а потом ответил всё-таки… — заикаясь от счастья, бормотал Саша.
А в классе Леонид Тимофеевич, радостно потирая руки, поздравлял Елену Александровну:
— Ну, я даже не ожидал, что вы их так приготовите! Просто не ожидал! Я думаю, теперь надо будет проверить их только по русскому. По ботанике они прошли курс с Анатолием Александровичем, а по истории и географии можем перевести условно, если вы ручаетесь.
— Я ручаюсь! Они будут отличниками, вот увидите! — с детской радостью уверяла Елена Александровна.
Сергей Николаевич крепко пожал ей руку:
— Спасибо вам за моих ребят!
— Не мне, не мне — Екатерине Алексеевне спасибо! Она так старалась, столько сил положила!
— Её мы тоже поблагодарим, отдельно, — сказал директор. — А пока позовите-ка сюда этих ребят, надо им сказать о результатах экзамена.
Елена Александровна широко распахнула дверь. Ребят не пришлось звать. Теснясь и толкаясь, они сами вбежали в класс.
— Поздравляю вас, вы уже почти шестиклассники! — сказал директор.
Буря восторга заглушила его слова. Со двора вдруг распахнулись настежь окна, и в них показались вихрастые головы школьников:
— Ура! Ура! Выдержали! Ура!
Класс живо наполнился ребятами.
Под общий шум Алёша Кудрявцев незаметно протиснулся к Елене Александровне.
— Простите меня, я ничего не понимал… Спасибо вам… — сбивчиво проговорил он, краснея до слёз.
Елена Александровна удивлённо подняла брови, светло улыбнулась:
— Всё теперь будет хорошо, Алёша!
* * *
В буйной радости, перескочив через окно, Мазин бросился к Тишину и Петрусину. Положив им на плечи свои тяжёлые ладони, он весело сказал:
— Мы теперь наверняка будем в шестом классе! Я долго заниматься вашим воспитанием не могу, у меня на это терпения нет. Скажу напрямки: хотите дружить — так будьте порядочными людьми! — Он сгрёб в широкую ладонь руки растерявшихся мальчиков и крепко тряхнул их. — Вот вам залог моей дружбы. Но помните… — он сделал страшные глаза и понизил голос: — в порошок сотру в случае чего!
Тишин и Петрусин испуганно покосились на будущего одноклассника.
— Это же не так трудно — быть хорошим человеком! — ласково и ободряюще сказал им Мазин.
Тётя Дуня уже несколько раз выходила на крыльцо, нетерпеливо поджидая племянника.
— Бежит! — крикнула она вдруг, завидев в калитке Васька.
По лестнице за её спиной послышались быстрые тяжёлые шаги, и человек с опущенными рыжими усами протиснулся в дверь, бережно отстраняя с порога тётю Дуню.
— Да уймись ты, Паша! Дай я хоть предупрежу его… ступай пока в комнату… — волновалась она. — Ведь разрыв сердца у него может быть от такой радости!
— Не мешай нам, Дунюшка! Трубачёвы — народ закалённый! — протягивая навстречу сыну руки, дрогнувшим голосом сказал Трубачёв.
Павел Васильевич приехал в обеденное время. Узнав, что Васёк держит экзамен, он не пошёл в школу, чтобы не взволновать своего Рыжика неожиданным свиданием. Но час шёл за часом, а Васёк не возвращался. Павел Васильевич не отходил от окон.
— Вот и день кончается, а сына нет как нет! — жалобно говорил он сестре. — Сбегай хоть ты, Дунюшка, в школу!
— Да нельзя, Пашенька, голубчик! Ведь сроду я туда не ходила, перепугается он, как меня увидит, а ему нынче арифметику отвечать. Судьба его на экзамене решается.
— Какая арифметика сейчас — пять часов времени! И куда он запропастился, вихрастая голова! — горевал Павел Васильевич.
— Батюшки мои, да, может, он ещё какую географию сдаёт! Ты бы прилёг пока с дороги, Паша. Ведь давно ли из госпиталя выписался, все раны свои растревожишь! Приляг, голубчик! — уговаривала тётя Дуня.
Павел Васильевич махал рукой.
— Какой мне сон сейчас нужен? — укоризненно спрашивал он, собирая на лбу лесенку морщин. — Я сына обнять хочу!
Он спускался по ступенькам, открывал дверь, стоял на крыльце… Тётя Дуня торопилась за ним. Она боялась внезапной встречи отца с сыном. «Один слабый, только что из госпиталя, другой не предупреждённый…» — в тревоге думала она. И теперь, увидев с крыльца возвращающегося племянника, она растерянно бросилась вперёд, пытаясь загородить собой Павла Васильевича.
— Пусти, пусти, Дунюшка! — сопротивлялся Павел Васильевич.
Васёк сразу увидел на крыльце рядом с тётей Дуней какого-то большого сутулого человека с рыжеватой головой. Лица его не было видно, но сердце Васька вдруг забилось крепко и часто, ноги ослабели.
— Васёк!.. — жалобно вскрикнула тётя Дуня.
Но Васёк уже ничего не слышал, он рванулся вперёд и повис на шее отца. Жёсткие знакомые усы щекотали ему щёки, сильные руки крепко прижимали к себе.
— Трубачёвы — народ закалённый… — бормотал потрясённый Павел Васильевич, обнимая сына.
— Папа… мы выдержали… экзамен… — плача, сказал ему Васёк.
* * *
В доме Трубачёвых запахло пирогами. Тётя Дуня, отпросившись с работы, весь день угощала гостей. Приходили старики — сослуживцы Павла Васильевича, приходили соседи.
На другой день Васёк держал экзамен по русскому языку. Павел Васильевич сам проводил сына до школы и долго в волнении прохаживался по улице.
Васёк выбежал к нему счастливый и возбуждённый.
— Папа, идём! Идём! Мы все выдержали на «отлично»! — Он потянул отца за руку.
Павла Васильевича со всех сторон окружили ребята, наперебой рассказывая ему об экзаменах, тормоша его и обнимая.
Директор и Сергей Николаевич радостно приветствовали отца Трубачёва. Елена Александровна с чувством сказала Ваську:
— Я так и представляла себе твоего папу, он очень хороший человек!
Павел Васильевич был в восторге от новой школы.
— Главное, своими руками восстановили… Ну герои! Иначе не скажешь! — ощупывая толстые стены, окна и двери, умилённо говорил он.
Васёк сбегал в депо к Андрейке.
— Что ты не приходишь? — обнимая друга, сказал он. — К нам отец приехал! Приходи обязательно вечерком.
Андрейка был очень занят, но обещал отложить все свои дела:
— Приду. Причина
