— До связи! — Михаил Петрович щелкнул переключателем. Посмотрел на часы, взглянул наверх и полез по ступенькам, сваренным из металлических прутков.
Наверху, на втором этаже горизонта, стоял приемный бункер, куда самосвалы системы МоАЗ (делал их Могилевский автозавод) ссыпали руду, привезенную из забоев и камер. Бункер был почти уже полон, можно бы и загружать состав, но рабочие, которые управляли погрузкой, поджидали еще один рудовоз; он уже где-то близко рычал за поворотом. Вот метнулись по стене лучи его сильных фар, загорелись два круглых оранжевых глаза в темном проеме. Страшный рык усилился, и из бокового хода выполз громыхающий дракон. Железный ящер почти десятиметровой длины волочил по земле огромное брюхо. Гигантские колеса торчали высоко, словно локти припавшего к земле четырехпалого чудовища. На шее у дракона сидел человек. Он дернул рычаг — и чудовищный рев затих, превратился в мурлыканье, словно укрощенный зверь ластился к своему повелителю.
Водитель дал передохнуть мотору, осторожно разворачивая машину. Из металлической «пасти» — от радиатора — шел пар: был нелегок подъем, потому и рычал мотор самосвала во все свои сто девяносто лошадиных сил.
Задирая ребристый кузов, грузовик опять взревел во всю мощь. Ухнули в бункер двадцать тонн руды, вздыбилось облако красной бокситовой пыли. Рабочие поспешно надвинули на лица круглые маски респираторов, машинист прикрылся воротником спецовки, закашлялся.
— Что, Петрович, — приподняв маску, насмешливо крикнул один из рабочих, — это тебе не по рельсам чирикать, со свежим-то ветерком!
Да, во многих местах горняцкое дело не терпит посторонних наблюдателей, и если уж ты забрался на чужой рабочий пост без нужной экипировки, — терпи. Михаил Петрович по пути непременно заглядывал во многие шахтные уголки: не потребуется ли где поддержать, помочь — и бывал не раз обсыпан пылью или облит водой там, где надо надевать специальную каску с широким рыбацким фартуком-воротником… Но не будешь же каждый раз таскать с собой все возможные средства защиты! Потому-то приходилось ему терпеть…
Самосвал разгрузился. Водитель МоАЗа приветливо помахал рукой, но задерживаться не стал: сейчас руда из бункера вытечет в вагонетки и надо срочно наполнять прожорливый короб заново. «Дракон» двинул лапами и, подпрыгивая на шипастых резиновых шинах, с грохотом укатил.
Пыль улеглась. Рабочие — их было двое — сдвинули на подбородки зеленые чашки респираторов.
— Видал, Петрович? — подмигнул один, тот, что насмешничал. — Скоро твои железяки сдадим в металлолом! Эти зверюги, — он мотнул головой в сторону ушедшего МоАЗа, — отправят тебя на поверхность, будешь возле шахты мусор возить!
— Ну, мы еще послужим, — возразил ему машинист. — Одно другому не мешает. Будем автотранспортную откатку с железнодорожной совмещать. А если наш участок и переведут со временем на автомобили, что ж, я к этому готов — права на вождение МоАЗа в кармане! — он похлопал себя по груди.
— Ох и хитрец ты, Петрович! — восхитился второй рабочий.
— Не хитрец, — поправил его Шуркин папа, — а предусмотрительный. И во-вторых, я люблю новую технику и стараюсь ее сразу освоить. Это всегда пригодится: вдруг понадобится кого-нибудь подменить.
— Вон, Виктора подмени, — усмехнулся второй рабочий. — Его вчера с буровой самоходки сняли, на подсобные работы поставили.
— За что? — спросил Черёмухин. Виктор со злостью плюнул и швырнул на землю лопату, которой подбирал рассыпанную возле бункера руду.
— Я, может, целую библиотеку этих «корочек» имею! — закричал он с обидой и жалостно. — У меня есть права на СБУ — самоходную буровую установку, на нашу погрузочно-доставочную машину — на «Ермака», на польскую эЛКа, на лебедку… — Он в отчаянии махнул рукой.
— Как же тебе из всей той техники, что ты владеешь, доверили одну лопату? — с улыбкой посочувствовал Михаил Петрович. Виктор не ответил, отвернулся и, заметно было даже под бокситовой пылью, покраснел.
— Отстранили его на месяц от техники, — ответил за него второй рабочий. — Он позавчера в ночную смену вышел, да чуть-чуть выпимши был…
— Самую малость, — прошептал Виктор. — У друга день рождения… Я к нему вечером на одну минутку заскочил…
— А хотя бы и самую малость, — строго выговорил его напарник. — Ведь знаешь, что перед работой ни капельки нельзя. И вообще, горняку водку пить — последнее дело!
— Сам-то как здесь оказался? — огрызнулся Виктор.
— Я — другое дело, — спокойно ответил рабочий. — Хотя тоже сам виноват: пофорсил в одной спецовочке, без теплого нижнего белья, вот и простудился. Через неделю-другую поправлюсь — и вернусь в забойную группу. У нас там — сам, брат, знаешь — с мокрым носом много не наработаешь. Ну ладно, хватит прохлаждаться. Двигай свои коробочки, — сказал он машинисту.
— Вот так-то, Виктор, — Михаил Петрович прищелкнул языком. — Давай отрабатывай свою вину. — И спустился к электровозу.
А в это время…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В ловушке
Когда рассеялось пылевое облако, выбелив стены, одежду, лица, Роман, отфыркиваясь, закричал:
— Эгей! Все ли целы?! Руки-ноги на месте?! Полоснул торопливым лучом по забою, пересчитал всех и сказал:
— Ага.
— Что значит «ага»! — вскипел главный геолог. — Что за штучки в твоем хозяйстве! Крепить не умеете?!
— Да чтоб мне ниже шахты провалиться! — обиделся Роман. — Крепили как положено…
Антон, ни слова не говоря, проверил перфоратор: татакнуло. Значит, не передавило твердый шланг, по которому поступал сжатый воздух. Легко, словно тросточку, положив аппарат на руку, Антон деловито зашагал к завалу, но тут же испуганно отшатнулся, когда прямо из камней высунулась противная рожа с растрепанной рыжей бородой!
— Бе! Бе! Бе! — задразнилась рожа, ухмыляясь и показывая длиннющий мокрый язык. — Шаталися, гулялися, таперича попалися! Бе-бе-бе!
— Шубин! — воскликнула гневно Красная Шапочка. — Шубин! — притопнула она ногой. — Вот я маме скажу!
— Хе-хе-хе, — с удовольствием засмеялась рожа. — Ваша маменька погостевать к австралийской тетушке ускакала. Нонче мы тут хозяйничам, вона! Гуля-им!
Рожа в буйном веселии завертелась, задергалась вправо-влево, то появляясь, то исчезая в нагромождении камней. Над завалом всплескивались волосатые ладоши, мелькали рваные морщинистые сапоги.
— Это Шубин, — упавшим голосом пояснила Красная Шапочка. — Подземный леший.
— И хулиган, — неодобрительно буркнул Антон. Он демонстративно отвернулся от того места, где Шубин старательно изображал, как он рад своей отвратительной выходке.
Леший обиделся. Кинул в Антона камешком и исчез — спрятался, как бывает всегда со шкодливыми трусами.
— Это даром ему не пройдет, — пообещал Антон и решительно подступил к завалу.
Несколько раз он с треском вонзал пику работающего перфоратора в каменное месиво, но сталь легко тонула в этой куче, не разламывая ее.
— Здесь, пожалуй, нужна лопата, — почесал в затылке Антон.
— За чем дело стало! — живо откликнулся бригадир. — Вот твой совочек! — Роман кивнул на самоходную погрузочную машину, похожую на бульдозер, с большим, широким ковшом впереди.
Антон уселся за рычаги. Застрелял, заводясь, дизельный мотор, разогревшись, загудел ровно и мощно. Самоходка, переваливаясь с боку на бок, шлепая резиновыми шинами по лужам, подошла к насыпанной поперек прохода стене и откусила от нее громаднейший кусище. В пробоину выглянул Шубин, ошарашенно захлопал глазами.
— Эй-ей-ей! — беспокойно закричал он. — Мы так не договаривалися!
Сразу за стеной загрохотали камни, из пробоины фукнуло пылью, и дыра закрылась.
Антон пожал плечами.
— Он что, так и будет каждый раз все заново засыпать?
— Он может, — вздохнула Красная Шапочка.
— Но ведь и мы кое-что можем, — главный геолог указал глазами на волшебный поясок. Красная Шапочка вздохнула еще горше.
— Мне сейчас сквозь лист опавший не пройти, не то что сквозь камень… Полный круг звездного шатра надобно ждать, пока волшебная сила вернется…
— Сутки, значит… — Геолог задумался… — Долговато… — Он не досказал свою мысль, чтобы не испугать детей, но проходчики догадались; в закрытой, запечатанной со всех сторон комнате забоя они задохнутся через несколько часов…
Помолчали, понурясь. Роман первым придумал. Он схватил перфоратор, ослабил зажим, сорвал шланг с металлической трубки. Струя сжатого воздуха с протяжным свистом ударила в забой.
Главный геолог грустно усмехнулся.
— А углекислоту куда будешь девать?
Теперь и Шурка понял: выдыхаемый ими углекислый газ остается в забое, душит…
