Часть первая
ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ
Глава первая
САМОЛЁТЫ УЛЕТАЮТ ДАЛЕКО
Самолёты улетали далеко.
То и дело из репродукторов разносился вкрадчивый женский голос, возвещавший на трёх языках: «Пассажиров, вылетающих рейсом 235, по маршруту Касабланка — Буэнос-Айрес, просят пройти к выходу № 3… вылетающих по маршруту Мадрид — Нью-Йорк, к выходу № 28… вылетающих по маршруту Рейкьявик — Монреаль, к выходу…»
Цепочка людей, торопясь, выходила из стеклянных дверей и спешила к голубым автобусам. Когда последний опаздывающий пассажир, подгоняемый стюардессами, выбегал из дверей и вскакивал на подножку, автобус трогался. Он пересекал широкое бетонное поле и останавливался у самолёта. Пассажиры покидали автобус и шли к трапам. Небольшая группа солидно, неторопливо — к переднему, в первый класс. Остальные, толкаясь и спеша, — к заднему, в туристский. Потом захлопывались двери, начинали рокотать двигатели, лётчик из-за стекла кабины и аэродромный служащий с дужкой радиотелефона на голове обменивались знаками, и тяжёлая машина, медленно развернувшись, катила к дальнему концу аэродрома. А через несколько минут, покрывая все звуки рёвом двигателей, она возносилась в голубое небо и вскоре исчезала вдали, сливаясь с белёсым горизонтом. Ненадолго над аэродромом повисала тишина, потом всё начиналось сначала.
… Они любили наблюдать эту всегда одинаковую и всегда новую аэродромную жизнь, эти гигантские машины, способные перелетать океаны. Они научились хорошо в них разбираться: вот эта, с двигателями, подвешенными к крыльям, словно на ниточках, — «Боинг-707», а эта, стройная и длинная, — ДС-8, тоже реактивный трансконтинентальный лайнер; вот сине-белая, у которой двигатели и не заметишь, — «Каравелла», а вон Ту-114, советский самолёт, гигантский, словно морской корабль, — к нему подкатывают специальный трап.
Они разбирались в опознавательных знаках: синие извивающиеся буквы «SAS» — скандинавской компании, белый крест на красном фоне — швейцарской, морской конёк на носу — «Эр Франс», летящий на всех парусах корабль «Летучий голландец» — нидерландской КЛМ…
Они подолгу не уставали смотреть на длинные, похожие на гусеницы пассажирские автобусы, могучие жёлтые бензовозы, на крохотные красные, чёрные, полосатые автомобильчики аэродромных служб, на бесконечные поезда тележек, доверху нагруженных разноцветными, всех форм и размеров, чемоданами.
Все эти машины, пестря, медленно и быстро двигались в разных направлениях, пересекая необъятное лётное поле, подруливая к самолётам, погружая и разгружая свой людской и чемоданный груз. Машины напоминали катера, буксиры и лодки, бороздящие водную гладь порта и суетящиеся вокруг огромных, презрительно неподвижных лайнеров.
Они с любопытством разглядывали несметные улетающие и прилетающие полчища пассажиров. Кого только не было здесь! И укутанные в тёплые пальто старики, прилетевшие откуда-нибудь из Канады, и африканы в длинных белых одеждах и пёстрых тюрбанах, индийские женщины в сари, прокалённые солнцем туристы в шортах и пробковых шлемах, возвращающиеся из Африки… Порой стюардессы везли в колясочке парализованную старушку, иногда несли за родителями совсем крошечного пассажира. Были среди улетающих и прилетающих очень богатые — их окружали секретари, горничные, камердинеры; были и небогатые — туристские или студенческие группы, воспользовавшиеся льготными тарифами. Иногда — и это было самым интересным — из самолёта выходила знаменитость: кинозвезда, чемпион мира, сверхмиллионер. Тогда прямо к самолёту подавались чёрные «кадиллаки», на поле выбегали толпы фото— и кинокорреспондентов, а порой даже выставлялось полицейское оцепление.
Всё здесь было маняще. Дымка романтики окутывала эти громадные роскошные машины, улетавшие в далёкие сказочные города — Рио-де-Жанейро, Нью-Йорк, Мельбурн, Токио…
Когда вкрадчивый голос, звучавший из репродуктора, доносил эти названия, сердца их сжимались в сладкой тревоге, перед внутренним взором возникали неясные чудесные картины…
— Если б мне сказали: «Вот тебе десять лет, Юл, живи как хочешь, летай куда хочешь, ешь что хочешь, спи сколько хочешь, а потом получай пожизненную каторгу», — я бы согласился. Честное слово!
Как заворожённый смотрел Юл на невысокого, крепкого парня, спускавшегося по трапу только что прибившего самолёта. Парень широко улыбался, помахивая одной рукой, а другой прижимая к груди букет цветов. У трапа его ждали фотографы, вспыхивали блицы, стрекотали кинокамеры, из толпы встречающих доносились приветственные возгласы.
— Пресли! — пробормотал Юл в самозабвении. — Элвис Пресли!.. Эх, попасть бы на концерт!..
Юл вытягивал длинную шею, ерошил гладкие чёрные волосы, переступал с ноги на ногу.
— Там небось за билет столько сдерут, что ты в твоём кабачке бороду отрастишь, пока заработаешь. Пресли! Тоже мне знаменитость! Он и петь-то толком не умеет! — Род презрительно сплюнул.
Юл посмотрел на него с состраданием.
— Ты знаешь, сколько у него вилл? Четыре! В Голливуде, в Майами и ещё… как это, забыл… Самолёт свой! Машины каждой день меняет! А ты говоришь, петь не умеет!
— «Каждый день меняет, каждый день меняет»! — передразнил Ряд. — «Может, каждый час? Или каждую минуту? Прямо так и прыгает из одной в другую с утра до вечера.
Тем временем Пресли, окружённый корреспондентами и встречающими, вошёл в здание аэропорта. Юл торопливо перебежал на другую сторону галереи, чтобы увидеть, как заокеанская знаменитость будет садиться в машину.
— Смотри, смотри! — раздался его восторженный крик. — Ребята, скорей!
Род неторопливо, всем своим видом выражая пренебрежение, перешёл галерею. Нис уже стоял рядом с Юлом.
Пресли торопливо шёл из стеклянных дверей и направлялся и машине. Улыбка исчезла с его лица. Он беспокойно оглядывался по сторонам. Два десятка полицейских с трудом сдерживали толпу оравших девушек. Девушки размахивали открытками с изображением Пресли, платками, выкрикивали куплеты из его песен, швыряли в Пресли цветами, серпантинами, скандировали его имя. Их было много. Очень много!..
Пресли быстро юркнул в машину, охранники закрыли дверцы, опустили занавески, и автомобиль, громко сигналя, прорвался через девичью толпу и помчался к городу.
— «Не умеет петь»! — В синих глазах Юла горело безграничное восхищение. Он сочувственно похлопал Рода по плечу. — Если он разрешит тебе ботинки почистить — считай, что повезло,
— Не знаю, как ботинки, — задумчиво проговорил Нис, — но в охране у него неплохо работать. Плата наверняка подходящая — рискуешь жизнью! — Он весело рассмеялся.
Но Род, как всегда, был настроен мрачно.
— Вот-вот! Изучи бокс да дзю-до и иди нанимайся. Или подожди, пока Юл знаменитостью станет. Ты к тому времени как раз правнуков будешь тренировать…
«Пассажиров, вылетающих рейсом 115, по маршруту Каир — Хартум — Кейптаун, просят пройти к выходу № 18…» разнеслось над галереей.
Трое друзей вновь перешли на ту сторону галереи, которая выходила на лётное поле. Они частенько приезжали сюда по воскресеньям. Опустив маленькую монетку в турникет, они поднимались на крышу гигантского здания аэропорта, возносившего восемь стеклянных этажей и подножию многометровой контрольной башни, на верхушке которой днём и ночью вращался радар.
Погода испортилась. Небо заволокли серые неровные тучи, лёгкий ветерок стал холодным и колючим. Галерея постепенно пустела.
Вкрадчивый голос уже дважды объявил о том, что вылет самолётов местных линий задерживается из-за метеорологических условий.
Подняв воротники предусмотрительно захваченных потрёпанных плащей, друзья упрямо продолжали стоять у перил уже совсем обезлюдевшей галереи. Они молчали. А огромные машины по-прежнему с рёвом возносились к свинцовому небу, улетая в солнечные голубые края.
Юл отстукивая такт ногой, тихо насвистывал какую-то мелодию. Вскоре к нему присоединился Род, потом нерешительно, как всегда фальшивя, Нис.
Есть на свете золотые города, —
вполголоса запел Юл, —
Где у каждого в бумажнике мильон,
Но не быть там и не жить там никогда
Тем, кто робок, или глуп или влюблён…
А мы ребята смелые, свой не упустим шанс!
подхватили Род и Нис.
Счастливчики, счастливчики мы с улицы Мальшанс!..
Тяжёлая холодная капля упала Юлу на щеку, и он замолчал. За первой каплей последовала вторая, ещё одна, ещё. Стюардессы торопливо вынимали из специальных ячеек большие оранжевые зонтики и вручали их пассажирам, но мере того как те выходили из дверей. Теперь цепочка людей, направлявшихся к автобусу, напоминала связку оранжевых воздушных шаров. Доехав до самолёта и поднявшись по трапу, пассажиры сбрасывали зонтики вниз. Стюардессы ловили эти цветные парашюты, причудливо вилявшие на ветру, и, торопливо уложив их в маленький грузовичок, отвозили к зданию аэропорта, где снова выдавали очередной партии пассажиров.
