Алешка притормозил:
– А нам пирожков всегда хочется. – И решил с благодарностью сказать что-нибудь приятное юной хозяйке дома. Осмотрел стены с оставшимися картинами. – А ваш батя тоже хорошо рисовал.
Только довольно однообразно, добавил бы я. Все его картины были в виде пейзажей и немного одинаковые. На всех картинах изображалось мое любимое раннее лето. Свежее такое, ничего не скажу, с яркой зеленью, с солнцем и чистыми облаками в синем небе.
– Папа очень любил лето, – объяснила Юлька. – Особенно июнь, когда оно только начинается. И июль, когда лето в самом разгаре. Он и меня поэтому так назвал.
– Июль? – удивился Алешка. – Это же мужской род. – Разбирается!
– Июлия. Красиво, правда?
Алешка поскреб макушку, что-то прикинул.
– А другими месяцами женщин тоже называют?
– Сколько хочешь. Августа. Марта. Юна – июнь. Октябрина.
– Значит, наша мама – Марта?
– Почему?
– Она в марте родилась. Я ее теперь так и буду называть – тетушка Марта.
Юлька проводила нас до ворот.
– А как нам в ваш поселок проехать? – вдруг спросил Алешка.
– Вон туда, все время прямо. Это недалеко.
– Пока, – сказал Алешка. – Привет Витьку. Усатому таракану.
Глава VI
«А где ключи-то?»
Когда мы отъехали от «Палитры» на приличное расстояние, я остановился и сердито спросил Алешку:
– Что за фишка? На фига нам этот поселок?
Алешка невинно хлопнул глазками:
– Скоро узнаешь. – И больше ни слова до самого поселка. Усердно крутил педали, будто в школу опаздывал.
В поселке Алешка сразу же затормозил возле первого попавшегося старичка и спросил:
– Дедуль, а где у вас тут мастерская? В которой ключи починяют?
– Тута, внучек, транваи не ходют, – ответил дед. – Антобус есть, но весной сломался.
– Металлоремонт! – крикнул я ему в самое ухо. – Ключи!
– Магáзин? – переспросил дед, приложив обе ладони к обеим ушам. – Хлебный – за углом. А скобяной – за вторым.
– Ну и город! – засмеялся Алешка. – Транваи не ходют, антобус сломался, магáзины на кажном углу. Я бы хотел здесь пожить. Только я не знаю, что такое скобяной. Там скобки, что ли, продают?
Я ему объяснил, что в старое время скобяной лавкой называли магазин, где продавались всякие домашние железки. Ну там, замки, петли, скобы, гвозди для подков. А потом все-таки опять спросил:
– Ты чего задумал, братец?
– Знаю чего! Давай еще каких-нибудь глухих дедов поспрашиваем. А то до вечера будем ключника искать.
Но глухие деды нам больше не попадались. Наверное, их здесь было меньше, чем транваев и антобусов. Обошлись без дедов – попалась сама мастерская. За третьим углом, после хлебного и скобяного.
Мастерская была трогательная такая – чуть побольше собачьей будки (возле дома Арбуза Иваныча). Или даже чуть поменьше.
Мы вошли. За чем-то вроде прилавка, не шире подоконника, стоял лохматый дядька (шпиц, определил бы его Алешка по своей собачьей «таблице») и перебирал разные болванки ключей. Он коротко взглянул на нас и продолжил свое дело – видимо, как заказчики, мы у него интереса не вызвали.
– Здрасте! – сказал Алешка, вытащил из кармана и брякнул на прилавок связку ключей от… Юлькиного дома. Я онемел. – Потерялись ключики. Тетушка Марта расстроилась. И сказала, чтобы мы заказали новые. Вы сможете? Спасибо.
Лохматый дядька взял связку, глянул и сказал недовольно:
– И сколько можно?
– Что – сколько? Денег, что ли?
– Сколько можно терять эти ключи? Я ведь их уже два раза делал.
– Вы нас первый раз видите, – обидчиво сказал Алешка.
– Возможно. – Дядька положил ключи на прилавок. – Чего не скажешь об этой связке.
– Да, – Алешка как бы припомнил. – Это, наверное, тетушка Марта заказывала. Такая кругленькая, да?
– Я ее не разглядывал. Я разглядывал ключи. Но сдается мне, что это была не тетушка Марта, а дядюшка Апрель.
– Такой кругленький? Вроде арбузика. Лысенький.
– Может, и лысенький – он в кепке был. И не кругленький, а вроде тебя, тощенький, но с усами под носом. Не то что ты.
– А… – Алешка как бы догадался. – Это мой двоюродный кузин. Витек его зовут. Он на дискотеки любит ходить. Вы его там не встречали?
– Ты мне надоел, – сказал лохматый дядька. – Со своими лысенькими кузинами на дискотеке. Оформлять заказ?
– Так теперь чего уж… Тетушка Марта себе ключи сделала, кузин Витек тоже. А мне они и на фиг не нужны!
– Иди отсюда! – вспыхнул дядька. – И ты тоже! – Это он мне посоветовал.
Мы вышли на улицу.
– Все понял? – спросил Алешка. – Этот усатый сторож Витек тоже врун порядочный. Один раз со-врал – назад дороги нет.
– Ты про что, Леш?
– Я его, Дим, насквозь разглядел. Он, Дим, Юльке ключи не делал. Он их не умеет делать, он их ключнику носил.
– Не понял…
– Это он перед Юлькой выпендривался, какой он весь из себя мастер – золотые руки. Отцеда и доцеда.
– Еще больше не понял. – Хоть и стыдно было, но я признался.
– Это Витек картины спер.
Я только глазами хлопнул и рот распахнул.
– Он понарошку, Дим, – охотно объяснил Алешка, развивая свою дикую версию. – Он их спрятал. Потом он их как бы найдет. И Юлька от радости сходит с ним на дискотеку. А потом от радости на нем женится. А наш Павлик останется с носом. Так и будет одиноким. И опять станет каждый день приходить к нам ужинать.
– Тебе жалко?
– Ничего мне не жалко! Но ужинать лучше все-таки у себя дома. Всем приятнее.
Логично, ничего не скажешь.
– Ладно, – сказал я. – Поехали домой. Я все понял. Только не понял, где ты нашел ключи.
– Я их не нашел, Дим, – безмятежно заявил Алешка. – Я их спер. Ты чего такой бледный? Кончай заикаться. Я их на время спер. Понарошку.
– Чтобы ты их как бы нашел и Юлька на тебе женилась?
– Больно надо! Она ест много, вроде Павлика. А ключи я спер, Дим, чтобы узнать, кто с них делал копии. И мы это узнали: Витек и какая-то тетка. Они, Дим, теперь у нас подозреваемые. Врубился?
Отчасти. Поэтому я ничего не сказал, а сел на велосипед и поехал в сторону нашего родного сарайчика в виде вагончика. Я по нему уже соскучился.
– Ты куда? – завопил Алешка. – А ключи кто Юльке вернет? Дед Мороз на елке?
– Кто спер, тот и вернет! – отрезал я. И даже не обернулся. А просто послушно свернул к Д/т «Палитра».
Юлька не очень удивилась, открыв нам дверь.
– Как пылесос? – спросил Алешка. – Не нуждается в помощи? А это что у вас?
В руках у Юльки была толстая папка с завязками в виде ленточек.
– А… Это мои эскизы.
– Вы тоже художник? – с интересом спросил Алешка.
– Я не волшебник – я только учусь.
– А можно посмотреть, чему вы научились, Июлия Львовна?
– Сколько хочешь. Пошли в комнату.
Юлька сказала это с такой готовностью, что сразу стало ясно: очень хочет похвалиться.
Лешка пошел за ней в комнату, обернулся и подмигнул мне. Я тоже ему подмигнул и повесил ключи на место. И тоже пошел смотреть этюды.
Они оказались ничего себе. Особенно зарисовки людей в виде портретов. Кое-кого мы даже узнали. Например, усатого сторожа Витька. И еще кой-кого.
– Дим, – сказал Алешка, взял в руки рисунок и сунул его мне под нос, – узнаёшь?
– Еще бы! Тыковки наши. Паша и Глаша.
– Какие Паши? Какие Глаши? – удивилась Юлька. – Это Галя и Валя.
– Нехай, – сказал Алешка. – Галя и Валя. Хохлатки. Это они вам ремонт делали?
– Они. Я довольна.
– А пирожками угощали?
– Я? Их?
– Они вас, – уточнил Алешка.
– Нет, зачем же? Они у меня работали, я их кормила. А ремонт они хорошо сделали. Смотрите, какие стены.
– Только грустные, – сказал Алешка. – Вот эти пустые места от картин…
– Да, – Юлька сокрушенно покачала головой. – Все время напоминают.
– А вы свои рисунки на эти места повесьте. И не будет грустно.
– Это ты хорошо придумал. – Юлька оживилась. – Только я не свои повешу, а папины.
– Так они и так висят, – недоуменно сказал Алешка.
– А у меня еще есть. Папа много картин создал. Они в подвале хранятся. Правда, ключ от него на той связке, которая потерялась.
– Какая связка? – невинно спросил Алешка. – Которая у двери висит? На ржавом гвозде?
– Как – висит? Они же там не висели! – Юлька опять ринулась в прихожую. – Висят! В моем доме завелось привидение! – Ага, в виде Димки и Алешки. – Я одна в подвал за картинами не пойду. Я боюсь. Вы мне поможете картины достать?
По глазам Алешки я понял, что именно этого он и добивался. Вот только зачем?
Юлька вернулась с ключами.
– Пошли?
Вход в подвал был не из дома, а снаружи. Вообще-то, это был не просто подвал, а гараж. В нем даже имелась старая машина, даже не знаю, какой марки, покрытая пылью веков. А все остальное место занимали полки с запчастями. И только в уголке стояли, прислоненные к стене, картины в простеньких рамках.
– Сколько штук брать? – деловито спросил Алешка.
– Десять, – ответила Июлия. Она стояла в дверях. Не спешила в подвал, привидений боялась.
