Поднявшись, она посмотрела прищурившись в сторону навеса, стянула с себя футболку и начала надевать спасательный жилет поверх своего красного купальника.
— Сейчас объявят начало слалома, — сказала она и, обратившись к Бриджит, спросила: — Не хочешь прокатиться в лодке во время моего забега? Могла бы попутно давать мне советы, что делать.
— Нет уж, благодарю, — заявила Бриджит. Схватив полотенце, она встала из шезлонга и улеглась на песке неподалеку. — Мне нужно отдохнуть.
Кэти пожала плечами и повернулась к родителям.
— По крайней мере, я попыталась, — сказала она им и взяла свою черную слаломную лыжу. Мистер Кобб кивнул Кэти.
— Я сам поговорю с ней, — пообещал он. — А ты иди выступай, удачи тебе.
Когда Кэти двинулась к озеру, миссис Кобб остановила ее, схватив за руку.
— Не забудь, — сказала она, — самое сложное — обойти первый буй, так что заранее подготовься к этому повороту и вытянись как следует, потому что веревка теперь намного короче.
Кэти кивнула — она была серьезной и сосредоточенной. «Джорджи была права, — подумала Нэнси. — Несмотря на все волнения и неприятности, Кэти умела заставить себя сосредоточиться, сконцентрировать энергию на самом важном».
Напоследок миссис Кобб ободряюще улыбнулась Кэти, а потом вместе с Джорджи и Бесс отправилась туда, где выступающих лыжниц было лучше видно. Нэнси же вместе с Кэти пошла к озеру.
Тот же водитель, который управлял лодкой Кэти накануне, готовился к отплытию. Кэти вошла в озеро и, бросив лыжу, начала плескать на себя воду и делать круговые движения плечами: ей нужно было размяться.
Нэнси, сбросив босоножки, тоже вошла в воду, чтобы поднять плавающую лыжу и подать ее Кэти. Она ухватила ее за башмак — черное прорезиненное приспособление, куда лыжник вставляет ногу. Вдруг она нахмурилась и притянула лыжу поближе к себе, чтобы рассмотреть как следует. Сердце у нее упало.
Достав лыжу из воды, она обернулась к Кэти; та, прищурившись от яркого солнца, протянула руку, чтобы взять лыжу.
— Подожди-ка, — мрачно произнесла Нэнси. Не сказав больше ничего, она молча указала на башмак.
Кэти от изумления раскрыла рот.
— Что это? — воскликнула она. — Башмак порван. Мне кажется, его кто-то специально разрезал!
ОПАСНОСТЬ У САМОГО БЕРЕГА
Выхватив из рук Нэнси лыжу, Кэти взялась за башмак обеими руками так, как будто собиралась надеть его: на нем тянулся длинный надрез.
Кэти швырнула лыжу на воду.
— Я просто не могу поверить, — сказала она. — Что могло произойти? Я ведь только вчера каталась на этой лыже — и все было в порядке.
Задумавшись, Нэнси наморщила лоб. Она сейчас думала о том же. Ночью лыжа была заперта в коттедже Коббов, на берегу она была под их зонтом, там же, где и все остальные пляжные принадлежности. Лыжу, скорее всего, разрезали утром уже на пляже, когда никто не видел.
Если, конечно, это не сделал один из Коббов! Может, Бриджит? Нэнси с отвращением подумала, что теперь уже нельзя сбрасывать со счетов вероятность ее причастности к этому.
— Эй! — послышался мужской голос: это водитель лодки, сделав круг, вернулся к берегу. — Ты готова?
Кэти, подняв руку вверх, растопырила пальцы — она хотела показать, что ей нужно еще пять минут. Потом, окинув взглядом толпу зрителей на берегу, она нашла Пэта Маккирнана, стоявшего возле судейской трибуны. Она помахала ему, и он подошел к ней.
Кэти протянула лыжу, чтобы продемонстрировать мистеру Маккирнану, что произошло.
— Мне нужно пять минут, чтобы принести другую лыжу, — сказала она.
Взглянув на искалеченный башмак, он кивнул, а затем направился снова к судьям, чтобы предупредить о небольшой задержке.
Нэнси всегда раньше восхищалась профессионализмом и невозмутимостью Кэти, но сейчас, когда Кэти повернулась к ней лицом, она поняла, что ее подруга начинает паниковать.
— Нэнси, это ведь была моя любимая лыжа, — сказала она, пытаясь изо всех сил сдержать дрожь в голосе. — Я вовсе не суеверна, но на соревнованиях по слалому я всегда пользовалась именно этой лыжей. С ней я лучше катаюсь. А теперь она испорчена — что же мне делать?
— А запасных лыж у тебя нет? — спросила Нэнси.
— Есть, конечно, — ответила Кэти. — Та, на которой я обычно тренируюсь, я к ней привыкла… — Казалось, она готова все бросить и уйти.
— Послушай, — обратилась к ней Нэнси. — Сейчас нет времени горевать и сокрушаться. Ты пока возьми себя в руки, а я сбегаю и принесу тебе запасную.
— Она — на заднем сиденье машины, а ключи должны быть в маминой соломенной пляжной сумке, — машинально объяснила Кэти — она все еще была в оцепенении.
Нэнси помчалась к зонтику Коббов. Мистер и миссис Кобб в этот момент подошли к самой воде и готовились снимать на видеокамеру заезд Кэти. Бриджит стояла позади них и пристально глядела на горы, возвышающиеся вдали. Вытащив ключи из сумки миссис Кобб, Нэнси побежала к стоянке и нашла машину Коббов — большой красный фургон, в котором легко размещалось все лыжное снаряжение Кэти.
Открыв заднюю дверцу, Нэнси отыскала слаломную лыжу и внимательно осмотрела оба башмака на ней, желая убедиться, что они не испорчены. Затем она заперла машину и бегом отправилась назад — на все у нее ушло не более двух минут.
Добежав до озера, она увидела, что Джеки Альберт, закончив свой заезд, уже вышла из воды и обняла Кэти.
— Все в порядке, — бодро сообщила Нэнси подруге.
— Спасибо тебе, Нэнси, — улыбнулась ей Кэти.
— Запомни, — поучала Джеки. — Главное не в лыже, а в самом лыжнике. Просто будь внимательна, обходя первый буек.
Кэти сделала несколько глубоких вздохов, и Нэнси увидела, что она успокоилась: махнув водителю, вошла в воду и натянула лыжу.
Минуту спустя ей уже бросили веревку. Прыгая на одной ноге по дну озера, она поймала веревку. Затем, присев, вставила другую ногу в башмак и кивнула водителю.
Лодка рванула с места с оглушительным ревом, веревка начала раскручиваться, увлекая лыжницу за собой. Нэнси не отрываясь смотрела, как Кэти вслед за лодкой мчалась туда, где виднелись буйки.
Нэнси подобрала лыжу и внимательно рассмотрела покалеченный башмак. Была разрезана его передняя часть. Разрез, видно, сделали очень острым ножом — линия была такой тонкой, что ее почти не было видно.
— Нэнси, что-нибудь случилось? — раздался голос позади. К ней быстрым шагом приблизилась миссис Кобб. — Возникла какая-то задержка, а потом я увидела, как ты несешь другую лыжу…
Нэнси показала ей разрезанный башмак.
У миссис Кобб опустились плечи и, покачав головой, она прошептала:
— Только этого не хватало.
— Но вы же знаете Кэти, — быстро вставила Джеки. — Она молодчина! Вон она, — и Джеки указала туда, где готовилась к заезду Кэти.
Зрители, стоявшие вдоль всего пляжа, приветствовали ее радостными криками.
Нэнси заметила, как Кэти резко подалась вправо, приближаясь к первому буйку. В этом заезде веревка была короче, и это намного усложняло задачу.
Вытянув руки, Кэти отвела ноги вправо, сама же выгнулась влево. Когда она огибала первый буй, казалось, что она летит почти горизонтально. Потом Кэти снова вернулась в вертикальное положение и теперь мчалась к второму буйку.
Вдруг Нэнси почувствовала, как что-то коснулось ее плеча, потом ее отпихнули куда-то вбок. Отойдя немного в сторону, Нэнси обернулась посмотреть, в чем дело. Прямо перед ней стояла небольшого роста женщина, одетая в футболку с надписью: «Спасите Тахо». Рядом, держа ее под руку, стоял молодой человек.
Нэнси увидела, что вдоль всего берега выстраивается цепочка людей и оттесняет в сторону зрителей. Некоторые из них удивленно выкрикивали:
— Эй! — или: — Что это вы… — но их бесцеремонно отталкивали в сторону.
Затем в мегафон чей-то голос прокричал:
— Это озеро закрыто для подобных мероприятий! Это официальный запрет!
Оглянувшись, Нэнси увидела Миллера Бёртона, Вокруг него столпились участники марша протеста, они держали над головами огромное полотнище, на котором было написано: «Спасайте озеро Тахо немедленно!»
Человек пятьдесят не пропускали людей к воде и не давали лыжникам выйти на берег.
Нэнси поднялась на цыпочки, чтобы через головы выстроившихся людей посмотреть, как закончила свое выступление Кэти, но так ничего и не разглядела. Единственное, что ей все-таки удалось увидеть, — как Кэти объезжала последний буй. Потом, выпрямившись, она победно подняла вверх кулачок. Нэнси с облегчением заулыбалась — должно быть, все прошло как надо.
В тот же момент Миллер снова заговорил в свой мегафон:
— До тех пор пока все не научатся относиться к природе с должным уважением, пользоваться этим озером они не смогут! — заявил он, четко выговаривая каждое слово.
