Одни покупали машину «роллс-ройс» потому, что реклама сообщала, что это «самый дорогой автомобиль в мире»; другие, как, например, его мама, когда была ещё жива, искали стиральный порошок «Одуванчик» — «самый дешёвый стиральный порошок».
Реклама была как угольная пыль в шахтёрском городке. Она прочно и навечно въедалась в людей, забивая мысли, диктуя поступки, подавляя желание. Иногда от неё становилось трудно дышать, резало глаза…
Из опыта работы в «Утренней почте» Лори уже знал, что значит реклама для газеты.
А здесь, на телевидении? Оказалось, что здесь реклама играет ещё большую роль.
Как-то, когда они мчались на обычной сто двадцати километровой скорости в погоне за очередной знаменитостью, Лем разоткровенничался.
— Эх, — мечтательно вздыхал он, — если б этот старый болван курил, да ещё «Морские», или хотя бы сказал это…
Лори молчал. Но когда Лема обуревала жажда откровенности, он уже не мог сдержаться.
— Ты что ж думаешь, — вопрошал он — на мои репортёрские гроши проживёшь? (Лори подумал про себя, что «репортёрские гроши» Лема чуть ли не в десять раз превосходили его, Лори, зарплату.) Надо как-то устраиваться в жизни, что-то придумывать! (Знакомая фраза.) Ты парень не болтливый, тебе можно доверять… Я ведь любые вопросы могу задавать во время интервью: «Сколько лет вашей бабушке?», «Какая ваша любимая туалетная бумага?», «Какую газету вы читаете по утрам?» Так? Ну, от бабушки ничего не дождаться, а вот если человек скажет, что его любимая газета такая-то, а человек этот кинозвезда, то все эти полупомешанные фаны сразу же начнут читать ту же газету. Понял? Значит, газета, вообще любая фирма заинтересованы в том, какие я вопросы задаю. А если я такой хороший, что задаю нужные вопросы, так почему бы мне, хорошему, не подкинуть на кусок хлеба? А? Понял?
Лори понял. Он и так уже догадывался. Лем только подтвердил эти догадки.
— Например, если адмирал в отставке, к которому мы едем, похвалит «Морские» сигареты, они меня не забудут. Вот только курит ли он? — озабоченно бормотал Лем.
А Лори думал о своём. Всех интересуют деньги. Деньги — это главное. Конечно, господин Леви чуть не из личных средств содержит «Запад-III». Так, во всяком случае, твердят все газеты, да и сама телекомпания. Но ведь веем ясно, что теперь благодаря этому Леви станет сенатором. И тогда он сможет ещё больше заработать на всех других своих предприятиях. Или Лем. Он репортёр, всегда умеет быстро взять нужное интервью, поймать за хвост знаменитость, сделать сенсационный репортаж. Но интересно, как он поступит» если за счёт качества репортажа можно будет расхвалить какой-нибудь товар?
Ответ на свой вопрос Лори получил очень скоро.
Оказалось, что старый адмирал, вопреки общераспространённому мнению о старых адмиралах, не только не курил и не пил, но был даже президентом местного общества вегетарианцев.
Закончив официальную часть интервью и отвечая на вопрос Лема, он, сердито тряся седыми бакенбардами, произнёс целую речь о вреде табака и алкоголя вообще, для молодёжи в частности и для моряков в особенности. По логике Лема, теперь все молодые моряки в стране, для которых старый адмирал являлся непререкаемым авторитетом, должны были бросить курить и записаться в Общество трезвости.
Но тут Лори лишний раз убедился в способностях своего шефа.
— Скажите, адмирал, — задал Лем очередной вопрос, — ведь, к сожалению, ещё очень многие моряки не разделяют вашу совершенно правильную точку зрения о вреде курения. Они курят. Не думаете ли вы, что, пока эта вредная привычка ещё не искоренена на флоте, им следует курить самые подходящие для них сигареты?
— Что вы имеете в виду под словом «подходящие»? — подозрительно спросил адмирал. — Им вообще незачем курить!..
— Но уж коль скоро они пока курят, — вставил Лем, — не курить же им сигареты «Кемел»? Верблюд — это как-то ассоциируется с пустыней, сушей. А ведь они моряки.
— Ещё этого не хватало! — рассердился адмирал, уже порядком уставший от интервью и начинавший запутываться в ловко расставленных сетях Лема. — Верблюд! Нет, эти пусть уж курят бедуины!
— Ха! Ха! — закатился Лем. — Бедуины!.. Великолепно, адмирал! Ваше интервью будет иметь грандиозный успех. Вы знаете, телезрители ничего так не ценят, как остроумие. Ну, а кто же должен курить «Олимпийские»? Спортсмены?
— Спортсмены! — радостно подхватил адмирал. — А «Гитан» — цыгане! А «Парламент» — члены парламента… Ха-ха-ха! — Адмирал закашлялся от смеха.
Лем хохотал так, словно его щекотали под мышками.
— А кто же должен курить «Морские», адмирал? — быстро вставил он между двумя приступами смеха.
— Ну, а уж «Морские» должны курить, конечно, моряки… ха-ха… — заливался адмирал, весь в плену словесной игры.
В то же мгновение улыбку словно смели с лица Лема. Оно стало строгим и официальным.
— Благодарю вас, господин адмирал, за блестящее и остроумное интервью. Телекомпания «Запад-III» очень признательна вам. Эту признательность, не сомневаюсь, разделят и все наши телезрители. До свиданья. Ещё раз спасибо.
Лем и Лори, сопровождаемые растерянным взглядом адмирала, поспешили к машине. На обратном пути репортёр, уставший видимо, от сложного интервью, молчал, а Лори вернулся к своим мыслям.
Курить-то, наверное, вредно. По крайне мере так все говорят, и в первую очередь сами курильщики. Такой солидный адмирал наверняка своей речью многих мог бы отговорить, Лем же взял и всё повернул так, что тетерь моряки бросятся скупать «Морские» сигареты. Значит, честный-честный, хороший-хороший Лем, а как дело коснулось деньжат, которые ему теперь отвалят «Морские», так всё остальное побоку.
И Леви, и редактор «Утренней почты» Дон, и старый Руго — да все так рассуждают. Деньги — главное. Потому что, когда есть деньги, нечего бояться. Ведь и Лори, и остальные служащие всё время в страхе — вдруг уволят? Он хорошо помнил последние месяцы работы в «Утренней почте» — напряжение, подавленность, а порой и просто отчаяние, царившие среди сотрудников газеты. Куда идти? Где взять работу, когда наступит последний день газеты? А обозреватели побогаче, вообще те, у кого были деньги, те чувствовали себя нуда спокойней.
Деньги всё дают.
И Лори унёсся в мечты.
Очередную получку он тратит на приобретение билетов лотереи. Он их купит пять. Нет, десять! Он получает сорок монет в неделю, билет стоит три, значит, трижды тринадцать — тридцать девять. Тринадцать билетов. Неделю прокормиться он как-нибудь сумеет. И вдруг все тринадцать билетов выигрывают! Может же так быть? Самый крупный выигрыш — пять тысяч. Тринадцатью пять — шестьдесят пять. Шестьдесят пять тысяч! Лори даже засопел от восторга, Лем бросил на него удивлённый взгляд. Шестьдесят пять тысяч! Во-первых, домик, машина (как у Лема), своё дело. Например, два десятка такси. Нет, лучше игорный дом. Или бар. Или газету. Ведь он начал с продавца газет, а известно, что все хозяева газетных трестов начинали с того же. Об этом всюду пишут. Нет, только не газету, а то вылетишь в трубу, как «Утренняя почта». Может быть, телекомпанию? Но на это шестьдесят пять тысяч мало. А вдруг… Лори видит себя идущим ночью по глухой улице. С визгом из-за угла показывается чёрный автомобиль, из окна машины чья-то рука выбрасывает мешок, автомобиль мчится дальше, а за ним с воем сирен несутся полицейские. Слышны выстрелы, грохот. Грабителям не удалось уйти от преследования, не помогло и то, что они выбросили мешок с украденными деньгами. Все гибнут от пуль полиции, унося тайну в могилу. Газеты сообщают, что деньги исчезли. А в мешке — миллион! Уж на это Лори может купить телестудию, Нет миллион мало. Нужно десять. Так почему бы в мешке не оказаться десяти? Лори строит планы. Но не очень уверенно и не очень радостно, что-то мешает ему, портит удовольствие, В конце концов, он понимает; всё-таки миллионы-то ворованные. Пусть не им; но всё-таки… Это не очень честно. Вот если б по лотерее десять миллионов. Или наследство.
Но нет никого, кто мог бы ему оставить даже десять монет…
А как хочется стать богатым…
Дело рекламы было поставлено в «Западе-III» на широкую ногу, не то что в «Утренней почте». Реклама на семьдесят процентов питала телевидение в стране. Одна минута рекламы в часы, когда больше всего зрителей собиралось у голубого экрана, обходилась фирмам в десять — двенадцать тысяч. Почти все спектакли, оперетты, концерты, всевозможные традиционные передачи контролировались и оплачивались крупнейшими коммерческими фирмами, и компаниями. Существовала строгая градация. Специальный отдел «Запада-III» занимался статистикой, научными исследованиями, проводил опросы телезрителей, распространял среди них анкеты. Лори вначале не очень-то понимал, чем занимаются все эти озабоченные люди в белых халатах, которым был отведён целый этаж. Щёлкали автоматы, мигали бесчисленные лампочки счётных машин, ежедневно приносились мешки писем…
