Он ни разу не рисковал появляться на открытых пространствах, даже если там не было ни души. Прикрытый тенью сарая, Люк сделал шаг вперёд. И тут же вернулся.
Обернулся и посмотрел на родительский дом, такой надёжный и безопасный. Его убежище. В голове звучал голос матери: «Люк! Домой. Сейчас же».
Голос показался ему таким живым, что напомнил об одной старой книге о телепатии, хранившейся на чердаке. Если ты в опасности, то те, кто тебя по-настоящему любит, могут докричаться за сотню миль.
Надо вернуться. Рисковать ни к чему.
Глядя вперёд, на соседский особняк, Люк тяжело вздохнул, потом снова оглянулся на родной дом. Представил, как возвращается, устало тащится наверх по старой лестнице, заходит в знакомую комнату, смотрит на надоевшие стены. Нет, это не убежище. Это тюрьма.
И пока не передумал, помчался бегом, бездумно проносясь по траве не останавливаясь, чтобы осмотреться, в тени деревьев. Подскочил прямо к двери соседского дома и потянул за сетчатую дверь. Закрыто.
Разрабатывая планы, Люк даже представить себе не мог, что дверь с москитной сеткой может быть заперта. А ведь знал, что родители запирали дом на ночь, когда не забывали, но для него двери в родном доме всегда были открыты. А в чужих ему бывать не приходилось.
– Вот дурак, – пробормотал он.
Он сильнее дёрнул дверь, но никак не мог сосредоточиться и найти замок. С каждой секундой от страха кожа покрывалась мурашками. Он в жизни не был так уязвим, как сейчас.
Скорее, скорее, скорее. Надо спрятаться…
Дверь не поддавалась. Придётся возвращаться. «Беги», – диктовал мозг. А пальцы пробивались к замку.
Он оттянул сетку от рамы и просунул в отверстие руку. Сетка оцарапала кожу, но его это не остановило. Оттянул защелку изнутри и услышал, как она щелкнула.
Потом тихонько отворил дверь и, отодвинув жалюзи, вошёл в дом.
Даже с опущенными жалюзи на окнах в комнате было светло и легко дышалось. Всё было новёхоньким: от свежевыкрашенных стен, блестящих стеклянных столешниц до гладких полов. Люк осмотрелся. В родном доме мебель сохранилась с незапамятных времён и давно утратила изначальный цвет и дизайн. Например, и диван, бывший когда-то оранжевым, и стулья с зелёной обивкой постепенно приобрели одинаковый грязно-коричневый оттенок. В этой комнате всё было по-другому. Люку вспомнилось слово, которое он никогда не слышал, только читал: «первозданное». По белым коврам не ходили в сапогах, испачканных навозом. А на нежно-голубые диваны не садились в пыльных джинсах.
Сражённый наповал, он так бы и застыл в дверях, если бы из другой комнаты не донёсся кашель. Потом послышался странный звук: «би-би-бип». Люк на цыпочках пошёл вперёд. Была не была. Лучшая защита – нападение.
Потом гудки превратились в гул, исходящий от комнаты в самом конце длинного коридора.
Затаив дыхание, он остановился перед дверью и собирался с духом, чтобы заглянуть в щёлку. Сердце едва не выпрыгивало из груди.
Ещё не поздно повернуть назад, улизнуть незамеченным, вернуться в родимый дом, на чердак к прежней безопасной жизни. Вот только так и будет гадать…
Люк наклонился, медленно приоткрывая дверь и увеличивая обзор, пока не увидел комнату.
Внутри стоял стул и письменный стол с какой-то аппаратурой, вероятнее всего, компьютером. А за ним, бешено печатая, сидела девчонка.
От неожиданности Люк моргнул. Вот так сюрприз! Он и подумать не мог, что третий ребенок «спортсменов» окажется девчонкой. Она сидела к нему спиной. В джинсах и сером свитере, с короткой стрижкой, она почти не отличалась от братьев.
Но, глядя на её лицо, наклон головы, на то, как свитер облегал фигуру или свободно болтался, Люк понимал, что она совсем не такая, как он.
Он покраснел. Потом шумно вздохнул.
Девчонка обернулась.
– Я… – прохрипел он.
Не успел он придумать продолжения, как девчонка оказалась рядом и сбила его с ног. Потом пригвоздила к полу, скрутив за спиной руки и ткнув носом в ковёр. Люк с трудом повернул голову, чтобы не задохнуться.
– Что же это, – прошипела ему в ухо девчонка. – Решил застать врасплох бедную глупышку, которая осталась одна дома? О сигнализации тебе рассказать забыли? Как только ты пролез в дом, охрана получила сигнал тревоги. Они явятся с минуты на минуту.
Люк испугался. Вот и смерть пришла. Нужно объясниться. Нужно убежать.
– Нет, – возразил он. – Никто не придёт. Я…
– И кто их остановит? Ты, что ли? Да кто ты такой?
Люк поднял голову, и сказал первое, что пришло на ум.
– Полиция. Демографический надзор.
Девчонка ослабила хватку.
Он сел, проверяя, целы ли руки. С неё станется.
– Врёшь ты всё, – сказала девчонка, но сбивать с ног не стала, а, присев на корточки, озадаченно его рассматривала. Потом ухмыльнулась. – Поняла! Значит, ты тоже. Кстати, хороший пароль. Пригодится для митинга.
Теперь Люк недоуменно покосился в её сторону.
Девчонка хихикнула.
– Так ты ещё один «призрак», тайный ребёнок?
– «Призрак»?
Что-то он тупит. Может, потому что девчонка даст ему сто очков вперёд?
– Ты по-другому называешь таких, как мы? – поинтересовалась она. – Я-то думала, что «дети-призраки» у всех на слуху. Ну, знаешь, нелегал, чьи родители нарушили закон о народонаселении 3903 года. Третий ребёнок.
– Я…
Признаться почему-то было тяжело. Каких только запретов он сегодня не нарушил: ушёл из дома, стоял во дворе на виду у всех, разговаривал с незнакомкой. Ну, будет ещё одним больше. Какая разница?
– Нет, ты скажи, скажи, – уговаривала девчонка. – «Я третий ребёнок». Что тут такого?
Отвечать не пришлось, потому что она вдруг вскочила и воскликнула:
– Ой! Сигнализация!
И побежала по коридору, потом завернула за угол. Люк следовал за ней по пятам. Она рывком распахнула дверцу шкафчика и начала нажимать кнопки на панели с разноцветными огоньками.
– Чёрт! Слишком поздно!
Потом помчалась к телефону. Затаив дыхание, Люк едва за ней поспевал. Она набрала номер. Люк изумлённо распахнул глаза, он никогда не разговаривал по телефону. Родители уверяли, что правительство прослушивает разговоры и может по голосу отличить тех, кто вне закона и не должен существовать.
– Папа… – Она скорчила гримасу. – Да знаю, знаю. Позвони охране, пусть отменят выезд, ладно? – Пауза. – Может, тебе напомнить, что штраф за укрывательство «ребёнка-призрака» – пять миллионов долларов или смертная казнь, в зависимости от настроения судьи?
И слушая длинный ответ, закатила глаза.
– Ой, ну ты же знаешь, всякое случается… – Ещё одна пауза. – Да, да. Я тебя тоже люблю. Спасибо, папочка.
Она повесила трубку. Люк подумал, не пора ли дать дёру домой, пока не нагрянула настоящая полиция.
– Теперь они тебя
