Ознакомительная версия.
Увы, бельчонок не проявляет особого интереса к булке. Он тычется в нее носом, нюхает, задерживает в лапках и, бросив, убегает прочь, но уже не на родное дерево, а в другую часть соснового леса. Пушистый бежевый хвост долго мелькает в траве, затем сливается с ландшафтом. Томка провожает его восхищенным взглядом.
– Обалдеть! – повторяю я вслух, и совершенно искренне.
– Ага. – Томка поворачивается ко мне. На лице светится неописуемый восторг. – Пап, ты классный! Мама ничего в тебе не понимает!
…Мама ничего не понимает… как в воду глядела, дочь. Только ведь и папа тоже не далеко оторвался.
За годы работы моего агентства я никогда не оказывался в подобной ситуации. Начинал бизнес со слежки за неверными возлюбленными, а сейчас мои люди способны справиться с задачей практически любой сложности: сопровождением ценных грузов и документации, охраной важных персон, экономической контрразведкой и безопасностью, поиском и наблюдением. Все работает почти как часы.
Однако я никогда не думал, что стану клиентом собственного агентства. Наверно, мне полагается скидка.
«У вас не стройке несчастные случаи были?» – спрашивал персонаж Смирнова в знаменитой гайдаевской комедии.
«Не было», – отвечал Шурик.
«Значит, будут».
Если ты чего-то не делал раньше, старик, это не значит, что не придется этого делать и в будущем. А проблемы с Мариной у тебя были всегда, не так ли?
Я решил, что мне нужно немедленно ехать к ней и попытаться распутать этот странный клубок, пока его не распутал кто-то другой.
Красная «тойота» все еще стояла во дворе элитной многоэтажки. Учитывая обстоятельства, это можно было считать удачей. Если Марина уже знала о трагедии, она вполне могла сорваться с места и скрыться в неизвестном направлении. Сдается мне, у нее имеются веские причины суетиться. Осталось только выяснить, в чем эти причины заключаются.
Я подошел к двери подъезда. Дворик тесный, внутрь влезают только автомобили самых богатых обитателей (или самых наглых, что, впрочем, одно и то же). Новый дом выстроили на месте снесенного ветхого барака, буквально с боем вырвав у местных жителей несколько соток освободившейся площади. Я слышал, что жильцы соседних пятиэтажек хотели устроить здесь небольшой сквер для прогулок с детьми, но, как у нас теперь почти повсеместно случается, бабло побеждает всякое иное зло.
У запертой двери подъезда я слегка замешкался. Номер квартиры не помню, но он у меня где-то был записан. Я вынул наладонник, полистал записную книжку. Отчего-то похолодели икры и пальцы на ногах. Я ощущал себя так, будто, семнадцатилетний, явился на первое свидание с девушкой, которая намного старше меня и опытнее. Пока я стоял, придумывая причины, чтобы отменить встречу и убежать, капли пота в моих подмышках превратились в хрусталики льда. У меня похолодело все. Вот сейчас я поднимусь наверх, а она, грудастая леди в коротком домашнем халате и с сигаретой в зубах, затащит меня в свой будуар и изнасилует, и запомню я на всю жизнь этот чудовищный первый сексуальный опыт, напоминающий скорее надругательство, нежели любовь.
Господи, чушь какая! Я просто боюсь узнать что-то новое о своем прошлом…
Наконец, я нашел нужную запись. Квартира номер сорок восемь. Наверно, мне стоило для начала позвонить по телефону, но внутренний голос твердил, что и на этот раз моя строптивая бывшая жена не соизволит снять трубку, если уж до сих пор не перезвонила в ответ на мои настойчивые утренние домогательства.
Я набрал на домофоне ледяными пальцами «4», потом «8» и кнопку вызова.
Тррр, тррр… пауза. Тррр, тррр… пауза. Тррр, тррр… пауза.
Романс напрасных ожиданий.
Мне пришлось набрать ту же комбинацию цифр еще раз, прежде чем глухой голос обитательницы квартиры вопросил:
– Да?
– Марин…
Я закашлялся. В горле осипло. Ничего не могу поделать с волнением. Неужели я все еще люблю эту женщину?
– Алло! – не поняла она. – Кто это?
Я привел голос в порядок и повторил более отчетливо:
– Это я, Марин.
– Кто? – Она произнесла эту фразу с удивленным вздохом, не позволяющим обмануться: она меня узнала.
– Антон.
Пауза. В динамике что-то зашуршало. Романс напрасных ожиданий сменился блюзом неожиданного потрясения.
– Что ты здесь делаешь?
Она была искренне удивлена. Я точно знал, что подделывать эмоции Маришка не умеет. Вы можете возразить, что этим талантом обладают все женщины без исключения, но я осмелюсь положиться на свой служебный и семейный опыт. Из ее реакции я извлек и другую полезную информацию: Марина ничего не знала о последних телодвижениях Кормухина.
– Впустишь?
Замешательство. Едва ли она стеснялась своего неглиже или неприбранной квартиры. Все-таки мы были женаты много лет, и я видал ее в таких разобранных состояниях, что не приведи господи.
– Антон, мне сейчас не до тебя. Мой… – Снова пауза. Конечно, она хотела сказать «муж», но решила, что я ничего не знаю о ее личной жизни. Впрочем, на поиски синонима не было времени. – Мой муж разбился на машине, мне сейчас ни до чего нет дела.
– Я знаю, Марин. Именно поэтому я тебя и беспокою.
Шмыг носом. Совсем как Томка.
– Открой, пожалуйста, я не могу говорить у двери.
Секундная пауза, и замок, издав электронный зум, слегка оттолкнул дверь.
Внутри было темно и прохладно. Чисто, но как-то слишком казенно, словно это не дорогой домик с двухуровневыми квартирами, а типовая бюджетная многоэтажка. Лифт я не вызвал – предпочитал ходить пешком даже в высоких офисных центрах. Я следовал рекомендациям врачей: на активные занятия спортом в тренажерном зале или бассейне время найдется не всегда, а вот лестничных пролетов каждый день хватает с избытком.
По три квартиры на этаже. Значит, мне предстояло топать на двенадцатый. Фигня вопрос.
Я шел наверх. Размышлял. Продумывать тактику ведения разговора в отсутствие собеседника – занятие пустое. Для начала мне нужно было узнать, в каком состоянии Марина. Захочет ли она говорить? Что она скрывает? Почему наши судьбы так странно пересеклись?
Пятый этаж. Я остановился, чтобы отдышаться. Стареешь, брат. Твоей дочке шесть, надо держать себя в форме. Бросить курить, например. Друзья подарили на последний день рождения книжку английского бухгалтера Алена Карра «Легкий способ бросить курить». Говорят, с пагубной привычкой расстаются девяносто процентов читателей этого шедевра (процентов тридцать лоботрясов, не способных усваивать информацию, начинают смолить снова, но зато все оставшиеся бросают курить навсегда). Я никак не мог ею овладеть, меня хватало лишь страниц на двадцать-тридцать. Матушка утверждала, что рано или поздно я к этому приду, потому что Томка все равно заставит. Тут она права, моя дочь может заставить черта выплясывать под ее плетку…
На последнем пролете я снова остановился, чтобы стабилизировать дыхание. Мне было немного стыдно перед супругой, пусть и бывшей. Если она увидит меня такого – с брюшком и одышкой, что подумает?
Но я не успел отдышаться. Дверь сорок восьмой квартиры открылась. У порога стояла Марина.
Случись мне опоздать на час или два, вместо озадаченной (не могу сказать, что убитой горем – это уж чересчур) и растерянной женщины я застал бы пьяную в хлам стерву, готовую кусаться. Я знаю, какой бывает Маришка. Я ее такой не люблю.
Квартира оказалась просторная, больше похожая на студию. Один уровень, почти без внутренних стен, если не считать одной перегородки, отделяющей санузел и кухню. В центре гостиной стоял белый кожаный диван с какой-то толстой пушистой накидкой, перед диваном пристроился низкий стеклянный стол. У стены напротив дивана – большой плазменный экран, плейер, полка с дисками, еще кое-какая аппаратура. Истинный минимализм человека, которому не нужны мебель и вещи, потерявшие актуальность. Что ж, наверно, это правильно.
Я вспомнил, что хозяин этого скромного жилища совсем недавно отправился в царство теней, и почувствовал легкий укол стыда.
Марина села на диван, протянула руку к пузатой бутылке бренди. Наполнила бокал и залпом его осушила. Она была одета в белую домашнюю рубашку, оканчивающуюся чуть ниже трусиков. Я бегло глянул на ее ноги. Над коленом правой ноги заметил два темных пятна, похожих на синяки от пальцев.
Кто-то хватал ее за ноги?
– Каким ветром занесло? – спросила Марина. В голосе по-прежнему звучало удивление, но уже значительно меньше. Слез на лице я не обнаружил. Вообще она очень мало изменилась за последние пару часов, когда я видел ее на улице вместе с Игорем Чебышевым. Но она совершенно точно была растерянна.
– Виктор был у меня сегодня в офисе, – сказал я, остановившись перед столиком. – Просил о помощи.
Марина напряглась. Глаза изучали бутылку. Она сделала вид, что раздумывает – выпить ли еще – но меня не обманешь. В глазах плясал другой, более важный, вопрос.
Ознакомительная версия.
