Ознакомительная версия.
– Ох, а это что такое? – всплеснул руками директор, присматриваясь к затертой маленькой книжонке, вместе с прочим товаром упавшей на пол ему под ноги.
– Это… Ой, не надо! – Петр Брониславович вспомнил, что это за книжка такая, и попытался отнять.
Но было поздно.
– «Лирика поэта Антона Мыльченко»… Гм… То есть? – директор повертел книжечку в руках. – Позвольте полюбопытствовать?
– Да, да… – Петр Брониславович вздохнул и еще ниже опустил голову.
Директор развернул книжку:
– «Стихи на случай обиды от жестоких людей». Так-так… – проговорил он и принялся читать вслух.
Я лиру посвятил страданиям в тоске.
Быть может, я паду с прострелом на виске.
Но я не сдамся вам, враги моих мозгов…
Во время чтения Петр Брониславович нерешительно переминался с ноги на ногу.
Закончив чтение, Михаил Афанасьевич поднял голову, с удивлением посмотрел на учителя физкультуры и спросил:
– Это что ж такое? Это у вас в классе сочиняют? Под вашим руководством?
Петр Брониславович не знал, что ответить. Он лишь пожал плечами и подумал: «Что же за враги у мозгов Мыльченко? Может, его по голове бьют? Надо бы проверить…»
– Да, трудные дети у вас, Петр Брониславович, ох, сложный класс… – Михаил Афанасьевич с явным интересом листал затрепанный сборник. – Так, а это что такое? Смотрите-ка, «Стихи про взаимную любовь»:
Эта птичка снегирек
Села на пивной ларек.
О прилавок клювик точит
И лететь домой не хочет.
Ты как этот снегирек,
Ну а я – как тот ларек.
Я твой клювик, как улыбку,
Вспоминаю в жизни зыбкой.
– Кто – снегирек? – Петр Брониславович понял в этом стихотворении гораздо меньше, чем в предыдущем. – Чего это он клювик об ларек точит?
– Это я у вас хотел спросить, – ответил Михаил Афанасьевич и в свою очередь поинтересовался. – Что вас тут так привлекает, что вы постоянно с собой этот «сборник» носите?
Петр Брониславович не мог объяснить директору, что книжицу Антоши Мыльченко он просто забыл выложить и так в кармане и проносил, ни разу больше не открыв после того случая, когда натолкнулся на предсмертные любовные стихи.
Директор покачал головой, приподнялся на цыпочки и похлопал Петра Брониславовича по плечу.
– Ох, Петр вы, Петр… – вздохнул он. – Нате вашу книжку. Я бы посоветовал вам больше бывать на свежем воздухе и почаще читать педагогическую литературу.
Петр Брониславович кивнул в знак согласия, вышел из кабинета директора и заперся в своей каптерке возле спортивного зала. Предстояло еще одно «окно», Петр Брониславович открыл сборник сочинений Антона Мыльченко и погрузился в чтение.
Урок географии все-таки состоялся. Правда, шел он минут десять. Но в гробовой тишине. Присмиревший Сырник сидел на обычном ученическом стуле, который ему подставили добрые дети, убрав и меловой стульчик, и пыточный с кнопками. Сергей Никитич очень боялся. Но никто его больше не трогал. Косясь на скелет и транспаранты, он успел кого-то спросить, закрыть одну двойку тройкой. И собрался рассказывать новый материал, но звонок с урока избавил его от новых мучений.
Едва дети покинули кабинет, он бросился удалять оттуда все объекты восстания. Но мел плохо сходил с черных штор, так что следующий класс видел и скелета, и надпись «Сыр-вампир». Поэтому позор Сергея Никитича продолжался. Следующий класс тоже не боялся двоек, смеялся и не слушался…
С этого дня учитель географии решил больше не связываться с этим ужасным седьмым «В». Много шуток проделывали с ним ученики разных классов, поэтому плавленые сырки, мел и кнопки на стуле и не пугали его так сильно, как акция протеста. «Когда мы едины – мы непобедимы» – сообщили ему ученики седьмого «В» на прощанье. И Сергей Никитич запомнил это. Поэтому отныне он решил с двойками поступать очень осторожно…
А в седьмом «В» обстановка осталась непонятной. Никто не знал, как относиться теперь к новенькой, придумавшей операцию по защите от Сырника. Плохая она или хорошая… Но на всякий случай общались с Ариной Балованцевой редко. Да и она сама по-прежнему не настаивала на тесной дружбе ни с кем.
Глава IX Когда появляются первые подозрения
Во время операции «Сыр-вампир» Арина Балованцева, ни на час не забывающая о своем выслеживании вора, бегала с торчащими из кармана деньгами. Подманивала вора, собираясь схватить его за руку. И не уследила – то ли деньги у нее просто выпали, то ли их все-таки утащили. Не было их во всяком случае точно.
«Эх, да сколько же это может продолжаться!» – расстроилась Арина. Но несильно. Потому что сегодня она видела и кое-что еще – подозрительное копание возле сумки того, кому эта сумка вовсе не принадлежала… Наконец-то у нее появилась версия по поводу того, кто же этот воришка.
Не было предела Арининому удивлению, когда она увидела, кто же этот человек. Вот уж на кого она никогда бы не подумала!.. Но пока Арина не готова была предъявить обвинение – доказательств нужно было собрать побольше. И убедительных. Ведь и версия ее могла оказаться ложной. Вот тогда-то точно стыда не оберешься. И останется одно – руки в ноги и бежать в изгнание. То есть в другую, самую далекую школу.
Антон Мыльченко сидел под лестницей и плакал. Балованцева Арина на большой перемене случайно заглянула под эту лестницу. А вообще она торопилась на улицу.
– Что случилось? – спросила она у Антоши, который, увидев ее, тут же вскочил и размазал свои детские слезы по лицу.
– Почему меня все время обворовывают? – горестно произнес он. – Я же такой внимательный и наблюдательный!
И он рассказал о том, что собирался посетить книжный развал, чтобы приобрести большой старинный том стихов поэта Вяземского. Мамочка денег ему специально дала. А он, не будь дураком, спрятал их надежно – в специальный кармашек в своем рюкзачке. Этот кармашек он весь вечер вчера самостоятельно пришивал. И как воришка только это потайное место обнаружил?
– А кому ты об этом говорил? – спросила Арина, выводя страдальца из-под лестницы.
– Никому, – ответил он. – Только Зое Редькиной. Да и то не все я ей сказал. Похвалился, что Вяземского куплю, старинное издание, и что денежки у меня надежно спрятаны – ни один вор не проберется и не догадается.
– И показал тайник?
– Нет! Только по рюкзаку похлопал. Тут тайна – говорю. Надежнее некуда.
Арина вздохнула:
– Это ты, дружок, зря сделал. Но ничего. Лучше скажи – сборник-то хочется?
– Очень! – воскликнул Антоша, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать перед этой уверенной в себе девчонкой. – Я, знаешь, как поэзию Вяземского люблю! Хочешь, тебе расскажу из него?
– После, после, Антоша… – проговорила Арина. – Лучше пойдем со мной на улицу.
Антоша, ничего не понимая, потащился вслед за новенькой. А она подбежала к машине, где ее уже ждали отчим и брат Захар, собираясь снова везти обедать в «Колокольчик» или куда-нибудь еще. Но Арина попросила их изменить маршрут и отправиться с ней и ее одноклассником на книжный развал. Константин Александрович поощрял тягу к знаниям, а потому охотно купил Антоше Мыльченко столь желанную для него книжку, а узнав, что мальчик и сам пишет стихи, чтобы было чем и куда эти стихи записывать, подарил ему блокнот и ручку с логотипом своего банка.
– Учись, Антон, расти, возьму тебя в отдел рекламы. Будешь рекламные стихи писать, – пообещал Константин Александрович, возле школы высаживая из машины поэта и Арину, поедающих бананы.
– Спасибо! – Антоша был на вершине блаженства. Но, услышав про отдел рекламы, он смело посмотрел в лицо директору банка, перевел взгляд в небесную высь и произнес: – Только… Стихи мои, к сожалению, для рекламы не подойдут…
– Это почему? – удивился Константин Александрович.
– Бесполезные они потому что… – развел руками Антоша, понимая, впрочем, что сейчас подарки и хорошее отношение могут быстренько закончиться. Но остановиться он уже не мог, защищая дорогую его сердцу поэзию.
– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – отчим Арины Балованцевой даже вылез из машины.
– Стихи – это искусство, – произнес Антоша. – А искусство совершенно бесполезно.
– И что? Значит, не будешь рекламу придумывать?
– Не буду!
Константин Александрович задумался. А Арина с уважением посмотрела на Антошу.
– Ну, дело твое, – ответил банкир, уселся за руль и помахал рукой на прощанье.
Красивая машина уехала от здания школы. Антон Мыльченко остался стоять на тротуаре, пока Арина Балованцева не потянула его за руку. Антон очнулся от своих поэтических видений и направился в школу вслед за ней.
– Только не говори никому о том, что мы с тобой ездили. Ладно? – шепнула ему Арина на подходе к кабинету математики. – И про деньги пока молчи. Ты вообще про них всегда молчи. Что они у тебя есть. Что ж ты такой наивный-то?..
Ознакомительная версия.
