Ознакомительная версия.
Моя Эмилия, я уверена, что Малькольм Браксе, твой добрый супруг, позаботится о твоих цветах, если, упаси Господи, здоровье к тебе не вернется.
Ваш с Андреасом цветок переживет нас всех, я верю в это!
В своем письме ты спрашиваешь о древней надгробной статуе, которую Андреас, к несчастью для себя и окружающих, привез из поездки в землю Египетскую, но умоляю тебя не принимать никаких поспешных и необдуманных решений. Пусть статуя пока спокойно лежит себе в сундуке в твоей мансарде.
Ульстадиус считает, что проклятие, которое якобы лежит на этом деревянном идоле, не может иметь силу спустя три тысячи лет. А если, не дай Бог, неизвестное божество в самом деле отмстило нашему Андреасу и навлекло на него смерть, то доставать эту статую тем более не следует, пускай она навсегда остается там, где лежит, чтобы месть ее больше никого не коснулась.
Но и уничтожать статую, по нашему мнению, не следует.
Лучше всего просто предать ее забвению.
Моя милая, моя дражайшая Эмилия, послушайся, наконец, ту, что по-настоящему любит тебя и беспокоится о тебе. Более всего в твоем письме меня пугает то, что ты просишь похоронить тебя рядом с Андреасом в неосвященной земле.
Дорогая Эмилия, если Бог призовет тебя, то ты будешь покоиться в Селандерском склепе, в святой земле. Там ты обретешь покой.
Ты же в своем письме пишешь, что ты уже и теперь спокойна, после того, как тебе пообещали похоронить тебя рядом с Андреасом. Кто дал такое обещание, ты не говоришь. Но думаю, это кто-то, кому ты полностью доверяешь, и человек этот очень тебя любит. А раз ты сама говоришь, что твой супруг ничего не знает об этом твоем желании, то единственный, кто мне приходит на ум, — это мой дорогой отец, Петрус Виик.
Зная о твоем горе и отчаянии, я, конечно, понимаю твое желание и просьбу. Но все же умоляю тебя отказаться от этой затеи и поскорее освободить несчастного от данного им обещания!
Я ни на секунду не сомневаюсь, что скоро вновь увижу тебя пышущей здоровьем и навсегда оставившей эти страшные мысли.
Да пребудет с тобой Господь, моя Эмилия, шлю тебе горячий привет!
Твоя верная подруга
Магдалена Ульстадиус».Когда Анника закончила читать письмо, в комнате на некоторое время воцарилось молчание. Потом на нее обрушился град вопросов, особенно от Юнаса, который с трудом понимал устаревший язык письма. Аннике пришлось заново перечитать отдельные места. Особенно Юнаса интересовал отрывок, где говорилось о трехтысячелетней египетской надгробной статуе. Когда Анника во второй раз прочитала его, Юнаса словно осенило. Он вскочил на ноги.
— Сундук на чердаке! Может, это и есть тот самый сундук?
Он указал на сундук у стены напротив кровати.
Да, конечно, это мог быть тот самый сундук — Анника и Давид были с ним согласны. Глаза у Юнаса засветились.
— Значит, здесь, возможно, лежит египетская статуя! Статуя возрастом в три тысячи лет!
Он бросился к сундуку и попытался поднять крышку, но она была слишком тяжелая. Давид помог ему. Но не потому, что думал найти там статую, — просто он знал, что Юнас не успокоится, пока не выяснит, что там. Но никакой статуи в сундуке не было, только старые, белесые от стирки половики.
— Лучше навсегда о ней забыть, — спокойно сказала Анника. Юнас недоуменно посмотрел на нее.
— Забыть? Ты что, думаешь, можно забыть о статуе, которой три тысячи лет? Нет, мы должны ее найти! А что если мы назначены судьбой! Как ты думаешь, Давид?
Но Давид ничего не ответил, вид у него был рассеянный. Статуя не особенно его интересовала. В письме было кое-что другое…
Цветок, например, которому суждено было выжить, — цветок Эмилии и Андреаса! А вдруг это тот самый цветок, который стоит внизу? Цветок, который Давид видел во сне? Селандриан, о котором все время спрашивала Юлия?
Анника вдруг вскрикнула от удивления. На дне шкатулки она нашла брошку — довольно тяжелое серебряное украшение в виде цветка. На обратной стороне было выгравировано: Эмилии от Андреаса 29/8 1759.
Анника протянула брошь Юнасу, который включил магнитофон, чтобы описать находку. Он был крайне возбужден и что-то бормотал о египетских статуях и страшных заклятиях.
Но ведь в письме говорилось не только об этом!
Эмилия хотела покоиться в неосвященной земле рядом с Андреасом…
Но почему Андреас был похоронен в неосвященной земле? Ведь, кажется, так хоронили только преступников?
Может, Андреас покончил жизнь самоубийством?
В таком случае, почему?
Эмилия его любила… Может, он ее не любил?
Или — может, он сделал это, потому что никто не понимал его идей?
Можно ли понять их сегодня?
Они не хотели забирать шкатулку из Селандерского поместья. Поэтому хотя бы раз в день они встречались в летней комнате и читали письма. И после этого всегда аккуратно ставили шкатулку обратно и закрывали ее половицей.
Писем было много, чтобы прочитать их все, требовалось время, и ребята решили действовать методично. Это все равно, что найти старую головоломку с тысячью составных частей. Начинаешь ее складывать и все время боишься, что самые важные части окажутся утерянными.
Каждый был занят своим: Юнас — статуей, Давид — мыслями Андреаса, Анника — людьми и их судьбами.
Анника взяла на себя организацию и общее руководство. У нее это отлично получалось. Хотя конечно, ее тревожило, во что это они ввязались.
— Не могу сказать, что боюсь, — заметила она, — но иногда мне кажется, что мы не сами принимаем решения, а нас все время кто-то направляет.
Давид ответил, что чувствует то же самое. Как будто их ведет чья-то невидимая рука.
— Точно! — произнес Юнас загадочным голосом. — Нас вели к шкатулке шаг за шагом! Мы избраны судьбой!
В шкатулке было две связки писем: первая — письма от Андреаса, вторая — письма Магдалены к Эмилии.
Дети решили, что Давид начитает на магнитофон письма Андреаса, а Анника — письма Магдалены. Дома Анника все аккуратно перепечатает на машинке. Таким образом, содержание писем будет зафиксировано дважды.
Они продолжали ухаживать за цветами, а Давид играл в шахматы с Юлией Анделиус, которая регулярно звонила ему.
Вообще с цветами никаких трудностей не было. Но селандриан, или, как они его называли, цветок Давида, вел себя словно капризный ребенок. Если за ним ухаживали Юнас или Анника, он сразу сникал и принимал очень жалкий вид. Но стоило появиться Давиду, листья снова расправлялись. И, судя по тому, что они больше не указывали на лестницу, цветок добился своего.
Дети узнали, откуда взялось это растение. В одном из писем Андреаса говорилось:
«Моя дорогая Эмилия.
В этом сложенном листке ты найдешь несколько семян, которые я привез из земли Египетской. Посади их в горшок с землей из твоего сада.
Остальные семена я передал Карлу Линнею, моему уважаемому мастеру и учителю, и должен рассказать тебе, что было дальше.
Поскольку в нашей стране это растение неизвестно, Линней хотел, следуя обычаю, назвать цветок в честь того, кто привез семена, то есть в честь твоего Андреаса. Я же попросил его назвать цветок твоим дорогим именем, на что мой учитель сразу охотно согласился.
Цветок, который с Божьей помощью вырастет из этого семени, будет иметь большие сердцевидные листья, цвести ярко-голубыми цветами и носить имяSelandriaEgyptica.
Твой навеки, Андреас».Пока Давид читал письмо, Анника задумчиво смотрела перед собой.
— Как красиво, — сказала она. — Он попросил Линнея назвать цветок не в честь себя, а в честь Эмилии. Как благородно!
— А по-моему, немного по-детски, — возразил Юнас. — Но любопытно, что и статуя, и цветок привезены из Египта. Неплохо бы это запомнить.
— Какая наблюдательность, Юнас! — Анника засмеялась. — Съешь-ка лучше «салмиак»!
Юнаса не особенно интересовали письма — если только из них нельзя было извлечь что-нибудь о статуе, какие-нибудь подробности. С его фантазией почти все сразу обретало смысл и мистический характер. Юнас был уверен, что статуя спрятана где-то в Селандерском поместье. Идеальный тайник — это чердак — кому придет в голову копаться в старом хламе! Юнас злился на Давида и Аннику за то, что они не позволяли ему поискать на чердаке. И никак не хотели понять, что если статуя лежала в сундуке, то после смерти Эмилии ее вполне могли унести на чердак и забыть о ее существовании. Но Давид и Анника вовсе так не считали. Они полагали, что статую с такой же вероятностью могли унести из дома. И вообще они не собирались ничего предпринимать, пока не прочтут все письма.
А хвоя с дверных ручек, между прочим, исчезла! Сегодня ее не было даже на ручке входной двери. И на некоторых внутренних дверях. Но Давид и Анника только смеялись. Думают, что хвоя осыпалась сама собой! Ничегошеньки они не понимают! И, конечно же, будут сидеть и ждать, пока кто-нибудь не утащит статую прямо у них из-под носа. Они не понимают, какая на них возложена ответственность! И болтают о всякой ерунде.
Ознакомительная версия.
